Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон

— Я не могла такого сказать! — с праведным негодованием воскликнула Марго. — Мы проиграли битву, но не войну! И даже если весь мир против меня, сдаваться — не в моих правилах.

— Делай, что хочешь, но я больше не участвую в твоих хитроумных комбинациях, — твёрдо сказала я. — Саския и Александр разберутся между собой без нашей помощи.

Романистка презрительно фыркнула.

— Северный ветер создал скеллигцев, а тебя, похоже, создал сквозняк!

— Твой план провалился, признай это. Саския уже признала.

— Как только я получу главный приз, то придумаю новый план, а ты не можешь отвернуться от меня в тот исключительный момент, когда я унижена и раздавлена!

— Ладно, — махнула я рукой, как обычно сдаваясь под её напором. — Начнём с приза, а там видно будет.

— Я знала, что ты меня не бросишь, — защебетала она, — мы же команда!

Мы подошли к наполненным водой бочкам, из которых ребятишки, заложив руки за спины, пытались выловить ртами плавающие яблоки. Марго встала в очередь на следующий раунд, и под дрожание медальона яблоки услужливо подплывали и поворачивались к губам романистки хвостиками. Зрители ворчали, Марго обменивала яблоки на фишки.

— А каков главный приз? — полюбопытствовала я, когда мы направились к жуликоватого вида напёрсточнику.

— Это тайна. Я видела только огромный сундук… Наверняка милые Бурдоны спрятали там что-то значительное — золотой самородок или набитый изумрудами ларец. А может быть, Саския отписала победителю полцарства, и там лежит дарственная? — размечталась романистка.

Я рассмеялась. Марго безошибочно пять раз подряд угадала под какой чашкой спрятан шарик и под одобрительный гул не столь удачливых зрителей поймала мужика за руку, когда тот, отчаявшись обмануть её ловкостью рук, спрятал шарик в рукаве.

— Возмутительно! — ругалась она, забирая банк. — До чего же люди склонны к обману!

Триумфальное шествие Марго к главному призу, сопровождаемое непрерывной пульсацией медальона, продолжилось. С завязанными глазами она расколошматила палкой соломенное солнце, набитое фишками, потом выкинула шесть шестёрок в кости, набрав наивысший балл. Стрелы из игрушечного лука, который она натягивала кое-как, летели точно в цель. Призовые деревяшки эльф, присматривающий за аттракционом, разделил пополам между нею и молоденьким скоя'таэлем, которого я видела несколько дней назад в таверне за столом Торувьель, и которому не требовалась магия, чтобы даже из детского лука попадать в яблочко. Похожий на итальянца, с вьющимися чёрными волосами скоя'таэль задорно подмигнул Марго, и она зарделась и растаяла, а он слегка поклонился и исчез в толпе.

Единственным состязанием, где романистка выиграла безоговорочно и честно, было соревнование в искусстве скоростного портрета. Кусочком угля размашистыми и свободными движениями Марго изобразила юную девушку, вызвавшуюся быть моделью, так одухотворённо и живо, что та без тени сомнения выбрала портрет авторства романистки и побежала хвалиться подружкам.

К сумеркам похолодало, а на свадьбе становилось всё жарче. В оранжевом свете факелов, привязанных к высоким шестам, блестели потом разгорячённые лица. Патрули работали в полную силу — выволакивали вусмерть пьяных к телегам, разнимали тут и там вспыхивающие драки. Пару раз мне пришлось покинуть Марго — сначала, чтобы прекратить склоку между торговками, которые вспомнили былые обиды и вцепились друг другу в волосы, а потом утихомирить Аксием мужика, который решил взять штурмом палатку с оружием, потому что ему почудилось, что в лагерь ворвались нильфгаардцы.

В темноту по направлению к Вергену уезжали повозки со стариками и детьми. Я нашла Марго в очереди к шатру с призами. На её деревянные бусы невозможно было добавить ни единой фишки. Призовой фонд уже порядком поубавился — дети расхватали сладости, исчезли ленты и отрезы тканей, в рядах бутылок с вином и настойками зияли прорехи. Женщина перед нами долго стучала по кастрюлям и сковородам, выбирая лучшую, а распорядитель, в котором я узнала краснолюда-трактирщика, пересчитывал фишки. В центре шатра на песке громоздился сундук с главным призом, увенчанный огромным белым бантом, которому позавидовала бы любая первоклассница. Марго толкнула меня в бок — сзади подошла её давешняя соперница в чепце, и на груди её покоилось и спускалось до пояса столь же наполненное, как и у романистки, ожерелье из деревянных дисков.

