Очаровательная незнакомка
Шрифт:
Роберт ласково усмехнулся:
– Не части так, Энджи! А где отец?
– Он в доме, – вмешался Руарк. – И нам пора возвращаться, Энджелин. Доктор ведь предупреждал, что тебе вредно переутомляться.
Темные глаза Роберта снова остановились на Руарке. Тот почувствовал, что его слова прозвучали слишком напыщенно, и мысленно выругался. Ну почему он ведет себя как идиот?! Заранее приготовился к обороне, а когда выяснилось, что и обороняться-то не от чего, вместо радости чувствует лишь досаду!..
– Ты что, болела, Энджелин? – с тревогой спросил Роберт.
Она с улыбкой посмотрела на брата.
– Да нет, ничего серьезного, Роберт. Просто Руарк слишком обо мне заботится…
Она бросила недовольный взгляд на Руарка, давая понять, что затрагивать эту тему было, по меньшей мере, неуместно, и взяла под руку Роберта.
– Пойдем скорее! Надо обрадовать папу.
Очутившись в роскошном холле огромного дома, Роберт Скотт с интересом огляделся. Его снедало не простое любопытство – хотелось поскорее выяснить, какую роль играет здесь его сестра. Пока то, что он увидел, лишь усилило подозрения молодого человека – уж слишком по-хозяйски вел себя с Энджелин Руарк.
Энджелин заглянула в гостиную. Сары не было видно – должно быть, Майра уже отвела ее в постель. А вот Генри все еще сидел и дремал у камина. Повернувшись к мужчинам, Энджелин приложила палец к губам.
– Давайте я вначале его разбужу, – предложила она шепотом.
Она на цыпочках прокралась в комнату и опустилась на корточки рядом с креслом отца. Легонько коснувшись его руки, Энджелин тихо повторила несколько раз:
– Папа, папочка, проснись!
Генри открыл глаза и с удивлением огляделся.
– Похоже, я задремал. А куда это все делись?
– Наверное, ушли спать. Уже поздно, папа, – мягко ответила Энджелин.
– Ну что же, пора и мне на боковую. А славный сочельник у нас получился, а, детка?
Энджелин, глаза которой сияли от счастья, поднесла к губам руку отца.
– Скажи, папа, если бы любое твое желание могло сейчас исполниться, чего бы ты захотел?
Генри любовно потрепал дочь по руке:
– Ах, деточка, больше всего на свете я хотел бы, чтобы твоя мать и брат были сейчас с нами!..
– Я бы тоже хотел, чтобы мама была с нами, отец, – сказал Роберт, входя в гостиную.
Генри заморгал, пытаясь в неверном свете свечей рассмотреть незнакомца.
– Что за чертовщина! Видать, мои стариковские глаза стали меня подводить…
Роберт шагнул к отцу. Теперь на него падал отблеск огня из камина.
– Нет, папа, глаза тебя не подвели. Это действительно я, Роберт!
Генри Скотт с трудом поднялся с места. Теперь он как следует разглядел сына, увидел и пустой левый рукав, пришпиленный к ветхому пальтишку. Однако в глазах старика ни на мгновение не промелькнула жалость – напротив, весь его облик излучал неподдельную радость и гордость, которые, казалось, исходили из самых глубин его существа. Он, не отрываясь, смотрел на сына, и слезы счастья струились у него по щекам.
– Сынок…
Генри протянул руки, и в следующую минуту Роберт оказался в его объятиях. Руарк стоял на пороге гостиной. На какое-то время счастливое семейство Скоттов, поглощенное друг другом, забыло о его существовании. Он же не спускал глаз с Энджелин. Она все так же сидела на корточках и не сводила восторженного взгляда с этой трогательной
сцены – долгожданного воссоединения отца и сына. В этот момент на ее красивом лице было написано выражение величайшего счастья, что, по мнению Руарка, делало ее еще прекраснее. У него даже перехватило дыхание – так хороша была Энджелин в эту минуту.Налив бренди в стаканы, Руарк дождался, пока Генри и Роберт расцепят объятия, и протянул им выпивку:
– Мне кажется, сейчас самое время поздравить друг друга со встречей!
Еще стоя в вестибюле, Руарк имел возможность получше рассмотреть брата Энджелин. Роберт Скотт был на несколько дюймов ниже его. У него тоже были темные волосы, явно нуждавшиеся в услугах парикмахера. Отросшая щетина не могла скрыть ужасающую худобу щек, а по напряженному взгляду темных глаз легко было угадать ту бездну страданий и горя, которые выпали на долю этого человека за время войны.
Когда Майра, уложив в постель свою старую хозяйку, вернулась в гостиную, Руарк незаметно попросил ее приготовить еду для Роберта. Когда поднос с тарелками был внесен, оба тихо удалились, оставив Скоттов одних. Все трое уселись у камина, и Роберт с жадностью накинулся на еду – горячий суп и толстый сандвич с ветчиной, заботливо приготовленные Майрой.
– Ну, расскажи же, наконец, где ты пропадал все это время. Ведь война кончилась еще восемь месяцев назад! – потребовала Энджелин.
– Меня ранило в Виргинии. Грант предпринял наступление с целью захватить Ричмонд. Эту атаку позже назвали «дикой кампанией».
Глаза молодого человека омрачились при этом воспоминании.
– Господи! Правильнее было бы назвать ее «адской битвой»!.. В ходе этого наступления янки потеряли пятьдесят тысяч человек… Ну а мы проиграли войну!
Он умолк, мысленно возвращаясь к тем страшным дням.
– Мы сражались в течение долгих месяцев. Ли был полон решимости отстоять Ричмонд, а Грант поклялся захватить его. Еще задолго до окончания сражения у нас кончились боеприпасы и продовольствие. Большинство бойцов-конфедератов были больны или ранены. Многие бежали…
Глаза Энджелин, которая за все время рассказа не сводила взгляда с брата, наполнились слезами – она понимала, как трудно Роберту вспоминать об этих страшных днях.
– Пушечным ядром мне оторвало руку, и я очнулся лишь в госпитале янки в Пенсильвании. У меня была жесточайшая лихорадка, и я не раз терял сознание. Я просил работников госпиталя послать весточку моей семье…
– Но они этого не сделали! – печально покачала головой Энджелин. – А потом один из твоих товарищей-однополчан вернулся домой и рассказал нам, что ты погиб. Вот и все, что мы знали о тебе…
– К концу войны я еще не оправился от ранения, поэтому янки не отпустили меня из госпиталя. А как только встал на ноги, тут же отправился в Скотткрофт…
Роберт умолк. Взяв в руки чашку кофе, он сделал большой глоток, печально посмотрел на Энджелин и продолжал:
– К счастью, я успел побывать на маминой могиле до того, как саквояжник-янки, новый владелец нашей фермы, прогнал меня со своей земли. От Большого Чарли я узнал, что вы с отцом отправились в Сент-Луис на пароходе. Я тоже решил двинуться на север. По дороге расспрашивал всех, кого только мог, и вот я здесь…