Очерки истории российской внешней разведки. Том 4

Оперативная игра «Монастырь» проводилась широким планом. Легендированная подпольная организация «Престол», базируясь в Москве, имела свои опорные пункты, созданные органами государственной безопасности в других городах Советского Союза. Они представляли собой явочные и конспиративные квартиры со специально подготовленной агентурой. Дислокация этих пунктов представляла безусловный интерес для германской разведки, поскольку они были организованы в ряде крупных промышленных центров Советского Союза (города Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск). Была создана сеть агентов-информаторов, в том числе в Наркомате путей сообщения, которая обеспечивала «правдоподобность» передававшихся немцам сведений. Кропотливая и тщательная проработка всех деталей операции «Монастырь» позволила обеспечить конспиративную, без провалов работу организации.

За время оперативной игры, продолжавшейся с немецкой разведкой до окончания Великой Отечественной войны, органами государственной безопасности было захвачено более 50 агентов противника, арестовано 7 пособников шпионов и получено от немцев несколько миллионов рублей.

Особую роль играла большая работа по дезинформации. Значение этого направления работы видно из оценки «информации», которую ей давали в абвере и генеральном штабе вермахта.

Бывший руководитель разведпункта абвера в Софии и Будапеште Рихард Клатт, захваченный американскими спецслужбами летом 1945 года, рассказал, что ценный источник «Макс» передавал свои донесения по радио с 1942 года, причем прямо из Москвы. Абвер принимал их в Софии и Будапеште. Среди донесений были данные о важнейших решениях Ставки Верховного командования советских Вооруженных Сил, сведения о суждениях маршала Бориса Шапошникова и других военачальников. Донесения высоко ценились в отделе «Иностранных армий Востока» генштаба сухопутных сил Германии. Более того, немецкие высшие военачальники не принимали своих решений, пока не получали от службы Канариса донесений «Макса». В послевоенных воспоминаниях генерал Гелен, ставший после войны главой разведывательной службы Германии, высоко отзывался о донесениях источника абвера из Москвы как о большом достижении немецкой военной разведки. Видимо, имелся в виду «Макс», который был для немцев чуть ли не единственным прямым источником сведений из Москвы.

Несмотря на скептическое отношение некоторых сотрудников абвера к подлинности приходивших к Клатту донесений, в целом они сходились на том, что «Макс» заслуживает доверия. Однако у Вальтера Шелленберга, возглавлявшего объединенную заграничную службу РСХА — Главного управления имперской безопасности, были сомнения в достоверности получаемой им информации из Советского Союза. Поскольку он неохотно принимал однозначные решения единолично, то решил посетить начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гудериана, знакомого с информацией Клатта, и спросил, может ли немецкое военное руководство отказаться от материалов Клатта. Гудериан официально ответил Шелленбергу, что было бы безрассудно отказаться от этой линии, поскольку материалы, в особенности касающиеся советских воздушных сил, являются уникальными. И других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет.

Интересно отметить, что «информация» «Гейне», передаваемая немцам, по иронии судьбы возвращалась в органы госбезопасности от источников из абвера и английской разведки. Так, в 1942 году разведке удалось наладить непродолжительное, но весьма продуктивное сотрудничество с одним из руководителей шифровальной службы абвера полковником Шмитом. До своего провала он успел передать нам в одной из оккупированных немцами стран ряд ценных разведывательных материалов абвера, полученных из Москвы и направленных в качестве ориентировок в эту страну. При анализе этих материалов было установлено, что они являются «дезинформацией» «Гейне». Шмит был связан и с британской разведкой. Поэтому через Шмита англичане получили ряд сообщений «Гейне», которые немцы оформляли в виде ориентировок штаба вермахта.

