Очерки истории российской внешней разведки. Том 4

Жизнь показала, что спецслужбы югославов стали действовать прицельнее, у них появились ощутимые результаты.

Вошла в практику подготовка и засылка агентуры в расположение крупных соединений гитлеровских войск. Для поддержания связи с агентами мы передали югославам по их просьбе 10 портативных радиостанций.

Была вскрыта глубоко законспирированная немецкая диверсионная организация. Перед ней стояла задача начать диверсии в тылу НОАЮ после получения особого сигнала. По разработанному совместно с югославами плану был завербован один из диверсантов, нескольких специально подготовленных агентов удалось внедрить в эту организацию. В соответствующий момент немецкую группу разгромили.

Важным объектом устремлений германской разведки был верховный штаб НОАЮ. Зафиксирован такой эпизод. В партизанский отряд, действовавший в Далмации, перешел из немецкого подразделения бывший советский военнопленный, назвавшийся Александром Р., майором Красной Армии, врачом по специальности. До перехода он передал партизанам значительное количество медикаментов из немецкой полевой амбулатории, завоевал их доверие. Его направили в санитарный отдел верховного штаба. После двух проведенных им хирургических операций, окончившихся смертельным исходом, он вызвал подозрения. Югославы вновь его допросили, отобрали имевшиеся у него документы, арестовали и обратились за консультацией к нашему советнику. Отчитываясь Центру, Тишков писал: «Он был мною допрошен вместе с начальником III «отсека» ОЗНА и разоблачен как немецкий агент, завербованный еще в лагере для военнопленных. Р. оказался не тем, за кого себя выдавал. Он служил в артиллерийских частях Красной Армии в звании лейтенанта, никогда не был врачом, а лишь учился на 1-м курсе медицинского института, который не окончил. Выяснилась и его подлинная фамилия». Предатель получил по заслугам.

Документы полувековой давности свидетельствуют о том, что зародившееся в военные годы сотрудничество наших спецслужб примечательно не только своими масштабами, но и степенью доверительности. Ярких примеров тому немало.

Уже упоминалось наше участие в такой деликатной сфере, как шифровальное дело. В начале 1945 года югославам был передан шестимесячный запас материалов для использования в двусторонней шифрпереписке.

У югославов плохо было с кадрами оперсостава. По их просьбе на курсах Высшей школы НКГБ в Москве были подготовлены первые 29 слушателей. По возвращении их на родину в апреле 1945 года Ран-кович устроил в этой связи дружеский прием и высказал нашей стороне большую благодарность за полезное содействие.

Подготовкой специалистов для диверсионной деятельности руководил наш советник И.Г. Старинов, имевший солидный практический опыт в этой области, полученный во время Гражданской войны в Испании 1936–1939 годов. Одним из его наиболее способных учеников был молодой югослав Иван Хариш, смелый боец, умелец по части технических работ. Переняв необходимые знания, он стал командиром группы, а затем старшим советником особой партизанской бригады в Испании. И вот теперь состоялась встреча в Югославии учителя с учеником.

Учитывая размах партизанского движения, требовалось обучить большое число специалистов, организовать производство технических средств: взрывные снаряды, мины замедленного действия, другое снаряжение. Отрабатывалась тактика боевых операций, учитывающая специфические местные особенности и быстро меняющуюся военную обстановку. Основная база диверсантов находилась в горном районе Хорватии, а промежуточные — в Сербии, Словении и даже в Венгрии.

Под руководством Старинова постоянно совершенствовалась диверсионная техника. Например, использовалось хитроумное зажигательно-взрывное устройство для воспламенения горючего в закрытых стандартных металлических емкостях.

Подсчитано, что за 45 месяцев партизанами было изготовлено около 110 тысяч самодельных мин, совершено свыше 3100 диверсий в тылу немцев и на коммуникациях, уничтожено около 21 000 вражеских солдат и офицеров.

Иван Хариш, которого в кругу друзей называли на русский манер Илья Громовержец, стал командиром крупного специального диверсионного соединения. Он был удостоен высшей военной награды — звания Народного героя Югославии. Старинов пользовался у югославов большим уважением, они высоко ценили его боевые заслуги, наградили высоким военным орденом [63] .

63

Югославскими орденами и медалями была награждена большая группа советских людей. В их числе все наши оперработники, названные в этом очерке. К сожалению, судьба награжденных, да и самих наград, оказалась печальной. Малоизвестен тот факт, что после принятия Коминформом в 1948 году решения по Югославии, которое разрушило прежние дружественные отношения между нашими странами, участникам войны поступило указание, с самого «верха», разумеется: сдать все югославские награды. Однако известны немногочисленные случаи, когда это распоряжение было игнорировано. Например, так поступил Народный герой Югославии контрадмирал Охрименко Григорий Николаевич.

Подчиняясь строгой дисциплине, наши награжденные сотрудники с горечью и сожалением (об этом свидетельствуют ветераны) сдавали свои югославские ордена и медали. Тем не менее, вопреки всем строгостям, и среди сотрудников ПГУ нашлись «нарушители» дисциплины. Одним из них был видный советский разведчик А.М. Коротков, который в годы войны руководил европейским отделом службы и непосредственно занимался Югославией. Надо признать, в те времена это был поступок. Высший югославский военный орден сейчас бережно хранится в семье А.М. Короткова.

