Очень плохая история
Шрифт:
К тому же ей нужно было, чтобы он говорил с ней открыто. Однако в глубине души она далеко не была убеждена в его невиновности. В голове звучал рассказ Купера об обвинениях Фаррелла в изнасиловании, пусть даже эти обвинения не были доведены до суда. Согласно статистике, в Великобритании каждую неделю две женщины погибали от руки своих партнеров, в том числе бывших. И такие убийства составляют двадцать процентов всех убийств в год.
Они сидели друг напротив друга в общем зале посещений в тюрьме Бельвю, их разделял только стол. Мешанина голосов и всепроникающая вонь мешали сосредоточиться. Непонятно, почему им не предоставили отдельное помещение, как это было накануне, когда она приехала на встречу с Дюраном. Может быть, потому что
Ева перегнулась через стол и положила ладони перед собой:
– Прошу прощения, Шон, что заставляю вас снова пройти через все это, но для рассмотрения вашего дела нам нужно предъявить что-то новое. Если бы вы пытались найти убийцу Джейн, на что бы вы обратили внимание?
Огонь в его глазах потух. Возможно, он считал, что его заявления о невиновности достаточно? Или понял, что ему не удалось убедить ее?
– Не знаю, – промямлил он.
– Ну-ну, давайте. Нам нужно что-то найти.
Фаррелл пожал плечами и покачал головой, очевидно, считая все эти разговоры лишенными смысла.
– Ничего нового не могу сказать.
У него оказался удивительно звучный голос, в котором чувствовался легкий акцент уроженца запада страны. Хотя она не видела его в полный рост, было ясно, что он невысокий. Перед ней сидел коренастый, широкоплечий мужчина с мускулистыми руками и крепкими мозолистыми ладонями, которые он стиснул в кулаки и положил на стол.
Трудно было узнать в нем того потрясенного человека с фотографии, сделанной в полиции десять лет назад. Коротко подстриженные, почти полностью седые волосы начали редеть на макушке, лицо и шея огрубели. Тяготы тюремной жизни и многочисленные попытки привлечь внимание к своему делу наложили отпечаток на его внешность, читались в измученных глазах, проявлялись в глубоких морщинах на лице.
У него остался последний шанс доказать свою невиновность, и, по-видимому, это единственное, что его еще держало.
– Так все-таки в каком направлении вы начали бы копать, будь вы на моем месте? За столько лет вы должны были прийти к какому-то выводу. Предполагаю, вы ни о чем другом не думали.
«Если вы невиновны», – хотелось ей добавить.
Лицо Фаррелла приняло ожесточенное выражение, как будто он читал ее мысли.
– Я говорил полицейским, что она встречалась с другим, но они не хотели мне верить. Вот где бы я начал искать.
Он нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
Одно и то же повторялось снова и снова, как заевшая пластинка. Его бросили. Он не сделал ничего дурного. Все произошло внезапно. Вместо того чтобы допустить, что Джейн просто устала от него, он продолжал долдонить, что у нее был другой мужчина. Может быть, он прав. Ева напомнила себе,
что сперма, которую обнаружили на бедре Джейн, не имела отношения к Фарреллу.– Забудьте о том, что вы говорили раньше. Как я уже сказала, я ищу что-то совершенно новое. Я понимаю, что вас сильно задело ее обращение с вами. Несколько раз вы преследовали ее, не так ли? Она даже подала жалобу в полицию.
– Это не значит, что я убил ее! – с вызовом ответил он.
– С кем вам приходилось ее видеть?
– С Холли и Грейс по большей части.
– С кем-нибудь еще?
– С одной женщиной из офиса. Она была постарше. По-моему, ее звали Энни, но не думаю, что они были такими уж подружками.
– А с мужчинами?
Фаррелл пожал плечами:
– Не помню.
– А тот человек, с которым вы видели ее в баре в Марлборо, в тот раз, когда вы устроили сцену?
– Не помню, как его звали, но полиция его проверяла. У него алиби, так они сказали.
«Не забыть узнать у Дэна Купера, проверял ли он этот факт», – подумала Ева.
– Хорошо. Скажите, какой была Джейн? Расскажите мне все, что вы знаете о ней.
Фаррелл нахмурился, видимо не зная, с чего начать.
– Да не знаю я.
– А что вас в ней привлекало? – задала она наводящий вопрос.
Он тупо посмотрел на нее:
– Она была симпатичная.
– Я имею в виду, что она представляла собой как человек?
На его лице появилось озадаченное выражение, как будто он ожидал чего-то другого. Очевидно, для него значение имела только внешность. Он ничего не ответил.
– Она была веселая, с ней легко было общаться? – выспрашивала Ева.
– Поначалу она была тихая, немного застенчивая, добрая, когда получше узнаешь ее. Я встречался с ней на конном дворе, и мы просто разговаривали.
– О чем же вы говорили?
– О лошадях, я так думаю. О скачках. Сейчас трудно вспомнить. Столько всего случилось.
– А какие у нее были хорошие стороны? Она была умная? Забавная? Глупенькая? Опрятная?
Фаррелл встречался с ней три месяца. Должно же что-то остаться у него в голове. Ей нужно понять, что представляла собой Джейн Макнейл.
На лице Фаррелла появилась слабая улыбка:
– Очень опрятная, это точно. Любила, чтобы все было, как в аптеке, все вещи должны быть на своих местах, не сдвинуты ни на волосок. Но и нос задирала она здорово, как будто была не такая, как все. Я иногда называл ее Леди Зазнайка. Прямо принцесса. Любила завтракать в постели, и ей нравилось, чтобы я приносил ей завтрак, будто я слуга. А еще соображала хорошо. Намного лучше, чем я, во всяком случае. Отлично знала, что делает, если вы понимаете, куда я клоню.
– Нет. Можете объяснить?
Он потер подбородок:
– У нее всегда было полно идей насчет того, что она хочет делать, и решительности ей было не занимать. Она рассказывала мне, что у нее есть план. Если честно, я не был уверен, что я в него вписываюсь.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, у ее родителей были деньги, так она, во всяком случае, говорила. И ей не нравилось, когда ее видели в моем фургоне, это я вам точно говорю. Если мы куда-то выбирались, это должен был быть легковой автомобиль, и внутри все должно быть чисто, иначе она не сядет. Она говорила, что хочет быть журналисткой и писать о скачках и обо всем, что связано с лошадьми. Еще она заявляла, что хочет, чтобы ее показывали по телевизору. А чтобы набраться опыта, она и устроилась работать на ипподроме.
– Что-нибудь еще можете о ней сказать?
Он снова нахмурился, как будто не видел смысла в этих разговорах.
– Хоть что-нибудь?
Даже самые яркие воспоминания со временем стираются, и Ева не хотела слишком сильно нажимать на него, чтобы он не чувствовал, что должен обязательно выложить что-то еще. Но пока она мало что от него узнала.
– Ей до всего было дело, – подумав, сказал он.
– В каком смысле?
– Ну, все время задавала вопросы.
– Какого рода вопросы?