Очарованный якут
Шрифт:
Наутро Радий говорит:
— Сон приснился хороший. Маму видел. Тетю. Брата. За столом сидели. Все будет хорошо, Рома.
В воскресенье первую половину дня, пока Радий возил тележки на рынке, я пробегал по городу в поисках стрельнуть стольник-другой. Наведывался в основном в магазины, в которых когда-то работал. Искал знакомых грузчиков, продавщиц, фасовщиц, с которыми отношения были более или менее нормальными. С которыми работа спорилась, жизнь била ключом. То ещё было времечко! Как стахановцы давали мы стране угля, то бишь жратву — народу. По двенадцать-тринадцать-четырнадцать часов в сутки пашешь, неделями и неделями
До того дошло, что однажды, в выходной день, когда встретил на улице продавщицу, с которой бок о бок работал несколько недель подряд, остановился пораженный ощущением, что я и она — существа с другой, известной только нам, планеты. У неё было такое же фантастическое, безумное восприятие реальности. Мы, увидев друг друга, завопили, оглушенные внезапным узнаванием, и обнялись, словно родные. И чуть ли не расплакались.
Пил я тогда порядочно — это факт. А как не выпить, не поддержать себя «допингом», если после 20 часов вечера приезжает ЗИЛ из Москвы или фура из Владимира, и ты смотришь в кузов, забитый до отказа товаром? Рабы в Древнем Египте, наверное, столько не работали, как мы.
Конечно, я ушел. Да и не только я. Текучка огромная. Придет человек, поработает пару дней, а завтра нет его, не пришел. А то и одного дня достаточно будет. Кто по крепче — месяц, два, три. Но из сотни, примерно, грузчиков, с кем приходилось работать, только один, Витя, не сдавался. Пять лет он как робот, и то — «допинг» выручал: сто грамм с утра, сто грамм в обед, двести пятьдесят — вечером.
Впрочем, не нашел я Витю. Сказали, уволили его, совсем плох стал. И девчонок не нашел. Сменились почти все. Захожу в магазин — лица незнакомые, молодые, но уже измученные, уже недовольные.
Бегал, бегал по городу — ноль эффекта. Хорошо, Радий пришел с рынка, купил на зарплату люля-кебаб. Пожарили, съели. Я хотел ему, в качестве экономии, мюсли предложить — заливаешь кипятком, ждешь пять минут — готово, можно есть. Он на меня посмотрел с удивлением:
— Что ты, Рома, разве это еда? Нет, без мяса никак нельзя. Нет, ты мне, пожалуйста, больше эти мю. сли не предлагай.
— Не приветствуешь вегетарианскую пищу?
— Так как же, Рома? На Севере как же без мяса, Рома? Только мясо и согревает!
Отдохнули часок. Двинули к Helen Wolf.
Лена ростом метр семьдесят, осанка прямая, волосы пепельнокаштановые (если не сказать — «как у ведьмы»), длинные, она их собирает на затылке или в косу заплетает. Сама она любит манерничать (точнее — жеманиться), глазки, слегка раскосые, строить (цвет ближе к карим), вежливая, строгая, а если дело касается принципиальных для нее вещей — может так разозлиться, что голос повысит, слова сквозь зубы будут вылетать, и на мгновение забудешь о приятом впечатлении, которое она произвела при знакомстве.
Открыла дверь, улыбнулась, изогнулась с манерою,
игриво, пропустила гостей к себе. Ну, как же, тапочки, на кровать не садиться.Комната читая, убранная, но обязательно такая деталь — лифчик вдруг или другое нижнее белье неожиданно обнаружишь на спинке стула. Она как будто опомнится, схватит, извинится, найдет в оправдание, спрячет. Живет с мамой и папой (мама — в торговле, папа — учитель математики). Есть старший брат, экспедитором работает, живет в другом районе. Четыре года, правда, Лена пыталась жить отдельно с неким Т., но ничего хорошего («пил много») не получилось, вернулась к родителям.
— Роман, выпрямись! Опять сутулишься!
Подбородок точеный, изящный, выдается вперед. Губы совершенно не пухлые, а тонкими, будто из пластилина, кантиками. Когда молчит — чайка (верхняя губа) парит над ниспадающей волной (нижняя). Когда говорит — чайка отчаянно машет крыльями в эпицентре бушующего носогубного треугольника.
— Как хорошо, что ты зашел! Мне надо AutoCAD установить, новую версию.
— Лена, познакомься, это Радий Николаевич. Радий, это Лена. Прекрасный человек, добрый, отзывчивый. Учится у Сергея Васильевича живописи, работает в Москве, училась в Бауманке.
Эта информация — обязательный атрибут, необходимый комплимент, особенно то, что она училась в Б., поскольку ставит себе в чуть ли не высочайшую заслугу.
Расплылась. Изогнулась змейкой. Плечи худенькие, а ноги спортсменки-легкоатлетки. В углу на коврике — гантели. Рядом с гантелями холст загрунтованный.
— Радий из далекого города Мирный, что в Якутии.
Рассказал ей о якуте, как он и что он. Задала несколько наводящих вопросов, проверила. Кажется, поверила. Задумалась.
— Я могу Вам помочь, но. Я Вас совсем не знаю. Могу ли я Вам верить?
— Ты мне веришь? — На капли не сомневаюсь в успехе предприятия.
— Под мою ответственность, если он не вернет долг, то я верну. Радий, ведь ты вышлешь телеграфом?
— Конечно же, — безропотно, полу улыбаясь отвечает Радий.
Её, очевидно, как и меня, очаровал его вид, его голос. Очаровала его энергетика.
— Вы поедите в Тюмень, заработаете денег.
— Да, Лена.
— Я оставлю Вам свой адрес домашний и телефон.
— Спасибо, Лена.
— Я могу Вам девятьсот рублей дать, Роман еще добавит немного, и Вы купите билет.
— Я Вам очень благодарен, Лена.
Радий встал со стула, поклонился. Лена сияла. Когда еще добрые дела совершались так легко и просто?
Устанавливаю AutoCAD.
— Роман, вынь спичку изо рта! Это неприлично!
Кусочек люля-кебаба застрял в зубах.
Дружная была бы четверка — я, С.В., Лена и Абакшин, — если бы не. Если бы Серёга не пил, если бы Абакшин (тяготеющий к православию традиционному) не избегал Лены (тяготеющей к теософии), если бы Лена не учила жить, если бы я работал.
Поговорили о раздельном и видовом питании, о суровой жизни в Якутии (Лена мужественно согласилась, что без мяса на Севере не прожить). О Greenpeace (как спасти Байкал от нефтепровода, животных от цирков, леса от пожаров), о возможной продолжительности жизни людей (Лена проживет не меньше 150 лет), об эхинококках, нетрадиционной медицине, полезности кремния и ежедневных клизмах.
Установил AutoCAD.
Достал носовой платок, высмаркиваюсь.
— Роман, Роман! Фу! Ты что делаешь? Микробы!