Очень правильный выбор

Пусть тебе приснится радости рожденье.

И понятным станет на вопрос ответ!

Апитерапия для Ягуси

Вопли Ягуси, обещающие страшные и неминучие кары тому, кому они обещались, слышно было даже с того конца Леса. И с этого тоже.

Треск кустов, хруст веток, сбиваемых с деревьев и гулкий топот чьих-то лап, только дополнял какофонию, внушая тому, кто это слышал, резкое желание влезть, ой, да какое там влезть?! Взлететь на самый высокий дуб, в самом труднодоступном месте!

Или вообще, забиться поглубже под его же корни, и оттуда смело и храбро наблюдать одним глазочком за всем происходящим.

Гул, шум, грохот, треск и топот вынеслись на полянку перед Избушкой. Избушка мирно щипавшая или топтавшая травку, сейчас это не важно, прониклась важностью момента и включилась в догоняшки.

Ой, да что это я сегодня?!

В убегашки она включилась!

Избушка нарезала круги по полянке, как заяц, попавший в свет фар, не видя никакого просвета в деревьях, чтобы туда нырнуть. За ней нёсся гул, шум, грохот, треск и топот, от страху усиливающийся многократно.

– Ягуся, ну, Ягусенька, – гудел Потапыч, протягивая лапу к несущейся перед ним Бабульке.

Бабулька сделала бы сейчас гепарда на раз-два, заставив его свернуться клубочком от зависти, и громко подвывать в кустиках из-за своей медлительности.

– Ягусенька, ты же сама сказала, что тебе в спину вступило! Я ж тебе помочь хочу!

– Слышь, хозяин, – прожужжала пчела, аккуратно зажатая пальчиками Потапыча, – а ты уверен, что надо помогать тому, кто так активно бежит от помощи?!

– Не жужжи! Сейчас догоним и поможем! Главное, догнать! – Потапыч не собирался сдаваться так просто на стезе помощи ближнему своему.

То, что этот ближний, ближняя, точнее, на данном отрезке времени значительно опережала его в скорости, его ни капли не смущало!

Помогать, значит, помогать!

– Уйди, супостат, косматый! – вояла Яга, наворачивая сто двадцать пятый круг по полянке.

– Ягусенька, не переживай! Поймаю и помогу!

– Хозззжжжяяаааинн!!! – прожужжала пчела, – ты не находишь, что это не этично?!

– Я сейчас ничего не нахожу! – рявкнул Потапыч, валясь во всех лап, закатывая параллельно глазки.

Вырвавшаяся из жаждущих нанести пользу и причинить помощь лапок пчела, облегчено выжжужала, и пытаясь восстановить дыхание, полетела в родной улей, чтобы рассказать всем о своем приключении.

Удивляться тому, что лоток оказался накрепко замурован воском, и Потапычу, ну, потом, когда очухался, пришлось три дня уламывать пчел, открыться, не приходится.

Яга, поглаживая ручку метлы, смотрела на поверженного верной помощницей Потапыча.

Подозвав лихим свистом к себе ступу, велела отбуксировать назойливого помощника по месту его прописки.

Резко повернувшись к еле дышащей после забега Избушке, Яга вдруг изумленно охнула:

– А прострел-то прошел! Не болит больше спина! Знать, таки действует апитерапия!

Дружный хохот Избушки, Яги и метлы, дал понять всем Лесным жителям, что ужасти закончились. И можно спокойно жить дальше.

А это, хорошо, знаете ли! И даже очень!

Степка и его драконы

Вот как вы думаете, каково это родиться в семье, где отец кузнец, который двумя пальцами подковы гнёт, и коня на одном плече легко унесет, мальчишке любящему читать?

Думаете, отец коситься будет? А то и запрещать читать и, вообще, учиться?

Бывало и такое, конечно. Или похожее.

Но не в этот раз!

Отец у Степки был очень даже понимающим. И жалел, что не смог в свое время премудростям всяким обучиться. Может, создавал бы теперь что такое, эдакое, самоходное. Ан, нет. Образования не хватает!

И потому, глядя на макушку сына, склонившегося над книгами, только крякал довольно, поглаживал по непослушным вихрам, да приговаривал:

– Учись, сынок! Учись! Выучишься, мы с тобой такое сделаем, такое…

И мечтательно закатывал глаза. Перед его глазами катились самоходные телеги. Без коней. Летели странные лодки. А моря рассекали необычные, без парусов лодьи.

И Степка учился. И очень, очень сочувствовал своему другу, Демьяшке.

Вот уж кому не повезло!

Был Демьян весь такой воинственный, лопухи палкой вечно рубил. Ну, когда время у него было. Ему бы на воина пойти учиться. И ведь, возможность была, ох, была!

Жил у них в селе бывший воин. На пенсии. Потому как ногу потерял. Взял бы.

НО! Папанька Демьяшкин, мельник, ни о каких воинских подвигах сына даже слышать не желал!

Вот и помогал тот папаньке на мельнице. А после, как отпустят погулять, рубил от злости лопухи.

За что его, по правде сказать, даже хвалили. Ну, типа, сорняки убирает.

А он нарубится до устатку, заберется куда в уголок, да ревет, пока никто не видит.

Время шло. Степка сочувствовал другу, очень! И старался того обучать хотя бы тому, чему учился сам.

Демьян понимал, что воинство, воинством, а коль что, неграмотному нигде дороги нет.

И теперь вместо рубки лопухов, грыз науку вместе с другом.

Не сказать, чтоб мельник и этому был доволен. Нет. Бурчал все время, что, мол, читать, кой как писать, да считать научился, и будя с него!

Но Демьян проявил редкое упрямство. И не сдавался. А став постарше, пошел к тому воину, что на пенсии был, и попросил его обучить его, чему тот сможет. За услуги. По дому. А что? В деревенском доме дел много. Отец Демьяшки злился, краснел от злости, так, что аж сквозь муку проглядывалось. Но препятствовать не мог.

Ибо сказал ему сынок непокорный, что ежли тот ему мешать станет, сбежит он от него! Как есть сбежит!

А тут ещё и кузнец за пацана заступился. Пришел к его отцу, да и говорит:

– Ты, Овсей, зазря парня не губи! Чего мешаешь-то?! Может он воином великим стать рожден, а ты его на мельницу! Поди, деньгов то хватат помощника нанять?! Вот и не дури!

Мельник поскрипел зубами, но спорить с кузнецом, чьи кулаки по весу не шибко от жерновов отличаются, было ему как-то боязно, что ли. Хотя и сам не слаб был.