Оцеола, вождь Семинолов (худ. И.Кусков)

–  Так в чем же дело, Джек?

–  Вы сами знаете, масса Джордж, что я не люблю вмешиваться в семейные дела, но, видите ли, тут совсем не ладно…

–  В каком смысле?

–  Да наша барышня… молодая леди…

«Как это вежливо со стороны Джека называть Виолу „барышней“!» - подумал я.

–  А что, тебе кажется - она обманывает тебя?

–  Не меня одного, масса Джордж.

–  Ах, вот какая злая девчонка! Но, Джек, может быть, ты все это только воображаешь? Разве у тебя есть доказательства ее неверности? Разве кто-нибудь за ней ухаживает?

–  Да, сейчас особенно, и больше, чем раньше.

–  И это белый?

–  Ах, боже мой!
– воскликнул Джек.
– Удивительные вы вещи говорите! Конечно, белый! Кто же, как не белый, смеет ухаживать за молодой леди?

Я не мог не улыбнуться при мысли о том, что Джек считает свою красавицу неприступной для кавалеров его племени. Я как-то раз даже слышал его хвастливые слова, что он единственный негр, который осмеливается ухаживать за Виолой.

«Ага, - подумал я, - значит, виновник его бедствий белый!»

–  Кто же это, Джек?
– спросил я.

–  Ах, масса, этот дьявол, Аренс Ринггольд!

–  Что? Аренс Ринггольд ухаживает за Виолой?

–  За Виолой? Господи, масса Джордж!
– воскликнул негр, закатив глаза.
– Я и не думал говорить о Виоле!

–  О ком же ты говоришь?

–  Да разве вы не слыхали, что я сказал «барышня»? Я говорю о барышне, о молодой леди, о мисс Виргинии.

–  О сестре? Ну, Джек, это старая история. Аренс Ринггольд уже много лет ухаживает за сестрой. Да только она не любит его. В этом отношении можешь быть спокоен, мой преданный друг. Она за него не пойдет. Он ей противен, Джек, да и всем на свете тоже. А если бы даже он ей и нравился, то уж я ни за что не допустил бы этого брака. Можешь быть совершенно спокоен.

Мои слова, по-видимому, не удовлетворили негра. Он стоял, почесывая затылок, как будто хотел еще что-то сообщить мне. Я ждал, пока он заговорит.

–  Простите меня, масса Джордж, за смелость, но вы ошибаетесь. Правда, было время, когда мисс Виргиния не обращала внимания на эту змею в траве. Но теперь все по-иному: отец его, старый мошенник и вор, умер, и молодой хозяин разбогател. Он теперь крупный плантатор, самый богатый из всех разбойников. Старая леди довольна его ухаживаниями за мисс Виргинией и приглашает в гости, потому что он богатый.

–  Я знаю, Джек. Матушка всегда желала этого брака, но это ничего не значит: сестра - девушка своевольная и сделает обязательно по-своему. Она ни за что не согласится выйти за Аренса Ринггольда.

–  Извините, но вы ошибаетесь. Она согласна.

–  Кто вбил тебе это в голову, мой милый?

–  Виола, квартеронка. Она рассказала мне все.

–  Значит, вы опять друзья с Виолой?

–  Да, масса Джордж, мы с ней теперь дружим. Это я был виноват перед нею. Теперь я уж больше не ревную ее. Она хорошая девушка, ей можно верить. Я ее больше не подозреваю ни в чем.

–  Рад слышать это. Но скажи, что она говорила об Аренсе Ринггольде и моей сестре?

–  Виола сказала мне, что мисс Виргиния видится с ним каждый день.

–  Каждый день! Да ведь Аренс Ринггольд уже давно не бывает у нас.

–  Вот вы и опять ошибаетесь, масса Джордж. Масса Аренс приезжает почти каждый день. Но тогда, когда вы и масса Галлахер уходите на охоту или учите добровольцев…

–  Ты удивляешь меня, Джек!

–  Еще не все, масса. Виола говорит, что мисс Виргиния стала совсем другая. Она уже не сердится на него, а внимательно слушает, когда он говорит. Виола думает, что она согласится выйти за него Это будет ужасно! Очень, очень ужасно!

