Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев
Шрифт:
20 мая 1918 г.
За городом Москва-река делала большой изгиб на юго-запад. Вдоль реки тянулись низкие лесистые холмы, известные как Воробьевы горы. В темноте перед восходом солнца первые трели предрассветного птичьего хора прервались шумом мотора. Фары автомобиля мелькали среди деревьев, когда машина взбиралась вверх по извилистой дороге, проходившей по некрутому склону.
На вершине холма машина припарковалась, и из нее вышли двое. Рука об руку они бродили среди деревьев. Стояли под деревьями в прохладном воздухе, сонные от любви и ночей без сна, и ждали восхода солнца.
Локарт и Мура были уставшими и пьяными. Они всю ночь не ложились спать, засидевшись за праздничным столом со своими друзьями – узким кругом англичан, которые сгруппировались около Локарта во все более неустроенной обстановке в Москве. У Локарта служил молодой человек, лейтенант артиллерии по имени Гай Тэмплин, который родился в России и превосходно говорил на русском языке [193] . Накануне был двадцать первый день рождения Тэмплина, и Локарт решил
193
Dorril, МИ-6, с. 193. Позднее Тамплин был банкиром в Риге, а в годы Второй мировой войны – полковником в Штабе спецопераций. Он умер от сердечного приступа в 1943 г., будучи на действительной службе в Египте – см.: ‘War Office: Roll of Honour, Second World War’. База данных. Список убитых на войне сухопутных войск 1939–1945. Солдаты, погибшие в годы Второй мировой войны. (WO304). CD-ROM. Naval & Military Press. В наличии онлайн на сайте ancestry.com (восстановлен 23 апр. 2014 г.).
194
Не следует путать с великой княжной Марией Николаевной, дочерью царя.
Ее дни были сочтены, и все знали об этом. Казалось, что и дни пребывания англичан в Москве тоже сочтены. Вечеринка в честь дня рождения Тэмплина была – или так казалось тогда – прощальным «ура» миссии Локарта. А для самого Локарта это было еще и прощание с Мурой, которая на следующий день уезжала в Петроград, проведя вместе с ним десять дней [195] .
Эти десять дней были насыщенными по многим причинам. После того как Рейли улизнул из Москвы, в ней нарисовалась другая таинственная личность и вступила в контакт с Локартом. На этот раз это был человек, известный и Локарту, и Муре. Боясь за свою жизнь после предпринятых им попыток организовать вооруженное сопротивление большевикам, нежданный визитер был не кто иной, как бывший премьер-министр всей России и любимец народа Александр Керенский. Он путешествовал, переодевшись в сербского солдата, и отчаянно хотел выбраться из России, прежде чем большевики схватят и убьют его.
195
Lockhart, British Agent, с. 279–280. Локарт приводит дату этого события – ночь с 24 на 25 мая, но, согласно его неопубликованному дневнику, Мура вернулась в Петроград 20 мая. Другой факт, содержащийся в дневнике (опубликованном и неопубликованном), наводит на мысль о том, что истинной датой было 19/20 мая. Ему несвойственна такая неточность, так как он писал свою книгу British Agent, сверяясь со своими дневниками. Известно, что Мура настаивала на том, чтобы он изменил изначальный текст своих воспоминаний в нескольких местах, где рассказ касался ее (письмо 18 июня 1932 г., LL). Это могло быть одним из таких случаев.
Его единственной надеждой был английский маршрут через Вологду и Мурманск. Он обратился за визой к старому Уордропу – генеральному консулу (последнему просевшему островку британского посольского присутствия в России), но безуспешно. Уордроп не хотел предпринимать никаких действий, не проконсультировавшись с Лондоном. Локарт не был уполномочен выдавать визы, но сделал ее, поставив на ложном сербском паспорте Керенского подпись и печать [196] .
Этого было достаточно. Керенский с горсточкой своих верных спутников отправился на север к открытому всем ветрам английскому аванпосту на побережье Баренцева моря. Несколько недель спустя он появился в Лондоне, что сопровождалось широким освещением в прессе; Керенский утверждал, что «приехал прямо из Москвы», но отказывался рассказать в деталях, как именно [197] .
196
Lockhart, British Agent, с. 277–278.
197
Manchester Guardian, 27 июня 1918 г., с. 4.
Когда Керенский покинул берега своей родины, большевики отменили одну из самых популярных мер, которая была принята его временным правительством – 16 июня правительственная газета «Известия» объявила о возвращении смертной казни – меры, на введении которой Ленин настаивал несколько месяцев. Троцкий написал о реакции Ленина на весть об отмене смертной казни Керенским. «Чепуха, – сказал он. – Как можно делать революцию без расстрельных команд?» [198]
Отношения Троцкого с Локартом тоже рассыпались. Во время пребывания Муры в Москве Кроуми дважды приезжал из Петрограда, и вместе с Локартом они встречались с Троцким, чтобы обсудить уничтожение Черноморского флота. Это были последние встречи Локарта с самим Троцким, потом он будет видеть только его заместителей.
