Очень приятно, Демон!

Бледность на лице Нанами, была пугающей. Она сейчас выглядела не живой ни мертвой. Словно тень, растоптанная, потрепанная и увядшая. Хотелось заткнуть уши. Что эта мелкая царапина на плече, вот Акира только, что проткнул ей сердце своим беспощадным языком. Растерзал ее чувства. Поломал изнутри. Богини казалось, что она заживо истекает кровью, подыхая, как маленький, брошенный всеми щенок. Хотелось завыть, закричать, но в горле мешал огромный ком. Все что сейчас могла Нанами, это дрожать всем телом и смотреть на него.

Безразличие Акиры было худшим из зол. Уж лучше б Икусагами не оставил на ее теле, ни единого живого места, чем услышать такое с губ того, кого с любовью целовала.

Столько равнодушия и неподдельной холодности в голосе. Сколько искреннего безразличия. Натурального и ничем не скрытого. От сдавившей боли, на глазах выступили слезы, которые покатились по щекам. Унять их было невозможно, ведь плакала не богиня, а ее растерзанная душа. После всего, что между ними было, Акире плевать на нее. Он только и думал, что о мести Томоэ.

Ее жизнь для него - ничто. Мусор. Она для него - ничто. Мусор.

Дурочка и не понимала, что своей умелой игрой Акира, спас ей жизнь. Показал бы свое небезразличие и Икусагами в тот же момент перерезал ей горло.

— Ублюдок!!! — орал Икусагами, отскакивая от демона, который стоял в шаге от Нанами — Моя кисть снова отрастет, но я и одной рукой тебя уделаю.

Бог грозно выставил меч перед демоном. Приготовился к схватке. Церемонится с ним, не было ни сил, ни желания. Одну катану Акира спрятал в ножны за спину, другую вытянул вперед, приглашая противника на бой.

— Кенжи, убери эту дуру, чтоб не путалась под ногами — грубо конечно, но так Икусагами не сможет ее ранить.

Слуга взял девушку под руку, без какой-либо грубости. Оттащил ее в сторону, почти бережно. Девушка не противилась.

У нее внутри творилось маленькое сумасшествие. Собственный ад разгорался уничтожая и сжигая изнутри. Сейчас Нанами понимала боль Каяко, как никогда прежде. Теперь она чувствовала себя так же, как и та девушка.

Демон не способен на чувства. Лишь на похоть и удовлетворение своих желаний. И слезы Нанами падают на каменный пол, от осознания, что для него она лишь одна из многих. Предмет для ублажения своих телесных нужд. Поэтому в прошлую ночь, он и не позволил ей признаться ему. Поэтому вернул ее. Но как быть с этим поганым внутри чувством. Ведь она любит этого подонка, невзирая на его жестокость и равнодушие. Любит. Страдает. Но любит. Нанами сама терзает свою душу. Разодрала ее в кровь, не оставив живого места.

Смотрит на Кирихито, отрешенным взглядом, пока тот умело орудует своей катаной, сражаясь с ее мучителем. Хотя нет. Настоящий мучитель это Акира, а Икусагами в сравнении с ним, добрый, заботливый дядя. Как же ему нравится сражаться. Он будто рожден для войны. А ведь так оно и есть. Сейчас Кирихито прекрасен и холоден, как обычно.

За что, она могла полюбить этого демона. Ведь Акира, не заслуживает ничьей любви. И сейчас, Нанами чувствует, что превратилась в мазохистку, потому что любит того, кто вечно равняет ее с землей. Любит в нем все, до последней клеточки тела. Все, до беспощадной темной души. Любит даже эту боль, ведь она подарена им же.

Полное безумие.

Как можно так низко пасть. Акира вытирает ноги, терзает душу, ласкает тело, а потом наигравшись, выкидывает за ненадобностью. И несмотря ни на что, все равно любит. Плачет, страдает, изводится от сердечной муки, но любит его. Беспощадного, бесчувственного, прекрасного и могущественного.

« За что Кирихито?»

