Очарование ее глаз

— Разочаровалась в любви? — удивился Андреас. — У Олимпии было много поклонников, но ничего серьезного, пока она не встретила Паноса.

— Он имел в виду тебя, — призналась Доминик дрогнувшим голосом.

— Я понимаю, но это абсурд.

— Ты хочешь сказать, что у тебя никогда ничего не было с ней?

— Многие годы она была мне как сестра, особенно после смерти Марис. Но если Тео разглядел что-то еще, это его проблема.

Она закусила губу так пленительно, что Андреас не мог не поцеловать ее.

— Это трагедия, Андреас. Он вымещает гнев и ревность на невинном ребенке.

— Он не совсем нормальный. Олимпия узнала об этом вскоре после свадьбы.

— Он оскорблял ее? — спросила Доминик после продолжительного молчания.

— Да.

— Бил?

— Не только. Он запретил ей общаться с моей семьей. Так он пытался держать ее вдали от меня.

— Как они познакомились?

— Благодаря мне. Вскоре после смерти Марис я забрал семью на яхту и пригласил Олимпию с теткой, которая воспитала ее, присоединиться к нам. Мы провели вместе пару недель. Мне приходилось заниматься делами, и я часто улетал в Афины. У нас с Тео были общие коммерческие интересы, и я привез его на яхту, где он познакомился с Олимпией. Они влюбились друг в друга и вскоре поженились. Можно сказать, у них был головокружительный роман. Как выяснилось, произошла ошибка, которую я мог предотвратить.

— Как?

Андреас покачал головой.

— Не знаю. Я должен был заметить признаки.

— Очевидно, никто их не видел. Так всегда бывает. Когда мы поженились, ты не мог предвидеть, как трудно тебе придется со мной.

— Доминик… — Он сжал ее руку. — Перестань брать на себя всю вину. В браке состоят двое. Я был без ума от тебя. Мне хотелось, чтобы все шло идеально, и я пытался устранять все камни преткновения до того, как они появлялись. Но одного не смог избежать, так как Олимпия заставила меня поклясться, что я буду молчать.

Она опустила голову на подушку.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне об этом. А пока я хочу любить тебя, — сказала Доминик, жадно прильнув к губам Андреаса и вытеснив все мысли из его головы.

Казалось, что, чем полнее они удовлетворяли свой чувственный голод, тем сильнее он становился.

— Иду, иду, — пробормотала Доминик, входя в квартиру и держа в руках сумки с продуктами. Она бросилась к телефону, уронив коробку с клубникой. Несколько ягод покатились по полу.

— Алло!

Она наклонилась, чтобы подобрать их.

— Доминик?

— Да.

— Это Олимпия.

— Я рада.

Нельзя же сказать ей, что она удивлена. Олимпия обещала позвонить, когда приедет в Афины. Но так скоро?

— Ты тяжело дышишь. Тебе плохо?

— Я чувствую себя прекрасно. — Доминик решила не обращать внимания на это замечание, зная, что Олимпия всегда пытается подорвать ее уверенность в себе. — Я только что пришла с рынка, и произошел небольшой инцидент. Ты все еще на Закинтосе?

— Нет. Я прилетела утром с Полом и сейчас нахожусь у тети.

— Уверена, она соскучилась по Ари.

— Они оба обрадовались встрече и теперь заняты друг другом. Поэтому я звоню. Если у тебя нет особых планов, может быть, пройдешься со мной по магазинам?

— Как-нибудь в другой раз с удовольствием составлю тебе компанию. Дело в том, что мы пригласили родителей Андреаса на ужин, и мне придется заняться готовкой.

— А где Мария?

— Сегодня я хочу угостить их американскими блюдами.

— Как интересно!

Олимпия напрашивается на приглашение. Доминик решила не разочаровывать ее.

— Может быть, присоединишься к нам?

— Мне бы не хотелось мешать.

— Ты не помешаешь. Приходи вместе с Ари. Я уверена, что родители Андреаса обрадуются вам.

— Правда?

— Ну, конечно.

— В какое время?

— В семь.

— Я приду. Спасибо.

Она тут же позвонила мужу. Секретарь немедленно соединила ее.

— Доминик?

— Привет, дорогой.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Это был первый вопрос, который он задавал, даже если они расставались на несколько часов. Доминик надеялась, что со временем беспокойство Андреаса уляжется.

— Замечательно. Олимпия возвратилась, и я пригласила ее на ужин. Надеюсь, ты не возражаешь?

Чувствовалось, что Андреас в замешательстве.

— Она знает, что у нас будут родители?

— Да. Похоже, ей одиноко. Быть в разводе и одной воспитывать малыша, наверно, тяжело. Учитывая, что Марис была ее лучшей подругой, она, по-видимому, чувствует себя потерянной.

— Ты очень заботлива.

— У меня есть скрытый мотив.

— Какой же?

— Я подумываю о том, чтобы пригласить кое-кого еще. Мне кажется, этот человек тоже одинок. Но мне нужен его телефон.

— Моя жена — сваха! Можно спросить, кто это?

— Пол. — Андреас что-то невнятно пробормотал. — Прежде чем ты скажешь, что это плохая мысль, выслушай меня. Он безумно любит ребенка.

— Все мы его любим.

— Да, но ты знаешь, как говорится: любишь меня — люби мое дитя.

— Доминик, они знакомы много лет. Если бы между ними что-то могло произойти, тебе не кажется, что это уже случилось бы?

— Не знаю. Что, если Пол не был готов?

— Почему ты так думаешь?

— Когда он играет с Ари, в его глазах видна нежность, которой не бывает у человека, проявляющего обычный интерес к ребенку. Кому повредит, если мы сведем их, а природа возьмет на себя остальное?

— Я не против. Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— Мне кажется, приглашение должно исходить от меня.

— А не от босса?

— Когда ты так говоришь — да! — Она хихикнула. — Если я приглашу его, он будет знать, что может отказаться. Интересно, как Пол прореагирует.

— Ну вот, теперь ты меня заинтриговала. Запиши его телефон.

— Не задерживайся, — сказала Доминик. — Увидимся вечером.

— А что у нас на ужин?

— Кое-что, чего ты никогда прежде не ел.

— Тогда я приеду пораньше, чтобы приналечь на закуску — желательно в нашей спальне.

— Бесстыдник! Я буду ждать.

Чувствуя радостное возбуждение, Доминик позвонила Полу. Тот ответил после второго звонка. Несомненно, он подумал, что это Андреас, и заговорил по-гречески. Ничего, скоро язык перестанет быть для нее проблемой, потому что с понедельника она начнет брать уроки.