–  Послушай, Джек, - сказал я, - когда я буду уезжать, всегда оставайся дома и наблюдай за теми, кто приедет. Как только появится Ринггольд, немедленно скачи за мной.

–  Хорошо, масса Джордж. Не беспокойтесь, домчусь стрелой! Как зигзаг молнии, смазанный салом!

И, дав такое обещание, негр удалился.

* * *

Несмотря на свою недоверчивость, я не мог пренебречь сообщением негра. В нем, несомненно, была какая-то доля истины. Негр был весьма преданный слуга и вряд ли обманул бы меня. И он слишком проницателен, чтобы его самого можно было обмануть.

Виола имела возможность наблюдать за всем, что происходило в нашей семье. Что же могло заставить ее выдумать подобную историю? Сам Джек видел Ринггольда у нас в доме, а мне об этом никто не говорил. Что же делать? Теперь у Виргинии оказалось сразу три поклонника: индейский вождь, Галлахер и Аренс Ринггольд! Неужели она кокетничает со всеми без разбора? Неужели она имеет виды на Ринггольда? Нет, это невозможно! Я готов был допустить любовь к солдату, романтическое увлечение храбрым и красивым вождем, но Аренс Ринггольд, пискливый, напыщенный сноб, у которого не было никаких иных достоинств, кроме богатства, - неужели это возможно? Конечно, тут не обошлось без влияния матери. Но мне никогда не приходило в голову, чтобы Виргиния могла уступить. А если Виола говорила правду, то Виргиния уступила или готова уступить! «Ах, матушка, матушка! Ты и не догадываешься, кого хочешь ввести в свой дом и любить, как родного сына!»

Глава LVIII. Старый Хикмэн

На следующее утро я, как обычно, отправился в лагерь добровольцев. На этот раз Галлахер поехал со мной, так как нужно было привести отряд к присяге, и наше присутствие было совершенно необходимо.

В отряде собралась довольно приятная компания, хотя он производил более внушительное впечатление своим количеством, нежели внешним видом. Отряд был конный, но так как каждый экипировался как мог, то оружие и лошади у всех были разные. Почти у всех имелись винтовки, но у некоторых еще сохранились старинные фамильные мушкеты - память о войнах времен американской революции. У иных были простые охотничьи двустволки. Заряженные тяжелой дробью, они, конечно, не могли представлять собой грозное оружие в схватках с индейцами. Были и пистолеты всех видов, начиная от огромных, оправленных в медь, до маленьких карманных - одноствольных и двуствольных. Револьверов ни у кого не было, так как знаменитые кольты еще не появились в пограничных с индейской резервацией районах.

У каждого добровольца был нож, обычно большой, с широким острым лезвием, вроде тех, какие носят мясники. У иных были кинжалы со старинными орнаментами. У многих за поясом торчали небольшие секиры, наподобие индейских томагавков. Эти секиры могли сослужить владельцу двойную службу: прорубить дорогу в лесу или раскроить врагу череп.

Амуниция состояла из мешочков с порохом, патронташей с пулями и дробью. Короче говоря, это было обычное боевое снаряжение жителя пограничной местности или охотника-любителя, мирно охотившегося за оленями.

Кавалерия нашего отряда была столь же разнообразна, как оружие и снаряжение.

Здесь были и высокие костлявые клячи, и коренастые верховые лошадки, пригодные для дальних поездок, и крепкие, выносливые туземные кони андалузской породы, и худые, заезженные кобылы, верхом на которых ехал какой-нибудь оборванный скваттер, бок о бок с великолепным арабским боевым конем - мечтой лихих юнцов, плантаторских сынков, которые любили гордо красоваться на этих замечательных скакунах. Многие были верхом на мулах. Американские и испанские мулы, привыкшие к седлу, хотя и не могут сравниться с конями в атаке, но могут смело потягаться с ними в военном походе против индейцев. В зарослях, в непроходимых лесных дебрях, где земля представляет собой болото или завалена рухнувшими стволами и буреломом и устлана сплетающимися и извивающимися растениями-паразитами, мул легко прокладывает себе путь там, где лошадь на каждом шагу спотыкается или проваливается в трясину. Многие опытные охотники, преследуя зверя, предпочитают мула породистому арабскому скакуну.