Очередь

– Ну хорошо, хорошо. Выпил, что ли?

– Не исключено. Все вы тут стали дружные такие, общественные, а тронь сейчас каждого за карман.

– Что ж ты пил? Ничего здесь нет. Неужто с пива?

– Тоже вопросы задавать? Интервью захотела?

– Что ты злобишься, будто голодный, а не только опьяненный?

– Ладно тебе со своей копеечной моралью!

– Парень хотел использовать время. Вполне похвально. Не бездельник.

– Юмор ему необходим. Для мозговой лабильности и упрощенных компромиссов.

– Ну ладно, Стас, ты, наверное, и до пива что-нибудь выпил. Давай я тебя домой отвезу. Стас, у меня к тебе просьба. Завтра днем замени меня, пожалуйста, часа на два: приехал мой оппонент из Ленинграда. Надо с ним обязательно увидеться.

– Все вы так. Дай тебе ноготок – ты голову откусишь.

– Хорошо, не надо. Попрошу еще кого-нибудь.

– Придет завтра, придет мысль, придет решение.

– Господи! Садись, отвезу тебя. Минутку только обожди.

Станислав, усевшись на заднее сиденье, стал зло смотреть на очередь машин, на очередь людей, потом что-то пробормотал самому себе, вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, сделанную ребятами из экспериментальных мастерских, и отхлебнул.

– Валерий Семенович, товарищ хорунжий, дозволь благоверного домой свезти и тут же назад. Кофе уже доставила.

– Давай, Нарциссовна…

– Борисовна!

– Ты же путаешь мои звания, должности, положение. Квиты. За взятку в виде кофе и всего, что к нему полагается, даю вам, мадам, тридцать минут максимум.

– Это не взятка.

– Ну? А что это?

– Взятка – это когда совершается должностным лицом должностное преступление, – сказала как выученный текст.

– Узнаю ответы на упреки по поводу коньяков, конфет и цветов от больных, – тоже с усмешкой, но благодушной.

– И даже если не только цветы и конфеты. Мне, например, впору вместо них талоны на бензин брать. И все равно это не будет взяткой.

Лариса почувствовала неведомо откуда появившееся раздражение. Однако уже в следующее мгновение, взяв себя в руки, поняла, что наплыв этот, скорее всего, связан не с сиюминутной ситуацией, а просто с общим беспокойством, отсутствием времени, призрачностью нынешней цели, с больной, с мышами, со Стасом. Она обругала себя уже в который раз, что не выдерживает, заводится, когда видит Станислава во второй половине дня, хотя давно уже абсолютно ясно: Стас добрый, честный, веселый, доброжелательный в основном утром, реже – днем, почти никогда – вечером. Пора привыкнуть и не раздражаться.

Когда она подошла к машине, Станислав спал. Лицо его было бессмысленным, беспомощным, бесхарактерным.

Жаль.

Как женщина оглядывает себя в зеркале перед выходом или при входе куда-либо, так же и автовладелец окидывает взглядом свою машину, заперев и чуть отойдя поодаль, или, наоборот, перед тем как сесть в нее. Лариса, должно быть, оглядывала машину чаще, чем себя в зеркале. Вот и сейчас, перед тем как сесть за руль, она обошла ее со всех сторон и обнаружила, что заднее правое колесо значительно спустило.

Как-то неловко ей было накачивать колесо на виду у всей очереди, когда муж спит, сидя в машине. Но она была реалистка и не думала, что сумеет разбудить его.

Лариса открыла багажник и, нарочно производя как можно больше шума, стала доставать насос. Нехитрый прием оказался эффективным.

– Ты что так шумишь? Бедному выспаться – ночь коротка.

Шея Стаса лежала на краю наполовину опущенного стекла, голова, как бы свисая, торчала из машины.

Насос распластался у колеса на затоптанном, грязном снегу разлапистой, словно приготовившейся к прыжку лягушкой.

– Да ты сначала посмотри, сколько атмосфер. Может, и качать не надо. – Шея Стаса вытянулась, голова отодвинулась от стекла и вывернулась назад, лицом к багажнику. Но Ларису даже это зрелище не рассмешило: еще неудобнее перед всеми, если он не спит, а дает указания своей висящей и качающейся головой.

– А нельзя ли без советов?

– Зачем же качать напрасно?

– Тебя довезти, значит, а качать после, когда одна останусь? Помог бы лучше.

– Что за причина для раздражения? Пожалуйста. Давай помогу.

Он подошел к насосу, возложил ногу на педаль и с силой нажал. Педаль пошла вниз, затем вверх. Стаса отбросило назад, и насос перевернулся набок.

Лариса засмеялась:

– Что, Стасинька, сил не хватает? Пьянству – бой?

– Не сил, а устойчивости.

Он нагнулся, поставил насос, и все повторилось.

– Ну ладно. Давай я. Это тебе не по зубам… не по ногам.

– Женщина! Самодовольству твоему предела нет. Подожди. Голова нужна не только для разговоров, но и для поступков. А тут надо соображать. – Он полез в машину, вытащил лежавший у заднего стекла зонтик – трость с загнутой ручкой. – Настоящий джентльмен должен ходить с зонтиком – опорой в превратной судьбе.

Затем снова подошел к насосу, поставил ногу на педаль, а рукой уперся в зонтик-трость.

– Архимед говорил: дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир.

Действительно, появилась устойчивость, и Станислав более или менее успешно справлялся с работой.

Лариса чуть отошла, чтоб посмотреть издали на эту великолепную пантомиму: джентльмен, опираясь на трость, накачивает колесо. Она отошла и потому, что ей неудобно было перед всем изысканным обществом, перед всеми здешними энергичными, деловыми мужчинами, перед женщинами, имеющими, наверное, более приспособленных к жизни мужей.

Подошло довольно много людей – все ж какое-то необычное развлечение. Никто громко не смеялся. Советов не давали, близко не подходили. Станислав не обращал внимания на зрителей, продолжал невозмутимо качать, делая вид, что небрежно, а на самом деле с заметным усилием опирался на зонтик-трость. Иногда кто-то приглушенно прыскал в рукав. Из машины, что стояла неподалеку, вышла женщина с вязаньем в руках. Она, очевидно, нашла себе обычное развлечение на все время очереди, вроде бы занята, но не утерпела, тоже вышла посмотреть: это зрелище поинтереснее вязания. Или, может, руки устали, решила сделать передышку?

Стас спокойно занимался делом, равномерно нажимая и отпуская педаль, упираясь в землю зонтом, и временами только приостанавливался, чтобы разглядеть показание манометра.

– Почти две атмосферы. Можешь принимать работу.

Он сам, молча, убрал насос, обошел машину, подавил ногой на другие три колеса, затем закинул зонтик к заднему стеклу и погрузился в машину. Когда Лариса села за руль, он уже спал.

Он не просыпался и в дороге. На поворотах голова перекатывалась справа налево, слева направо, пока не привалилась к двери.