Очерки альтернативной мировой истории

Что в земле родной деется.."

Подошел один, губу выпятив

На восток срыгнул, перекрестился"

Что ж ты здесь сидишь, сила русская?

Ведь тебе давно пора бой держать?"

И второй завыл тонким голосом

Поводырь всплакнув подошел к окну."

Хан Мамай пришел. Русь огнем горит!

Ворог уж почти в Ново-Городе!"

Застонал Илья от обиды злой"

Сила есть в руках- ноги мертвые!

Русь бы грудью я защитил своей

Коли Бог бы дал силы в ноженьки!

Ох в душе моей дюже муторно!

Удавиться что ль? Иль чего хлебнуть?""

Не печалься, брат, есть у нас зельг

Выпей ковш- другой- враз поправишься!""

А чего терять? Ну давай сюда.

Выпью жбан-другой, чай полегчает!"

Поднесли ему и хлебнул Илья

И глаза на лоб сами вылезли..."

Что ж ты дал, подлец? Аль убить хотел?

Не убьешь меня, я ведь жизнь люблю!"

Злоба лютая овладела им.

Со скамьи вскочил...

В изумлении сел."

Ай, спасибо вам, старцы добрые

Чую силу в себе небывалую

Дайте мне совет, что мне делать

Как врага сего извести с Руси."

Опустил глаза богатырь Илья

Стал ответу он ждать ото странников

Как почтенный сын от родителей

Волю их Илья выслушал....

Оседлал Илья ворона-коня

Коня русского, богатырского

Крепко обнял он родну матушку

Положил в мешок бычий окорок.

Катю он лобзнул в губы алые

Подхватил копье, мечик востренький

Он отбил поклон Карачарову,

Помахал рукой родной матушке...

Ветер засвистал, пыль столбом пошла

А народ кругом закричал "Ура!"

Шапки вверх взвились, воздух застонал,

А Илья в тот час на коне скакал.

Час Илья скакал или два скакал

Не узнать теперь не изведати.

Как стегнул коня, так из глаз пропал,

Только пыль столбом завивается.

С непривычки-то занемог Илья

Жжет в груди ему, глаз навыкате,

Глаз на выкате, в животе грешно

И вот-вот оттель что-то выпадет...

Соскочил Илья с ворона-коня

И в кусты тотчас резво бросился

Облегчение думал там найти,

Ну а там уж враг в ряды строился."

Смерть за Русь приму!" - закричал Илья

И врагов стал бить с одного плеча.

Тех кого достал- насмерть порешил,

Остальных врагов- в бегство обратил.

Как узрел Илья, что рассеян враг

Он бочком, бочком сразу и в овраг

Там сидел, кряхтел, пот утер со лба

И не думал он что грядет беда.

У беды у той имя есть свое

Имя есть. Оно- "Соловей-бандит""

Соловей-бандит" - негодяй , злодей.

Много он, подлец, погубил людей.

Вот уж встал Илья, застегнул портки,

Кочил думу думати, подпоясался.

"-Вот уж жизнь пошла- все кругом враги!

Ну уж надо жить, коли вляпался..."

Владимир Перемолотов

Храм Артемиды

При всех своих отличиях от обычного человека Ирокезов-младший в одном походил на всех представителей рода человеческого - он хотел быть лучше, чем был на самом деле. Не заботясь о своей красоте и интеллекте он пренебрегал уловками человеческого разума, приукрашивавшего тело драгоценностями, а ум- почерпнутыми из книг мудростями.

Но когда речь заходила о силе и могуществе, Ирокезов-младший прилагал все усилия, чтоб окружающие считали его всемогущим. Более всего он хотел бы походить на какое-нибудь стихийное бедствие. По молодости лет герой пробовал подражать урагану: в раздражении сильно сопел, шумно рыгал, изображая гром, но хотя это и пугало окружающих до содрогания большого удовлетворения не получал. Ему хватало ума понимать, что все этодешевая подделка.

Однако, однажды судьба забросила его в Новый Свет, где он и понял, что только тут он может найти то, что он безуспешно искал в Евразии. Едва он увидел первого курящего индейца, то понял, что проблема уже решена. Научившись курить, он без всякого напряжения становился родственником любой огнедышащей горе и свойственником землетрясениям и оползням. Так, держа трубку в зубах, с мешком табачной рассады за плечами он появился в Греции.

Ирокезов-старший, надо сказать, неодобрительно отнесся к увлечению сына.

– Кушай морковь -говорил он ему- и это сделает тебя мощным, как еще не известное науке животное!

Но сын не слушал отца и продолжал смолить трубку за трубкой, наводя ужас на окружающих...

В то замечательное время Ирокезовы избрали своей резиденцией прекрасный Греческий город Эфес. Хотя их присутствие и приносило некоторое беспокойство жителям (это случалось, когда у Ирокезова- старшего начинался запой и он, в пьяном виде, обуреваемый всевозможными пороками, стремился к осквернению храмов),они все же терпимо относились к Ирокезовым. Их присутствие в городе давало полную гарантию от каких-либо неприятностей со стороны неприятелей. Уверенность в этом была настолько велика, что жители города своими руками разрушили городские стены и построили из этого материала храм Артемиды, ставший одним из чудес света. Правда и тут Ирокезов-старший вмешался в дела строительства. Первоначально жители города хотели строить храм Весты, где все жрицы должны были быть сплошь девственницами, но Ирокезов-старший воспротивился:

– Это все до первого запоя- пояснил он - О вашей же репутации забочусь!

Храм получился на славу!

Со всех сторон потекли к нему паломники, желавшие увидеть одно из чудес света- это наверняка и Великих Ирокезовых - это если повезет. Все было бы хорошо, если б не здоровье Ирокезова- младшего. Отец стал замечать, что сын его желтеет, а по ночам его душит сухой кашель.

– Брось курить- говорил отец сыну- а то пожелтеешь как китайский мандарин, или того хуже- как померанец...

– А-а-а- беспечно махал рукой сын и выходил во двор, где его ждали приятели.

Не смотря на тяжелый характер Ирокезова-младшего, среди городской молодежи у него было много приятелей. Называя вещи своими именами должен сказать, что Ирокезов-младший был кумиром золотой молодежи. Трудно сказать чего было больше в чувствах его друзей- искреннего почтения, любви или страха, но герой в этом и не старался разобраться. Главное- ему было весело, а все остальное было не существенно. Любое чувство принималось им как должное.

Во дворе его ждали сыновья начальника городской стражи, Силькидорха, Кальций и Натрий, знаменитый городской банщик Сарпевул и жрец нового храма Герострат.

После разговора с отцом настроение у Ирокезова-младшего было пасмурным. Он хмуро оглядел друзей, недружелюбно осведомился:

– Месяц у нас какой нынче?

– Месяца пока не видно- сказал младший из Силькидорхов, Кальций.

– Дурак!

– Сентябрь!
– вспомнил Герострат.

– А день какой?

– Пятница.