Очень долгое путешествие, или Инь и Ян

Геральт вспомнил об обещанных тренировках. Чтобы не портить мечи, мы взяли палки и ушли заниматься на последний плот, подальше от любопытных глаз.

В бою ведьмак был в своей стихии и оказался терпеливым учителем. Он решил обучать меня особенностям боя с людьми.

— Чудовища это прекрасно, но на пути тебе гораздо чаще придётся сталкиваться с людьми, а они — чудовища поопасней.

Мы тренировались до вечера, сменив несколько палок. Потом вернулись в наш импровизированный лагерь. Якуб притащил котелок с густым варевом.

— Уха плотогонов, — гордо сообщил он, — я съем шапку, если вы скажете, что пробовали что-то лучше!

Уха и правда была потрясающая. Наваристая, с разными видами рыб, раками и еще какой-то речной мелюзгой. Я закатывала глаза от наслаждения, Якуб смеялся и щурился от удовольствия.

Закатное солнце прочертило оранжевую дорожку на реке. Торговцы тихо перешёптывались у своего костра. Плотогоны, наконец-то, могли меняться и по двое-трое отдыхать. Весемир ушёл к Якубу, а мы с Геральтом молча смотрели на огонь. Я опять почувствовала со стороны ведьмака непонятную мне отчуждённость.

— Геральт, — тихо спросила я, — что не так?

— Хм-м… — ведьмак продолжал изучать языки пламени.

— Что?

— Эскель мне как брат, — наконец, заговорил он, — ты поиграла в него и ушла искать дорогу в свой мир, а он остался там.

Я вспомнила медитирующую фигуру, которую видела в зале, возвращаясь от Эскеля. Значит, это был Геральт.

— Ясно, — меня переполнила обида. — Я поиграла в него. То есть, за несколько дней ты увидел достаточно, чтобы сделать такой вывод: Эскель — маленький мальчик, а я — коварная искусительница, у которой нет никаких собственных чувств!

— Не злись, — неожиданно мягко оборвал Геральт. — Именно потому, что Эскель далеко не маленький мальчик, мне это и не нравится. Последний раз, когда он полюбил, он зализывал раны много лет.

— Дейдра? — едва слышно спросила я.

— Да. Она была его Дитя-Неожиданность, но появилась в его жизни уже взрослой. Их отношения были «кровь-кишки» во всех смыслах. Она оставила ему на память только шрамы, в том числе на лице. Вот почему я боюсь, что открывшись снова, он не сможет так просто этого перенести.

— Тогда почему он не поехал со мной?! — почти крикнула я.

— Он отпустил тебя на твой Путь, — Геральт помолчал и тихо добавил: — Но я точно не тот, кто имеет право тебя судить. Проехали.

— Проехали, — грустно кивнула я. От Геральта я совершенно не ожидала подобного выговора. — Расскажи про Верген.

— Иорвет ждёт меня, чтобы продолжить поиски исцеления для Саскии. Я не могу с ним пойти. Но думаю, что ты сможешь.

— Вот уж он обрадуется, — настроение у меня совсем упало.

К нам вернулись Весемир с Якубом. Старый плотогон был чем-то озабочен. Геральт вопросительно приподнял бровь.

— Похоже, у нас намечается работёнка, — сказал Весемир.

— Да, может, мне и кажется, — Якуб присел у костра. — Не нравятся мне новые парни. Работают хорошо, дело знают, да начали моих ребят подбивать, дескать, плывём аж до Белого Моста, там вдесятеро цену за лес дадут. А у меня контракт в Ард Каррайге, какой Белый Мост. А мои-то простофили уши развесили. Сдается мне, что их Михал-Великан подослал.

— Я второй раз слышу это имя, — проговорил Геральт, — кто это?

— Эх, гнусный человек, скрывать не буду, — Якуб махнул рукой. — Появился с год назад. Плотогон он прекрасный, тут ничего сказать не могу. Платит работникам вдвое больше, деньги из карманов так и сыпятся. По кабакам его артель везде знают — дебоширят и в карты играют, и ходят слухи, что в картах везёт им несказанно. Сговаривались с разными артелями вместе работать, да только о тех артелях я больше не слыхал. А сам Михал месяц от месяца как будто растёт. Он и был-то мужиком огроменным, а теперь, сказывают, в три роста гигант.

— Хм-м… — многозначительно промычал Геральт.

— Живут они обособленно, захватили село заброшенное, отстроили. И вот, беспокоюсь я, значит, что мы мимо этого села после заката проходить будем, в ночь. А тут ещё и погода меняется, чую — быть буре.

Я оглядела безмятежное небо. Было необычайно тихо, и только плоты хлюпали по воде. Весемир заговорил:

— Мы можем встать на ночь, переждать бурю?

— Да это ж целое дело, плоты легче спустить, чем остановить. Правда, будет чуть ниже подходящее место.

Якуб посидел ещё, обхватив руками голову.

— Так тому и быть.

Плотогоны засуетились, забегали, готовя верёвки. Угрюмые новые мужики недовольно препирались с Якубом, остановка явно не входила в их планы. Геральт подошёл и, многозначительно сложив руки на груди, встал за спиной у Якуба. Мужики, мрачно зыркая на ведьмака, принялись за работу.

В сумерках плоты подогнали к песчаному берегу, поросшему соснами. По команде Якуба плотогоны спрыгнули в воду и стали наматывать верёвки на стволы деревьев. Верёвки затрещали и натянулись, плоты ударились друг о друга, лошади испуганно заржали. Но, наконец, вся тяжеловесная, растянувшаяся вдоль берега конструкция остановилась. Торговцы, маша руками, что-то недовольно втолковывали Якубу, но тот лишь отмахивался и показывал на небо. А буря и правда надвигалась. Ветер захлопал непривязанными лоскутами ткани. Торговцы бросились закреплять товар.

По мосткам мы перевели лошадей на берег под сень вековых сосен. Весемир с Геральтом натянули большой тент, под которым мы привязали лошадей и уложили седельные сумки. Лагерь готовился к беспокойной ночи.

А ветер всё крепчал. Толстые сосны раскачивались, сгибаясь чуть ли не до земли. Слышался гром и страшный треск, словно где-то невдалеке ломались и падали деревья. Гвинлех вскипел, и волны заливали качающиеся плоты. Геральт вышел на берег и стоял, скрестив руки на груди и всматриваясь в темноту на другой стороне реки. Я, пригибаясь под порывами ветра и придерживая шляпу, подбежала к нему. По сапогам ударили брызги и пена. Небо прорезала разветвлённая молния.

— Ты видел, Геральт?! — завопила я, перекрикивая ветер и показывая на противоположный берег.

Геральт кивнул. Серия молний высветлила небо, и на его фоне чётко стало видно возвышающийся над деревьями гигантский чёрный силуэт плотогона с огромным топором в руках. В свете молний он яростно крошил брызжущий щепками лес. Ударил гром, и после канонады раскатов хлынул ливень. Больше ничего невозможно было рассмотреть, и мы вернулись в лагерь.

Народ, кто как мог, устроился на ночь. Плотогоны сгрудились под своим тентом, пустив к себе торговцев, сиротливо кутающихся в один плащ. Весемир, прикрыв глаза, спокойно сидел в позе для медитаций под нашим навесом, и рядом весело горел костёр из абсолютно мокрых брёвен. Геральт опустился у костра, я устроилась между седельными сумками.