Очарование страсти

— Ну хорошо, — с неохотой уступила Нора. Когда Лин взяла девушку под руку, она протянула Лин ручку и письмо Уорнера: — Вы выронили это, доставая платок.

— О, спасибо! — Их глаза на мгновение встретились, и Лин непроизвольно покраснела. Но она не поняла все значение сузившегося взгляда Норы, быстро отвернувшейся от нее. Она не знала, что Нора сразу узнала характерный крупный подчерк на конверте: «Мисс Лин Эсолл. Лично», потому что уже изучила его по многочисленным требованиям и запискам, направляемым Уорнером Бельмонтом в аптеку... Уорнер Бельмонт пишет сестре Эсолл?.. И к тому же «лично»?! Любопытство Норы Фейерс было возбуждено до предела.

Как Лин и ожидала, Том ждал ее, когда она приехала вечером в «Ель». Он встал навстречу ей, и лицо его засияло от удовольствия и предвкушения разговора.

— Как Пэтси? Вы ее видели? — был его первый вопрос после того, как он заказал кофе у мисс Линси.

— Видела. Последствия наркоза прошли, она полностью проснулась и сегодня даже поела. Она... — глаза Лин весело сверкнули, — она все не слезает с этой темы насчет Майкла. Том, они в самом деле так понравились друг другу, правда?

— Наверное. Когда он приехал в Англию, он знакомился со многими девушками, но всегда говорил мне, что поедет обратно в Эйре, чтобы отыскать там ту, которая станет его женой. Я все думаю — а может, он нашел ее здесь, прямо в Спайрхэмптоне...

— Все это очень похоже на любовь с первого взгляда. Я не знала, что так бывает на самом деле, — задумчиво сказала Лин.

— Бывает! По-моему, почти так же случилось и с нами... со мной, я хочу сказать. — Он не спускал с нее глаз, не позволяя ей отвернуться. Он мягко продолжал: — Лин, Лин, мы ведь сейчас поговорим об этом, правда? О нас с вами?

— Да, Том. — Она не могла решиться, но потом очертя голову бросилась в неизбежное. — Понимаете, когда вчера вечером я вам сказала, что вылечилась от своего чувства к Перри, вы подумали, что... что... — Нет, это было невозможно трудно.

После маленькой паузы он попытался подсказать ей:

— Что в вашем сердце найдется уголок и для меня? Я не знаю, Лин! Может быть, я даже не столько думаю так, сколько надеюсь на это. Вчера вы были так прекрасны — я был просто на вершине блаженства. Но сегодня я весь день думаю и думаю — если бы вы действительно были моей, мне не нужно было бы ломать голову, терзаться, надеяться — я должен был бы знать!

— Да, конечно, вы должны это знать, — рассудительно ответила Лин.

— Значит, вы хотите сказать мне, что мне не на что надеяться?

— Я хочу сказать только одно: то, что я освободилась теперь от Перри, совсем не значит, что я готова... готова снова влюбиться.

Она тут же пожалела, что сказала это в такой форме, потому что Том тут же схватился за эту тонкую ниточку надежды, которую он почему-то увидел в ее словах:

— Значит, если я буду ждать... я хочу сказать, что сейчас вы никого больше не любите?

Она опять колебалась, как ему сказать, зная, что уклончивость — казалось бы, такой удобный путь — только дает Тому новую надежду, поощрять которую она не имела права. Наконец она медленно проговорила:

— Я ввела вас в заблуждение, когда сказала, что я не готова снова полюбить. Я и не думаю, что готова, но, знаете, ведь любовь нас не спрашивает, а приходит сама, когда хочет. — Она сказала это с вымученной улыбкой.

— Тогда, значит, есть кто-то другой? Кто не отвечает вам взаимностью?

— Кто даже никогда не думает обо мне в этом свете. Глупо, правда?

— Бедная моя Лин! Не повезло вам! — Щедрая душа Тома тревожилась теперь только о ней, забыв про свое разочарование. Ему было горько, он был расстроен и все же нашел в себе силы постараться помочь ей. — Вам хочется сказать мне, кто этот человек или вам легче не говорить?

— Наверное, лучше не надо. Мне кажется, если я твердо решу не думать об этом и не говорить, даже вам, я скорее справлюсь с этим. Мне кажется, это здравый подход, правда?

Он грустно смотрел на нее:

— Боюсь, что это не так. У меня... о вас... Нет, не думаю, что это когда-нибудь поможет. Но вы можете попытаться.

— Думаю, что справлюсь. — Она улыбнулась ему и мягко положила свою руку на его. — Мы с вами теперь почти в одном положении, да?

— И у нас будет все по-прежнему? Мы останемся друзьями, я хочу сказать?

— Но будет ли это справедливо по отношению к вам, Том? — возразила она.

Но Том не принимал никаких возражений.

— Если мне хорошо, то вам не нужно возражать, — сказал он. И затем, перейдя к шутливому тону, добавил: — Кроме того, возможно, на нас двоих ляжет задача направить корабль Кэррона — Хорган в спокойную гавань. Не выбросите же вы меня за борт, пока мы не доведем этого дела до конца?

Лик засмеялась:

— Кажется, они пока благополучно идут под собственными парусами, если хотите знать.

Все хорошо. Том оказался тем добрым, великодушным другом, каким она его и считала. А дружба так помогает там, где любовь остается без утешения!

Было уже совсем темно, и начинали показываться звезды, когда она и Уорнер Бельмонт вышли из собора после окончания рождественского концерта.

Он обменялся с ней только несколькими словами, когда оставил ее у большой колонны подождать, пока приведет машину с места стоянки. Как ни странно, хотя она так остро ощущала его присутствие рядом с собой во время всего концерта, сейчас она почти и не заметила, что он ушел.

Слишком полна была душа волшебством музыки, которую она слушала и чувствовала, будто она рождается в ней самой. Замерли последние мощные аккорды большого органа, а она еще слышала их в мыслях и ощущала душой. Она медленно пробуждалась к повседневности окружающего мира, но когда увидела прихожан, толпой выходящих из дверей собора и расходящихся по лужайкам вокруг него, направляясь домой, то почувствовала какой-то комок в горле.

Вся сущность человеческого одиночества была в этом. Только сейчас, ненадолго, Лин еще была частью этой огромной толпы, объединенной общим чувством, — а теперь она уже почувствовала, какой тонкой и хрупкой была эта связь. Все эти люди — опять они были чужими, хотя совсем недавно, в соборе, они и она были одно. Лин представила себе, как все идут по своим последним делам, торопясь купить подарки по секрету от близких; как отцы и матери ухитряются переправить в тайне от детских глаз елки в детскую; как дети старательно завязывают коробочки с подарками для родителей неумелыми пальчиками; как во всех уголках города молодые люди собираются на веселые вечеринки в Сочельник, а над всем этим в небесах таится чудо приближающейся ночи.

Рождество почти для всех означает уют родного дома, кроме тех, у которых, как у нее, его нет. Комок в ее горле стал больше, когда она вспомнила другие Сочельники в те времена, когда они счастливо ощущались в атмосфере родного дома и семьи, в чувстве необходимости друг для друга и взаимной любви...

— Извините, что долго, — сказал Уорнер, открывая перед ней дверь автомобиля и усаживая ее впереди. — Надеюсь, вы не замерзли?

— Ничуть, спасибо.

— Все равно, похоже, что похолодает... Рождество! Как вам понравилась служба?