Обжигающий импульс

Я выдыхаю всю горечь, сбившуюся в легких, и заставляю себя вновь двинуться прочь от кафе. Больше не приду сюда. Хотя бы до тех пор, пока событие в памяти не поблекнет. Боковым зрением я замечаю, как с противоположной стороны дороги припарковывается удивительно знакомый автомобиль. Поворачиваю голову, а из машины выходит Саша, муж Лены, и у меня спирает дыхание от неожиданности.

Что. Он. Здесь. Делает?!

Осознание приходит моментально. Лена! Он, наверное, приехал за ней, — какой любящий и заботливый муж, — а женушка сейчас разговаривает с Ильей. Или не разговаривает… В любом случае у нее только наладились отношения с Сашей, и всё может обернуться крайне некрасиво. Доверие вообще очень капризная штука: стоит трещине появиться, как склеить ее практически невозможно. Боюсь, Илья получит в челюсть и под дых. И, кстати, по заслугам! Но что-то в душе переворачивается, заставляет наплевать на обиду и развернуться на каблуках, чтобы снова попасть в чертово кафе. Я мысленно прикидываю, сколько времени уйдет на преодоление Сашей расстояния. Ему нужно еще дойти до пешеходки по той стороне и перейти на светофоре по зебре… Движение на этом участке — бешеное, поэтому, надеюсь, Саша не станет рисковать и переходить дорогу в неположенном месте, игнорируя правила…

Я влетаю в кафе и сразу же утыкаюсь взглядом в мило беседующих Илью и Лену, устроившихся за нашим столиком. Она держится обособленно: сидит со скрещенными руками на груди. Закрытая поза говорит, что разговор ей неприятен. Илья же устроился ко мне спиной, поэтому о его позе судить сложно. Я подхожу к их столику и моментально выдыхаю:

— Саша! Он приехал и скоро будет здесь…

Лена меняется в лице за доли секунды, но это не испуг из-за возможной склоки между мужчинами, а радость. Подруга с улыбкой вскакивает на ноги, будто и ждала нужного момента, хватает пальто с вешалки и тотчас одевается. Пока Лена снова мучается со скрытыми пуговицами, я дергаю опешившего Илью за руку. Замер, как баран, перед новыми воротами.

— Вставай же, дубина! — повышаю я голос, не выдержав.

Илья, полуобернувшись, смотрит на меня в недоумении.

— Живее! Что ты тупишь?

Он поднимается на ноги, и я сама вручаю ему пальто. Вот же нерасторопный! Илья накидывает его на плечи, просовывает руки в рукава, а я, не дожидаясь, когда он закончит, сразу же хватаю его под локоть и тяну к выходу. Лучше столкнуться с Сашей вдвоем, чем еще и с Леной. Как бы чего ни произошло на эмоциях…

Илья раскрывает губы, собираясь что-то сказать, но будто не решается. Наши лица так близко. Я чувствую его дыхание на скуле, и губы, как назло, покалывает от желания снова сойтись с ним в поцелуе. Мне не по себе, что голова вновь забита подобными мыслями. Вика, ты только что поносила этого экземпляра мужской «породы» всеми возможными способами, а сама — за старое? Успокой душеньку. И забудь… Забудь его!

Я отворачиваюсь и проглатываю ком, вставший в глотке. Возможно ли вообще мне включить режим полного равнодушия? Обнаруживаю, что Лена уже закончила со своими мучениями. Интересно: о чем они говорили? Наверняка о прошлом. Их прошлом…

— Давай на улицу, потом разберемся, — бормочу я, а Илья кивает, наконец, собрав извилины в кучу.

Он бросает короткий взгляд на Лену, и этого хватает, чтобы вновь взыграться ревности. Я медленно выдыхаю, разворачиваюсь к выходу и упираюсь взглядом в Сашу. Он вдруг останавливается, но после возобновляет шаг, направляясь к нам.

Видимо, быть сейчас войне… Бурю не миновать…

Саша бережно обнимает Лену, целует ее в висок и смотрит на Илью жестко. У меня волосы на затылке встают дыбом. Никогда не думала, что Саша способен вести себя столь угрожающе. Настоящий лев! Я с любопытством поглядываю на Илью, встретившего горячий напор холодным спокойствием. Мужчины пожимают друг другу руки, но только мы с Леной замечаем, какая клокочет в их глазах ненависть.

— Александр, супруг Елены.