Последнее сальто в воздухе. Рывок. Разворот, и Икусагами лежит раненный на земле. Акира проткнул насквозь его левый бок.

— У меня плохие новости. Твоя рука не отрастет обратно. — дыхание демона сбивается — Рана, которую я нанес тебе сейчас, не затянется. У меня особое оружие. Закаленное кровью Оокунинуши и воздухом из страны желтых вод. — сказал Акира, глядя на него сверху. — В мои планы не входила твоя смерть. Но ты... паскуда гребанная, меня изрядно взбесил, — и это дикая правда, из демона так и льется то, что он в себе так долго держал. Рука замахнулась, но катана застыла над головой Икусагами.

— Нееееет... Кирихитооо!!! — кричит Нанами, кидаясь к нему.

Интересно, когда это он слушал, что ему говорят.

Катана опустилась, и на пол упала отделившаяся часть тела, бога войны. Голова покатилась. И Нанами едва не спотыкнулась об нее, когда бежала к демону. Тело Икусагами рухнуло у ног Акиры. По каменному полу, заструилась багровая юшка крови.

Только теперь Кирихито подняв голову на потолок, прикрыл глаза и удовлетворенно вздохнул. Рассчитался. Так и надо поганому козлу.

Нанами застыла в паре шагах. Смотрит так, будто только теперь увидела его истинное лицо. Лицо убийцы. Томоэ не такой. Он бы послушал ее, а этот... Никогда не изменится. Самое страшное, что даже сейчас, не может заставить себя разлюбить его. Злится на него. Боится его. Ненавидит всем сердце, но любит гораздо больше. Ей до боли в груди жаль Икусагами, и не важно, что он похитил ее, бил, мучил. Он не заслуживал смерти. Сердце ноет от вины за то, что не смогла спасти.

Взгляд Акиры с потолка перешел на богиню, когда он чуть повернул голову в бок. Лениво. Устало. Почти неохотно. Нанами смотрит на него, содрогаясь всем телом. Смотрит, как он вытирает окровавленное лезвие катаны, об одежду Икусагами.

— Что ты наделал, Кирихито? — всхлипывает она, приковывая его внимание к себе — Почему ты это сделал...

Демон очутился рядом с ней за секунду, и его пальцы сжали подбородок девушки. Он глазами прожигал, алое переходящее в синеватый оттенок, пятно на ее щеке. Затем застыл на высохшей крови под носом и размазанной по дрожащим губам.

— Молчи — еле слышно, но слишком сердито. Обжигал ее кожу, вишневым дыханием. Нанами ощущает дрожь в его руке, тонет в его глазах. Но сейчас она боится.

Нанами смотрит осуждающе. Напугана. Не понимает, что бог войны подписал свой смертный приговор уже в ту минуту, когда Кирихито заметил ее красную щеку, разбитую губу и кровь, струящуюся из носа. Уже тогда было решено, что он, не жилец. Простить того, кто поднял руку на самое священное, демон был не в состоянии. Он не Томоэ. Великодушие ему чуждо.

Хотя нет.

Он все же проявил благородство. Просто отрубил тупую башку Икусагами. А ведь вся его сущность мечтала медленно, мелко рубить его по кусочками. Упиваться его криками и страданиями. Радоваться, как больной придурок от того, что тот молит о смерти. Но даже тогда, Акира бы не прекратил терзать его тело. И только слезы и страх Нанами заставили, отказаться от этой задумки.

Как жаль. Ведь она была такой сладкой и принесла бы кучу удовольствия.

Вот и, настал самый лучший момент, подарить богине вечность. Чтоб больше ни одна мразь не смела, забрать ее жизнь. Чтоб больше никогда, он Акира не испытывал это унизительное чувство страха, от понимания, что может ее навсегда потерять. Он поставит конец своему главному страху. Сейчас.

— Хватит ныть — раздраженно сказал он.

Истерики девчонки и взгляд полный осуждения начинал бесит. Вот она благодарность за то, что спас ей жизнь в сотый, мать его, раз.