— Следующий! — гаркнул краснолюд, когда дама с кастрюлей удалилась. — Что пожелаете?

— Главный, пожалуйста, — торжественно произнесла Марго, снимая бусы с шеи.

— Главный! — крикнула особа с оборками и вывалила своё ожерелье с фишками на стол.

Краснолюд-трактирщик озадаченно почесал под бородой. Зрители заинтересованно заволновались и подались вперёд, заглядывая друг другу через плечи. В спину мне упёрлись чьи-то руки.

— Я была первой! — запротестовала Марго, повернувшись к трактирщику.

— А у меня больше! — её противница принялась развязывать концы верёвки.

— Феклуша, возьми таз, — с некоторой робостью в голосе обратился к ней краснолюд. — Хороший, медный!

— Зубы мне не заговаривай! — широкие румяные щеки Фёклы смялись от угрожающей улыбки, и она надвинулась на побледневшую романистку. — Считаться давай!

В толпе послышалось глумливое улюлюкание и подзадоривающие смешки. Краем глаза я заметила среди зрителей того самого скоя'таэля-итальянца, что разделил с Марго выигрыш за стрельбу. Он обнимал тоненькую эльфийку с коротко стриженными волосами. Кто-то засвистел. Шагнув вперёд, я нарочито медленно и демонстративно вытянула из-за спины стальной меч и положила его поперёк стола, отделив территории соперниц. Фёкла засучила рукава, и я с тайным уважением посмотрела на её мощные предплечья, про себя удивляясь, каким образом этой женщине удалось собрать столь впечатляющую коллекцию фишек. Неужели она боролась на руках с мужиками и стреляла из лука не хуже скоя’таэля?

Трактирщик вздохнул и начал выкладывать фишки соперниц в столбики по десять штук в каждом. Марго перевела затравленный взгляд с сундука на меня, а потом бросилась скрупулёзно подсчитывать фишки в столбиках, будто от исхода спора решалась её жизнь. Оборки на чепце Фёклы победоносно топорщились.

— Ровно… — потерянно сказал краснолюд.

— Но я была первой… — пролепетала Марго.

Фёкла запустила руку в широкий вырез рубахи и, как из щели между мирами, достала из стиснутых глубин ещё одну, последнюю фишку. Стукнула ею по столу. Мне показалось, что романистка сейчас упадёт в обморок, но из ряда зрителей вдруг выступил тот самый молодой скоя’таэль, бросил на Марго знойный взгляд из-под длинных ресниц и высыпал на её половину стола горсть призовых дисков. Толпа ахнула, романистка с обожанием смотрела на эльфа. Краснолюд аккуратно выстроил из фишек башенку.

— Ваша победа, мадам!

Поклонившись Марго, он подошёл к сундуку и открыл крышку. Разогнулся с исполненной важности улыбкой, и на руках его сидел розовый, с таким же огромным и белоснежным бантом за ушами, как и на сундуке, поросёнок. Трактирщик подошёл к Марго и, словно драгоценность, вручил поросёнка ей в руки. Вся боль человечества отразилась на лице романистки, неловко обнявшей извивающийся главный приз и провожавшей взглядом эльфийского спасителя, который удалялся от шатра, ведя за руку свою спутницу.

— Как же это так, люди добрые! — заголосила Фёкла. — Это нечестно!

Марго шагнула вперёд и перевалила поросёнка ей в руки.

— Теперь честно, — буркнула она и зашагала прочь.

***

С тяжким всхлипом волну засасывало в полости скалы, нависшей над кромкой воды, а потом с бормочущим бульканьем выплёскивало обратно. Марго сидела на вершине в позе, достойной кисти художника-романтика — весь её вид выражал возвышенное одиночество и страдание непонятой души. Я постояла на берегу, глядя снизу на её силуэт, потом взобралась по скользкому склону скалы и присела рядом. Романистка обнимала колени руками. Волосы струились со скорбно опущенной головы по плечам, а атласные складки юбки по холодному камню.