— Илья…

Вроде обычные фразы для первой встречи лицом к лицу, но воздух будто утяжеляется и электризуется. Лена, словно успокаивая, заботливо потирает мужа за предплечье, несмотря на слои ткани, и Саша тотчас смягчается. Он одаривает жену улыбкой, снова целует в щеку. Их семейное воркование понятно, но немного неприятно наблюдать со стороны. Это зависть? Даже не скрываю! Нет: я, конечно, очень рада, что им удалось восстановить семейное счастье, но почему же у меня все идет через пятую точку? Я сама притягиваю неугодных себе мужчин — тех, кто не свободен? Ведь даже Илья скован мыслями и влечением к другой женщине. Замужней женщине. И моей подруге к тому же. Мы с Ильей отзеркаливаем друг друга? Я тянусь к нему, а он тянется к другой, тем самым отдаляясь от меня. Но и не избегает при этом — оборачивается, так сказать…

Все-таки зря я всё это затеяла. Нужно было настоять на отказе с танцем свидетелей и предложить Свете что-то другое, альтернативное. В конце концов, квикстеп могли бы станцевать мои ученики…

Я вновь смотрю на Илью украдкой. Он стиснул челюсти, сощурил глаза; на скулах ходят желваки. Илья раздражен — ясно невооруженным взглядом. Эта демонстрация интимности и его задевает, правда по другой причине. Закусываю губу и отстраняюсь. Зачем себя же мучаю?

— Вы уже закончили обсуждать свадебные хлопоты вашей подруги? — произносит Саша обычным, будничным тоном и расплывается в улыбке. Однако его желтые глаза пронизывают, точно выслеживая добычу. — Кажется, Светланы?.. — добавляет он, а голос будто звенит он напряжения.

По спине проходит неприятная дрожь, но я, кивнув головой в ответ, заставляю себя улыбнуться.

— Самое трудное впереди, конечно, но с насущным разобрались. Девичник — сложная тема, а по непосредственно свадебному дню невеста практически закончила приготовления. Ей организатор помогает. — Мне хочется поскорее уйти, чтобы этот негласный конфликт исчерпал себя. Я поворачиваюсь к Илье, который, кажется, слегка расслабился. — Ну что, идем в студию? Не будем людей задерживать, да и у нас время ограничено.

Лена тотчас кивает и оживляется. Она что-то бормочет Саше на ухо, и тот усмехается, увлекая жену в объятия.

Я отворачиваюсь, чувствую себя одиноким подростком, раздраженным из-за того, что весной на улицу повылазили парочки и воркуют всюду, как голубки. Только вот я уже давно не ребенок. Да и время года сейчас иное: середина осени… Обнаруживаю, что посетители снова на нас глядят, шушукаются между собой, отчего охватывает раздражение. Вот люди! Любопытные Варвары…

— Может, хотите посмотреть? Моя студия совсем неподалеку, — нахожусь я со словами, чтобы скорее покинуть кафе и скрасить при этом гнетуще-неловкое молчание.

Желание посещать это заведение у меня наверняка отпадет надолго. Один негатив собрала.

Я вскидываю голову. Как и предполагала, Саша отказывается, но я замечаю, что он окончательно успокаивается. Видимо, не видит в Илье соперника? Если бы и сам Илья отказался от бесполезного соперничества за занятое место… Но увы и ах!

— Пойдем, дорогая?

Саша поправляет жене шарф, чтобы ее не продуло, а Лена счастливо улыбается и тоже приподнимает мужу воротник пальто. Между ними самая настоящая идиллия — даже не верится, что совсем недавно у них случился серьезный разлад. Лена, помнится, даже предполагала, что кончится всё разводом. Однако отношения, наоборот, укрепились.

— Поздравляю с ролью свидетельницы, Вика. Наверняка забот немало привалило, — говорит Саша, и я соглашаюсь.

Что есть, то есть — теперь не продохнуть лишний раз. Саша оценивающе смотрит на Илью, раздумывает, а затем подает руку для рукопожатия.

— Приятно было познакомиться. До встречи.

— И мне, — отзывается Илья.

Сухое у них выходит прощание, но, по крайней мере, не передрались хоть и не разворотили кафе на потеху зрителям. Я с облегчением выдыхаю, машу подруге рукой, когда они с мужем уходят, и оборачиваюсь к своему горе-ученику Ромео. Мышцы руки Ильи перекатываются, потому что он засунул ладонь в карман, сжимая и разжимая кулак. Поднимаю взгляд, а Илья вновь стиснул зубы, сверлит холодеющим взглядом уходящую пару. Не знаю: о чем Илья сейчас думает. Да и зачем мне это?

Я усмехаюсь собственным мыслям, разворачиваюсь на каблуках и медленно бреду к выходу. Каждый шаг дается с огромным трудом. Хочется обернуться, узнать, что и для меня есть хотя бы крохотное местечко в его сердце, но я заставляю себя вернуться в студию. Больше нет ни обиды, ни злости — лишь осознание в собственной глупости, ненужной напористости и, как следствие, опустошенности.

***

Куртка с сумкой со стуком падают на стол, сгребая с поверхности остальные предметы. Я усмехаюсь: моя жизнь находится в том же кавардаке, что и этот маленький рабочий кабинет студии, ставший для меня большим домом, чем родительский или новая съемная квартира. Бросаю взгляд на жалюзи, установленные мастером с утра, и расплываюсь в улыбке — хоть что-то хорошее таки произошло сегодня.