Очередной конец света

Казна получила баббл, «Русские роботы» — рекламу и клиента, который никуда не денется, а господин Павлов — выстиранную репутацию. На свое счастье, он не успел передать партнерам ни одного контейнера. Роботы очень вовремя «сошли с ума».

В Сети Макс нашел еще кое-что прошедшее почти незаметно. Десять высших офицеров ФСБ, подавших в отставку. Вероятно, если бы одновременно столько непростых людей пустили себе пулю в висок, это было бы плохо принято широкой общественностью, а так… Правда, что-то подсказывало Максу, пенсия этих офицеров будет проходить в хорошо охраняемом месте, с короткими прогулками по одному и тому же дворику с высокими стенами и колючей проволокой.

Только одна вещь омрачала отпуск. Жители Хильдена оказались слишком впечатлительными. Роботы, нашедшие клад, — это стоит того, чтобы немного подправить местные законы. Теперь и эта земля открыта для железных недочеловеков. Первые экземпляры должны появиться в Хильдене где-то через месяц. От корпорации «Русские роботы». Виктория будет довольна.

Цыпки

Ей было двенадцать, было лето и пляж у Петропавловки, когда её кожа впервые покрылась уродливыми красными пятнами. В этот день весь пляж любовался небывалым — что-то огромное заплыло в реку из залива — то ли кит, то ли дельфин. Огромный плоский хвост раз за разом вспарывал сталь Невы, и отдыхающие пугали себя до восторга предположениями о том, что за зверь заблудился в городских водах. Мама уже раз в пятый пыталась вытащить её из воды, пугала синими губами, скорым прорастанием жабр и грозила позвать папу. Маргарита привычно делала вид, что не слышала, пока не увидела свои руки.

Было стыдно, было страшно, было странно. Пятна размерами с монетку вели наступление, они высаживались на плечи и спускались по локтям до самых кистей, закрепились на стопе, поднялись по ногам, забрались на живот и остановились лишь на самых подступах к стратегически важному объекту — лицу. Мама промокала Риту огромным махровым полотенцем, боясь вытирать. Младший брат Алешка серьезно осмотрел сыпь и важно произнес — «цыпки».

Через два дня пятна почти исчезли, чтобы появиться снова после ванны. Еще через полгода, десяток наступлений и отступлений «цыпок», Маргарита получила диагноз — аллергия на воду. Аллергии не было у её брата, не было у родителей и вообще в роду. Не было в роду больше и таких огромных странных глаз, в таких глазах не нужно отражаться морю, море там уже живет.

К своим двадцати годам Маргарита не просто окончила школу и благополучно преодолела три курса филфака, она стала большим, просто-таки огромным специалистом по влажным салфеткам и очищающим жидкостям — всему, что было не водой и могло её заменять.

И её страшно тянуло на берег, на границу суши.

После пар в университете, всегда пешком по набережной, гладя гранит, мечтая о том, чтобы прикоснуться к темной влаге, спуститься по ступеням, шаг за шагом все меньше принадлежа воздуху и отдаваясь воде… Нева тяжело перекатывала свои волны, оставаясь недоступной и желанной.

На южных берегах все было иначе — там светлые волны не затягивали, шумели не страшно, и тоски непременно быть с ними — не было. Немного тянуло, не всерьез.

Так же не всерьез она познакомилась с Пашей. К нему тянуло, но тоже совсем немного. Маргарита влюбилась в него позже, случайно. На лекции как-то особенно упал свет, и она увидела светлый хохолок, совсем такой же, как у её младшего братика, отчаянные глаза. И поверила, поверила этим глазам, заметив усталость в уголках, — все видел, все знаю, попробуй — удиви. Наверное, просто засмотрелась. Наверное, есть критическая масса секунд, смотришь слишком долго, влюбляешься — насовсем.

