Обжигающая любовь

Все утро Шариф провел в пустыне. Утренняя конная прогулка в одиночестве.

Снова он был один. Без нее. Прошло уже более двух недель, как шейх не отправлялся с ней на верховые прогулки. Впрочем, он никого не брал с собой. Тариз чувствовал себя отвергнутым, а Тэмпл пребывала в недоумении. Этот человек по-прежнему оставался для нее загадкой. Прошло не более недели с тех пор, как его ранили в плечо, но несведущий человек никогда бы не догадался об этом. Он владел левой, раненой, рукой так же хорошо, как и правой.

Теперь он стоял, расставив длинные мускулистые нога и уперев руки в бедра. Тэмпл гордилась им. Она надеялась, что он навсегда сохранит этот царственный вид. С другой стороны, она никогда не сможет забыть, что они — дети разных миров.

Тэмпл с напряженным вниманием следила за молодым шейхом. Налетевший ветер разметал его густые черные волосы, и он откинул их назад загорелой сильной рукой. Потом он рассмеялся над сказанной кем-то шуткой.

Беседа мужчин все более оживлялась. Уже смеялись все. Чуткое ухо Тэмпл несколько раз уловило имя Хишман, и девушка поняла, что мужчины судачат о завтрашнем визите одного из дружественных племен. Тариз уже успел предупредить ее об этом. Он сказал, что прибывающие завтра люди шейха Хишмана Захраха Рахмана во главе со своим вождем являются почетными гостями племени Шарифа. Гости задержатся в лагере на два-три дня.

Все готовились к приему дорогих' гостей. Наверное, думала Тэмпл, предстоят примитивные празднества дикарей. Но на нее они могут не рассчитывать. У нее нет никакого желания сидеть с ними вокруг костра, попивать этот жуткий крепчайший черный кофе, излюбленный напиток арабов, и запихивать в рот куски полусырого мяса. Кроме того, она примерно представляла себе, каким развлечениям будут предаваться эти бородатые дети природы, лишенные всякого представления о культуре.

Глава 21

— У меня нет никакого желания принимать участие в вашем «маленьком варварском празднике».

— Я знаю.

Незадолго до полудня в гости к Шарифу пожаловал его друг и союзник шейх Захрах Рахман со своми подданными. Шариф поздоровался за руку с каждым воином, и из-за полога шатра Тэмпл видела, как в ответ в знак величайшего уважения каждый воин дружественного племени поцеловал шейху правое плечо. После ритуала приветствий гостей отвели в палатки на отдых, Шариф тоже вернулся в свой шатер, чтобы немного отдохнуть перед празднествами.

Тэмпл волновалась, казалось, нервы ее сжались в комок. Ее чувства к равнодушному шейху разгорались день ото дня, но его безразличие вызывало у Темпл желание обидеть его, разразиться бранью. Ей хотелось вывести его из себя. Ей хотелось доказать ему, что с ней нужно считаться.

— Вы слышали, что я сказала? — разочарованная его ответом, переспросила Тэмпл. Она была уверена, что шейх станет настаивать, поэтому отложила книгу в сторону, поднялась и объявила: — Я отказываюсь принимать участие в странном празднике дикарей, которые не имеют никакого представления ни о морали, ни о хороших манерах. Вы не можете принудить меня общаться с теми, кто верит, что насилие, жестокость и тупая сила — основа поведения.

— Как хотите, — не стал настаивать Шариф, поднимаясь с дивана и лениво потягиваясь, как большая кошка.

— Так… вы согласны? — не веря своим ушам, спросила Тэмпл.

Шариф принялся прямо перед ней расстегивать рубашку. Каждая расстегнутая пуговка обнажала следующий участок его загорелой груди.

— Не возражаю, — подтвердил шейх, стягивая с себя рубашку и обтирая ею вспотевшее тело.

— Не возражаете? — Тэмпл следила за капельками пота, струящимися по его шее. — Честно?

— Честно. Более того, я запрещаю вам принимать участие в нашем празднике дикарей. Тэмпл растерянно заморгала.

— Вы… запрещаете мне? — Она почувствовала себя униженной. — Но… почему?

Шейх пожал загорелыми плечами.

— Вы же сами не хотите присутствовать.

— Нет, не хочу… Но я думала… — Тэмпл почувствовала себя неловко и замялась.

Она нервничала, глядя на его обнаженный торс и незабинтованное левое плечо, недавно отмеченное пулей. Тэмпл обиженно повернулась к нему спиной, достала из книжного шкафа томик стихов и начала быстро его перелистывать. Все еще стоя к нему спиной, она съязвила:

— Надеюсь, что ваши мужские посиделки не превратятся в заурядную пьянку и дебош. Не хотелось бы, чтобы ваши крики помешали мне ночью спать.

— Нам предстоят вовсе не мужские посиделки.

Тэмпл повернулась к шейху лицом.

— Неужели? А я-то думала, что именно поэтому…

— … я не настаиваю на вашем присутствии, — закончил он за нее. — Женщины обязательно должны присутствовать на празднике.

Тэмпл снова повернулась к книжным полкам и стиснула зубы. Шариф, бросив рубашку на маленький столик, бесшумно подошел к ней.

Жар, исходящий от его нагого торса, обволакивал ее. Смесь запаха мужского тела, ароматов пустыни и сигар «Картье» подсказал Тэмпл, что Шариф стоит прямо у нее за спиной.

— Вы, упрямые, невежественные американцы, — холодно произнес шейх, — вы ничего не знаете о моем народе и наших обычаях. Коран запрещает пить вино.

— Мне это известно. — Тэмпл обернулась так быстро и резко, что едва не стукнулась подбородком о грудь молодого вождя. Она состроила недовольную гримасу и потребовала ответа: — Почему меня не пригласили на празднества?

— Шейх Рахман привез с собой свою младшую дочь.

— Ну и что? — нахмурилась Тэмпл. — Какое отношение имеет его младшая дочь к тому, что меня не пригласили на праздник? Я знаю, как вести себя с детьми. Они любят меня, и я люблю их. Наверное, она прелесть?

— Да, она прелесть, — подтвердил шейх и отвернулся. — Мне пора одеваться.

— Но ведь сейчас только два часа.

Шариф уже не слушал ее. Он подошел к выходу, откинул полог и позвал Тариза. Через несколько секунд дюжие арабы внесли в спальню кадки с горячей водой.

— Начало празднества намечено на три, — бросил шейх.

— Да? И сколько оно продлится? — как можно равнодушнее поинтересовалась Тэмпл.

— До трех утра.

Тариз и другие мужчины вышли. Войдя в спальню, шейх задернул за собой полог.

Тэмпл устроилась на диване и постаралась сосредоточиться на книге. Она прикладывала нечеловеческие усилия, чтобы не думать о том, что за занавеской нагой мужчина плещется в ванне. Из-за стен шатра не доносилось ни звука, казалось, весь мир сузился до размеров спальни, где мылся молодой араб.