Информацию, содержащую данные, переданные через «Гейне» немцам, органы госбезопасности СССР получали «обратно» трижды. Впервые — в феврале 1943 года, от Шмита. Второй раз — в марте того же года Энтони Блант, работавший в службе английской разведки в годы войны (один из пяти наших ценных источников в Англии), сообщил резиденту Горскому в Лондоне, что немцы имеют в Москве важный источник информации в военных сферах. И наконец, в апреле 1943 года через миссию связи нашей разведки в Лондоне поступило переданное англичанами изложение сообщения «Гейне» в Берлин, якобы перехваченное английской разведкой. В действительности же англичане имели эту информацию на основе дешифровальной работы. (Поддерживая с нами союзнические отношения, они не сообщали нам, что читают немецкие шифры.)

Таким образом, о наличии у немецкого абвера «ценного» источника непосредственно в Москве стало известно и английским спецслужбам, которые, как и их противники в войне, не сумели раскрыть тайну «Гейне». В 1943 году У. Черчилль даже сообщал Сталину, что в штабе Красной Армии есть немецкий агент.

Следует рассказать, как проходила подготовка дезинформационных материалов для передачи по рации «Гейне». Шифртелеграммы готовились на базе материалов Генерального штаба Красной Армии, его рекомендаций, а также на основании сведений других ведомств, задействованных в этой оперативной игре, в частности, Народного комиссариата путей сообщения.

У немцев радиограммы подвергались тщательному изучению, и выдать дезинформационный материал за правдоподобный было нелегкой задачей. Приходилось продумывать наши ходы на несколько шагов вперед, ставить себя на место противника, пытаться раскрыть его логику. Естественно, что содержание передаваемых телеграмм увязывалось с известными немцам конкретными возможностями Гейне. В частности, он был устроен органами госбезопасности под другой фамилией на должность младшего офицера связи в Генштаб Красной Армии.

Телеграммы «Гейне», лаконичные по содержанию, касались главным образом железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники, боеприпасов, снаряжения. Понятно, что это давало возможность вычислить планируемые нашими войсками наступательные операции.

Однако органы государственной безопасности заранее предполагали, что кто-то, нам не известный, тоже ведет наблюдение за железной дорогой. Поэтому воинские эшелоны маскировались, а ложные составы, где под брезентом вместо орудий, танков и другой техники были бревна, ящики и другие элементы маскировки, шли по маршрутам, указанным в телеграммах «Гейне». Он же, имея указание от немцев вести диверсионную работу, периодически сообщал абверу о результатах этой «работы». Чтобы подтвердить диверсионные акты и упрочить репутацию «Гейне», НКВД организовывал сообщения в прессе о вредительстве на железнодорожном транспорте, в частности на железной дороге под г. Горьким.

В отдельных случаях, когда это было нужно и выгодно командованию Красной Армии, немецкий абвер получал от «Гейне» правдоподобные сведения вполне определенного целевого назначения. Чтобы дезинформационные материалы, передаваемые «Гейне», получили еще большую убедительность, по замыслу начальника оперативного управления Генерального штаба генерала С.М. Штеменко некоторые важные операции Красной Армии на фронте действительно осуществлялись там, где их предсказывал «Гейне», но они имели отвлекающее, вспомогательное значение.

Характерными в этом отношении стали дезинформационные мероприятия, проведенные через «Гейне» в преддверии Сталинградской и Орловско-Курской операций.

Верховное командование вермахта было введено в заблуждение «информацией» «Гейне» по поводу действий советских войск в ходе разработки и подготовки Сталинградского котла. В частности, в Берлин было сообщено, что готовятся наступательные действия наших войск в районе Ржева и на Северном Кавказе. Немцы ожидали там наши удары и отразили их. Зато окружение группировки Паулюса явилось для них полной неожиданностью.

Относительно летней кампании 1943 года «Гейне» сообщил немцам, что советские войска имеют большие резервы на юге и востоке от Курска, но эти резервы недостаточно маневренны, в связи с чем затруднено их использование. Он информировал также о том, что советское командование планировало осуществить военные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск в районе Курска и Орла к стратегической обороне, а затем к наступлению оказался для немцев неожиданным.

Объем шифрованной переписки «Гейне» с абвером, включавший в себя помимо «информационных» материалов множество запросов и ответов по организационно-оперативным вопросам, составил три объемных, ныне архивных тома.