198
Leggett, The Cheka,
с. 62.Звезда Британии, по-видимому, закатывалась, и настроение в ресторане «Стрельна» в тот вечер было предотъездное. Цыганские песни мадам Марии Николаевны заполняли летнюю ночь тоской, ритм гитар и глубина ее контральто всегда оказывали воздействие на Локарта. «Теперь все это возвращается ко мне, – писал он, – как любое переживание, которое не может повториться» [199] . Помимо него и Муры на той вечеринке присутствовали пять человек. Именинник – молодой Тэмплин был одним из них. Вторым был Хикс, вернувшийся из своей долгой поездки в Сибирь, с еще одним помощником Локарта по имени Джордж Лингнер. Денис Гарстин, как всегда, добавлял веселья, и капитан Джордж Хилл – агент SIS тоже был здесь, выделив для вечеринки время из своей шпионской жизни.
199
Lockhart, British Agent, с. 280.
Они постепенно пьянели и по очереди выходили наружу под липы, чтобы освежить голову. Только Локарт оставался на своем месте, погруженный в музыку, вместе с Мурой, у которой была сильная сопротивляемость алкоголю, и она могла выпить столько, что крепкие мужчины от такой дозы были уже без памяти, а у нее лишь немного заплетался язык.
Локарт уговорил мадам Марию Николаевну повторить несколько раз один романс, который назывался «Я не могу тебя забыть» и был, по его словам, «созвучен буре в моей душе», «пульсирующей мольбой желания и страсти», о мужчине, который имел репутацию неверного волокиты, но был покорен одной женщиной: «…но отчего других я забываю и не могу одну тебя забыть» [200] .
200
Lockhart, British Agent, с. 280.
После вечеринки в ранние предрассветные часы они с Мурой сели в автомобиль и направились на Воробьевы горы. С лесистых склонов открывался захватывающий вид на город. Двое влюбленных смотрели, как восходит солнце, разливая яркий свет на шпили Кремля и блестящие купола. Оглядываясь на прошлое, Локарт увидел в этом предвестие жестокого, уже просачивающегося возмездия, которое скоро начнет затапливать город.
Мура наконец узнала и наконец поняла, что чувствует. Это было откровение. Как только вернулась в Петроград, она поспешила облечь свои чувства в слова. «Я попалась раз и навсегда», – написала она Локарту [201] . Только одно теперь имело для нее значение – «моя любовь к тебе, мой милый. Я по-детски счастлива и так уверена в будущем». Вместе с любовью пришла тревога, желание быть с ним всегда. Но существовало столько препятствий: оба они были в браке, а революционная волна была на подъеме и заставляла жить порознь. Возможно, вскоре ему придется покинуть Россию, тогда как она была здесь в ловушке, а ее дети – в Эстонии за немецкой границей. Она пыталась – глупо и бессвязно – выразить свои чувства к нему, когда он пришел провожать ее на вокзал после раннего утра, проведенного на Воробьевых горах. Но он не дал ей говорить. Им ничего не оставалось делать, только надеяться, что они каким-то образом победят судьбу.
201
Мура, письмо Локарту, HIA. Без даты: вероятно, 21 или 22 мая 1918 г.
Любовь могла либо поддержать их в эти ужасные времена, либо уничтожить. Одно было наверняка: Мура будет делать все, что придется, лишь бы выжить. В этом отношении она не изменилась. Сложности ее нежных чувств к Локарту были мелкими по сравнению с противоречиями в другой деятельности, в которую она оказывалась втянутой.
Нигде и никогда не было записано, когда они впервые обратились к ней. История также умалчивает, какой именно они нашли к ней подход или кто был ответственным. Также неизвестно, какие приманки ей были предложены – или какие высказаны угрозы. Все, что выплыло на свет – и то лишь для горстки людей, – это то, что Мура начала шпионить за Локартом и его коллегами по поручению ЧК.
Слухи, которые поползли позже, были неточными. В них не говорилось о том, что слежка за Локартом была лишь небольшой частью того, что она делала. Никто, по-видимому, и не подозревал, что человеком, который инструктировал и подготавливал ее для шпионской работы и проложил путь, приведший ее в ЧК, был сам Локарт.
В те недели весны и лета он был еще больше озабочен положением своей миссии: его беспокоила политика большевиков, место Германии в ней и многочисленные противоречивые направления деятельности Великобритании в России. Будет ли военное вторжение, тайная подрывная деятельность или дипломатия?
Он был настолько озабочен, что Мура, вернувшись в Петроград, начала переживать, что он не любит ее так сильно, как она его. Она все сделала бы для него и очень хотела быть с ним рядом. Она хотела «счастья, мира, любви, работы» и сетовала на судьбу и «тысячу и одну преграду, которая встает между мной и всем этим» [202] . «Я хочу, чтобы ты приходил ко мне, – писала она, – когда ты устал, говорил мне, когда тебе нужна моя помощь… и я хочу быть твоей возлюбленной, когда ты хочешь страсти». Но на тот момент все, что они могли сделать, – это ждать, надеяться и ловить моменты, которые можно было провести вместе: «И ты поймешь, действительно ли любишь меня» [203] .
202
Мура, письмо Локарту, HIA. Без даты: вероятно, 21 или 22 мая 1918 г.
203
Мура, письмо Локарту, LL. Без даты: вероятно, 22 мая 1918 г.