Это была не первая влюбленность насовсем. Маргарита не знала так ли это у всех, или это еще одна её болезнь — фильмам она верила мало, книги говорили не обо всем — она никого не забывала. Она продолжала любить, пусть отношения скукожились до: он — «с 8 Марта!», она — «с 23-им» — так брат остается братом, даже если уезжает в экспедицию на Северный полюс, да так там и остается жить. Для Маргариты любовь отличалась географией. Паша был рядом, другие — далеко.

Паша стал первым, кто увидел её цыпки. При всем её мастерстве, оттачиваемом годами, совсем без воды она не могла. Этот вечер был безнадежно испорчен душем. Паша не зло посмеялся и его хохолок впервые не напомнил ей вихры брата. Он тоже сказал «цыпки». Только совсем по-другому.

На следующий день Маргарита вооружилась длинным рукавами, высоким воротником и классическими джинсами — от талии до пола. На обозрении — только пальцы и лицо. Не впервой. Цыпки в последнее время исчезали все труднее, не за день, не за два. Маргарите было важно уложиться в неделю. К Пашиному дню рождения.

Паша по знаку был Козерогом. Если бы не прогресс, рожденные под этим знаком в Петербурге выживали бы с большим трудом и долго не жили. Слишком холодно и сыро, слишком беспросветно, уже так давно зима, но до весны все еще тянуть и тянуть.

У Козерога Паши были деньги, поэтому-день рождения решили праздновать в аквапарке. Пластмассовый пляж, море — трущееся о стыки кафельных плиток, бесцветное, мертвое. Из застекленного лета можно через огромное окно выглянуть на залив, застывший белым, можно было прикоснуться к стеклу, чувствуя спиной тепло, и смотреть на холод.

От этого смешения зимы и лета Маргарите стало страшно. Чтобы не бояться — шампанское, чтобы просто уже до отчаяния забыть о зиме — купальник, скрывающий лишь секрет того, как он до сих пор держится, чтобы смотреть на все хотя бы немного сверху вниз — каблуки. Пятки, оторвавшись от земли, выгнули все тело на нужный градус уверенности и красоты.

Паша вдруг стал королем. Только что сидел обычный парень, с хорошо накачанными бицепсами и, как это чаще всего бывает, плохо накачанным прессом и вдруг стал королем. Его королевство было обозначено тем, что Маргарита — выйдя из раздевалки, подошла к нему. Подружки и друзья стали всего лишь свитой, свитой стал бы любой — сегодня Маргарита была не просто хороша — царственно великолепна, как только может быть женщина, которая влюблена, красива, мало того, остается красивой даже тогда, когда ничто её не скрывает.

Паша как раз заканчивал признаваться в любви к своим одноклассникам, одногруппникам — всем, кому повезло оказываться с ним в одном месте в одно время… Он всё еще сюсюкал, когда Маргарита оказалась рядом. Впереди микрофон — сзади бассейн. Паше было легко сделать то, что он хотел. Невозможно удержаться на каблуках, когда ты стоишь в сантиметре от воды на скользкой плитке, а дружеская рука тебя вдруг толкает в бассейн. Маргарита окунулась с головой впервые за восемь лет. Рука Паши, облегчавшая подъем по хлипкой лесенке — не значила ничего. Значило его в микрофон брошенное: «А сейчас мы посмотрим на специальный аттракцион для моих друзей — Цыпки Маргариты».

Аттракцион пользовался успехом. Аттракцион никак не мог скрыться, просто потому, что дверь раздевалки оказалась закрытой. Уже ничего не понимающая Маргарита смогла лишь разрыдаться, броситься с кулаками на Пашу и отскочить от него, как мячик от стенки, просто в силу того, что он был раза в три тяжелее. Ей повезло — нет, не спрятаться — затаиться в подсобке рядом с кухней.

Когда слезы высохли, аквапарк уже опустел. Двери в раздевалку были открыты, а искусственное тепло давно отключено. Лед за окном треснул, будто скорлупа, выпустившая птенца.