Очаровать дракона

Я смотрю на невидимый периметр избегания, который мои сестры дают Калосу, и моя бровь медленно поднимается. Я задумчиво смотрю на свою пару.

– Я только что решила, что обожаю твою коллекцию кастингов.

Драконье лицо Калоса светлеет. Не по цвету, а скорее по его чешуйчатому рту и выступающим драконьим бровям.

– Неужели? Какие чудесные новости! Я хотел бы показать тебе мой самый новый…

И он начинает превозносить достоинства своего последнего кастинга, который включает в себя множество рыбьих чешуек и перьев, потому что он очищает небо от морских птиц... что-то, что мои сестры не одобряют.

Я пытаюсь утихомирить его, когда он раскрывает содержимое своего кастинга, но уже слишком поздно. Мои сестры сердито смотрят на нас.

– Эй, – увещеваю я их. – Он заботится о нашей безопасности. И он должен есть.

– Он съел нашу морскую корову, не так ли?! – кричит Патрис.

О нет. Я пытаюсь скрыть свое ошеломленное выражение лица, но почти уверена, что мне это не удается.

Я вздыхаю, скрестив руки на груди над раковинами, и смотрю на свою пристыженную пару. Одно дело, если бы это был его первый проступок, но Калос спугнул нашу рыбу, съел наших дельфинов, проглотил наши лучи, высосал наших морских звезд с их скал, и теперь, если это правда, что наша нежная морская корова пропала... Если он виноват в ее исчезновении, то единственное, что Калос не сожрал, – это наши морские выдры.

(Но только потому, что он попытался съесть одну из них, и все выдры погнались за ним).

К тому времени, как ему удалось выбраться из воды и укрыться в безопасном небе, он был покрыт таким количеством мелких укусов, что объявил животных вредителями и поклялся сжечь их всех, когда увидит в следующий раз.

Тут вмешались мои сестры и я.

– Но наша последняя морская корова? Калос... – отчитываю я его.

– Я был голоден, и она подошла прямо ко мне, – объясняет он.

– Потому что она была ручной! – всхлипывает Патрис.

– Мне очень жаль! – настаивает Калос.

Он поражен, увидев Патрис такой взвинченной. Он держится очень низко, вытягивая шею над водой, искренне извиняясь.

– Я не знал, что эта штука запрещена.

Калос бросает сверлящий взгляд на моих сестер.

– Если прислушаться к их воплям, то кажется, что в этой бухте все под запретом.

– Так оно и есть! – визжат они в унисон, заставляя его вздрагивать и колотить хвостом по ушным впадинам.

– Может быть... – начинаю я. – Калос, может быть, пришло время для новых охотничьих угодий.

Калос встает во весь рост, его гребневая оборка раздувается и начинает дрожать от его внезапных, бурных эмоций.

– Сожги эту мысль! Я никогда не покину тебя…

– Я и не предлагаю тебе этого делать, – вмешалась я, проводя рукой по его чешуйчатой морде, пытаясь подавить нарастающую панику, которую он явно испытывал. – Калос, я говорю, что нам пора уходить.

А теперь паникуют мои сестры.

– Аделла, нет!

– Ты не можешь уйти…

– Ты только что вернулась!

Я сгибаю плечо, чувствуя острую боль при мысли о разлуке с ними.

– Это не будет продолжаться вечно.

Я гребу по кругу, встречаясь глазами с каждой из них.

– Но мы действительно не можем оставаться здесь долго, не так ли? Калосу нужно есть в день больше, чем все эти воды могут дать ему для пропитания.

Я открываю свои объятия моему дракону, и он прижимается носом к моей груди, наша версия объятия.

– Кроме того, мне пора познакомиться с моим зятем-драконом.

Калос становится напряженным. Когда он выдыхает, из-под моих рук вырывается дым.

– Аделла?

Я похлопываю его по заостренной челюсти.

– Я знаю, что ты не дашь им съесть меня.

– Черт возьми, я так и сделаю, – рычит он.

– Вот видишь? Все нормально.

Я отпускаю его и погружаюсь в воду, плывя к берегу.

Калос поднимает меня прежде, чем я успеваю подойти, и мы оба смотрим вниз на мой хвост, сверкающий каплями воды и отражающий солнечный свет.

– Я буду скучать по этому, – говорит он со вздохом.

Его глаза начинают гореть грешным жаром.

Края моей щели начинают опухать и болеть, реагируя только на этот взгляд его глаз. Потому что мы узнали, что, когда Калос превращается в человека-мужчину, я не должна превращаться в человеческую женщину. Нам просто нужно немного уединения, и в воде или на пляже, Калос может погрузиться в мою щель, пока я в морской форме. Он такой большой, больше любого мужчины, которого я когда-либо брала, что это кажется невероятно тесным до такой степени, что кажется озорным – и это сводит нас с ума.

Калосу приходится отряхнуться, он сажает меня на песок и смотрит вокруг, на моих сестер, которые выстраиваются вдоль береговой линии, печально наблюдая за нами.

– Я приведу ее обратно, – клянется он.

– Тебе лучше так и сделать, – жалуется Катиана с горечью в голосе.

– Да, ты уже заставил всех наших мужчин исчезнуть. А теперь ты уводишь нашу сестру, – обвиняет Никси.

Эти слова могли бы показаться резкими и обвиняющими, но она говорит более мрачно и печально, чем все остальное.

Как бы то ни было, я готова защищать его.

– Он не заставлял мужчин исчезать! – кипячусь я.

Я смотрю на Калоса, ожидая, что он скажет что-нибудь, но он смотрит на Никси так, словно погрузился в свои мысли.

– Вы были бы счастливы иметь своего собственного мужчину? – спрашивает Калос.

Мои сестры пристально смотрят на него.

– Ты имеешь в виду, что... мы можем оставить мужчину только для себя?

В ее голосе звучит какая-то приятная тоска, и грудь Калоса наполняется целеустремленностью. Он использует свой нос, чтобы подтолкнуть меня обратно к воде.

– На данный момент планы изменились.

Калос сканирует моих сестер.

– Я вернусь с мужчиной для каждого из вас.

У всех моих сестер глаза стали круглыми. Черт возьми, и мои тоже.

– Как? – спрашиваю я. – А где ты их найдешь? Здесь не так уж много тритонов. Мертибы должны делиться ими.

Калос бросает задумчивый взгляд на моих сестер.

– Но вы могли бы быть счастливы с мужчиной, который не является тритоном, да? Есть ли у вас какие-нибудь расы или виды, к которым вы испытываете отвращение, страх или немилость?