При встрече с выезжавшим в командировку ответственным работником Центра Г.Б. Овакимяном Тито попросил оказать помощь в налаживании службы внешней разведки в связи с обновлением и комплектованием ряда дипломатических представительств за границей. Началась проработка поставленной задачи.

Осуществлялся оперативный контакт между югославской резидентурой в Бари и нашей подрезидентурой в этом итальянском городе. Здесь югославы перехватили и передали нам ценный материал американской резидентуры в Румынии, где речь шла об их работе против Советского Союза.

На основе взаимности шел обмен оперативной информацией. Мы передали партнерам конкретный материал о работе против них резидентуры английской разведки. Они снабжали нас сведениями о немецких разведорганах и их деятельности, об их агентуре из числа бывших военнослужащих Красной Армии, оказавшихся в немецких войсках, делились информацией о текущих событиях, хотя обыкновенно проявляли сдержанность в оценках явлений внутриполитической жизни.

Излишне говорить, насколько важна была для советского руководства в завершающие годы войны достоверная информация об истинных, а не декларируемых устремлениях англичан и американцев по послевоенному устройству в Европе. Не последнее место в этих расчетах занимала Югославия.

О заслугах перед советской разведкой «кембриджской пятерки» все самое важное как будто уже сказано. Тем не менее еще раз можно подтвердить это на конкретных материалах по Югославии, поступавших в 1943–1945 годах из Лондона от участников «пятерки».

Без преувеличения можно утверждать, что в Москве своевременно узнавали о самых сокровенных планах и секретных шагах англичан (равно как и американцев) в их попытках воспрепятствовать установлению в послевоенной Югославии прокоммунистического режима. Добывавшаяся в Лондоне информация обстоятельно освещала узловые, наиболее острые военно-политические проблемы региона в их постоянном развитии. Подробно прослеживалась менявшаяся в силу успехов Красной Армии и НОАЮ позиция союзников по отношению к движению четников Михайловича, вскрывались детали их действий по поддержке эмигрантского правительства и отчаянных усилий навязать новой Югославии монархический режим. Добывались сведения о конфиденциальных беседах Черчилля с королем Петром. В копиях поступали циркулярные ориентировки британским дипломатическим представительствам за границей с оценками положения в Европе. В одном из таких документов, например, не без горечи признавалось в декабре 1943 года, что «партизаны Тито становятся основной военно-политической силой в стране и решающим фактором в определении будущего Югославии».

В сообщениях из Лондона обращает на себя внимание частая ссылка нашей резидентуры на мнение Кима Филби и трактовку им сообщаемых сведений. Эта деталь свидетельствует о том, какое значение придавалось суждениям Филби и как высоко ценилась его ква-лификаци.

Английская разведка имела солидные агентурные позиции в Югославии и, безусловно, была осведомлена о реальном положении дел в лагере Тито. По сведениям Филби, например, только в феврале 1944 года в соответствующий отдел СИС в Лондоне поступило 160 донесений от английской агентуры, внедренной в Верховный штаб, в главные штабы НОАЮ, в партизанские отряды на материке и островах Адриатического моря. О степени осведомленности англичан говорит и такой факт. Еще находилась в пути из Москвы в Югославию группа Одинцова-Тишкова, а СИС уже получила из Италии сообщение о том, что «бригада офицеров Генштаба, включая четырех офицеров ГПУ [64] , прибыла в Бари для выезда в штаб Тито». От Филби стали известны дополнительные характеристики Фицроя Маклина, начальника британской военной миссии, и то, что одной из важных задач СИС было всемерно ослаблять советское влияние на Тито и его ближайших соратников.

64

Так в тексте документа.

Разведка регулярно направляла в правительство сводки о положении и развитии дел на Балканах. Вот, например, выписка из документа от марта 1944 года. «В настоящее время англичане в полном согласии с американцами прибегают к различным политическим комбинациям, направленным на дискредитацию Тито и возглавляемого им освободительного движения. Английская политика сводится к тому, чтобы в результате борьбы в Югославии к власти там пришел не Тито, а правительство Михайловича… Наряду с военной поддержкой Тито союзниками английская авиация регулярно совершает ночные рейсы в район ставки Михайловича и сбрасывает ему вооружение, на днях ему была доставлена крупная сумма денег. С согласия американцев англичане проинструктировали Михайловича не вступать ни в какие активные операции, накапливать силы, запасаться вооружением и максимально использовать все для реорганизации четников в боеспособную армию. Эти указания Михайловичу даны, несмотря на то, что и англичанам, и американцам отлично известны его связи с немцами. Михайлович должен будет выступить лишь тогда, когда налицо будет факт разгрома немецкой армии… Одновременно англичане уже теперь решили использовать все возможности для компрометации правительства и лично маршала Тито в глазах мирового общественного мнения».