Очерки истории российской внешней разведки. Том 6

Уйдя на заслуженный отдых и став пенсионерами, Федоровы не порвали связи со Службой: они вели большую общественную работу, занимались с молодежью, приходящей в разведку на смену ветеранам, делились своим бесценным опытом работы в нелегальных условиях, помогали молодым сотрудникам осваивать «технологию» нелегкой профессии разведчика.

В апреле 2004 года Михаила Владимировича Федорова не стало. Разведчики-нелегалы Федоровы написали две интереснейшие книги («Будни разведки», московское издательство «ДЭМ», 1994 год, и «Вся жизнь — конспирация. История семьи нелегалов», издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2002 год), в которых рассказали о своей деятельности за рубежом.

14. Радистка Кэт из Подмосковья

Основатель и в течение многих лет бессменный руководитель Центрального разведывательного управления США Аллен Даллес в своей книге «Искусство разведки» сокрушался по поводу того, что американское секретное ведомство не имеет таких разведчиков, как Рудольф Абель (Вильям Генрихович Фишер): «Все, что Абель делал, он совершал по убеждению, а не за деньги. Я бы хотел, чтобы мы имели трех-четырех человек, таких как Абель, в Москве». А Санш де Гра-мон, американский писатель, автор книги «Тайная война», добавлял: «Абель — редкий тип личности… Его идеалом было знание. Мы можем только сожалеть, что такой удивительный человек вышел не из рядов разведки Соединенных Штатов».

Советская разведка, к счастью, располагала целой плеядой разведчиков класса Абеля — скромных, незаметных людей, которые в тяжелейших условиях глубокого подполья трудились в Западном полушарии.

Жизнь разведчика-нелегала — это особая судьба. Одно дело, когда ты «легально» работаешь при посольстве, культурном или торговом представительстве, когда у тебя в кармане лежит паспорт родной страны и ты защищен дипломатической неприкосновенностью. И совсем другое — когда ты должен скрываться под чужой личиной, перевоплощаться в человека иного языка и культуры и можешь рассчитывать лишь на свои силы. Советские разведчики-нелегалы времен холодной войны навсегда войдут в историю как истинные герои. И достойное место среди них занимают супруги Филоненко, чья судьба пересеклась с судьбой легендарного Абеля.

Мало кто знает и о том, что знаменитый и любимый всеми нами многосерийный телевизионный фильм «Семнадцать мгновений весны» родился во многом с их помощью: Анна Филоненко стала прообразом радистки Кэт, а игравший Штирлица Тихонов многое позаимствовал у Михаила Филоненко.

Анна Камаева, которая потом примет фамилию мужа — Филоненко, родилась в суровом 1918 году в подмосковной деревушке Татищево в многодетной крестьянской семье.

Детство, сопровождавшееся, помимо учебы, желанной порой летнего отдыха в родительском доме, пионерскими кострами, участием в сенокосах, работой на огороде, вечерними посиделками с подругами, завершилось с окончанием школы. Затем последовала учеба в фабрично-заводском училище, где Аня осваивала ткацкое мастерство.

В 1935 году 16-летняя девушка поступила на работу ткачихой на московскую ткацкую фабрику «Красная роза», выпускавшую шелковые ткани. По стране гремели имена знаменитых ткачих Марии и Евдокии Виноградовых, призвавших своих подруг активно включаться в стахановское движение. Вскоре и Аня Камаева стала передовиком производства, стахановкой, обслуживала сразу дюжину станков.

Перед ней открывалась дорога в жизнь, о которой рассказывалось в популярном кинофильме того времени под названием «Светлый путь»: коллектив ткацкой фабрики «Красная роза» выдвинул Анну Камаеву кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, ее прочили на руководящую работу. Однако судьба распорядилась по-иному. Избирком отвел ее кандидатуру, поскольку Аннушке не исполнилось еще 18 лет. И она продолжала трудиться ткачихой на фабрике.

Крутой перелом в жизни Анны произошел в конце 1938 года, когда по комсомольской путевке 20-летняя девушка была направлена на работу в Иностранный отдел (внешнюю разведку) НКВД СССР.

То было трудное время: за время массовых репрессий 1930-х годов среди сотрудников органов государственной безопасности сильно пострадала и советская внешняя разведка. К 1938 году примерно половина ее личного состава была репрессирована: десятки сотрудников центрального и периферийного аппаратов ИНО были арестованы и расстреляны. В результате внешняя разведка органов госбезопасности была крайне ослаблена, в некоторых ее резидентурах оставалось всего один-два оперработника, другие резидентуры вообще закрылись. Репрессиями была перечеркнута большая организационная работа по созданию за границей нелегального аппарата.

В 1938 году Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос об улучшении работы Иностранного отдела НКВД. Чтобы в кратчайшие сроки восстановить внешнюю разведку, было принято решение об укреплении и расширении ее штатов. Учитывая острую нехватку кадров в разведке, было решено создать Школу особого назначения (ШОН) НКВД для централизованной подготовки разведывательных кадров.

Так в октябре 1938 года Анна Камаева стала слушателем ШОН. График подготовки был плотным и напряженным: она осваивала радиодело, тренировалась в стрельбе из всех видов легкого оружия вплоть до пулемета, усиленно изучала иностранные языки — финский, испанский, польский.

После окончания ШОН в 1939 году молодая выпускница была зачислена в центральный аппарат внешней разведки органов госбезопасности. Она вела оперативные дела разведчиков-нелегалов, действовавших в Европе. Однако проработала на этом участке не так уж долго — пока не грянула гроза 1941 года…

С первых дней Великой Отечественной войны Анну Камаеву включили в состав Группы особых заданий — сверхсекретной структуры, подчинявшейся непосредственно наркому внутренних дел Берии и фактически являвшейся параллельной разведывательному управлению госбезопасности разведкой.

Группой особых заданий попеременно руководили Яков Серебрянский, Сергей Шпигельглас и Наум Эйтингон. Для выполнения заданий руководства страны и органов госбезопасности ею было создано за рубежом 12 нелегальных резидентур. В 1940 году эта «разведка в разведке» под руководством Эйтингона осуществила, в частности, операцию «Утка» по физическому устранению Льва Троцкого.

Следует отметить, что у всех руководителей Группы особых заданий судьба оказалась трагической.

Так, в 1938 году был арестован и приговорен к расстрелу Серебрянский. Только с началом Великой Отечественной войны он по ходатайству начальника 4-го управления НКВД Павла Судоплатова был освобожден из камеры смертников и восстановлен в прежней должности. В августе 1953 года после расстрела Берии Серебрянский был вновь арестован и умер на допросе в прокуратуре.

В ноябре того же 1938 года арестовали первого руководителя Группы особых заданий Шпигельгласа. Он был расстрелян в январе 1941 года.

Эйтингон, руководивший операцией «Утка», а в период Великой Отечественной войны являвшийся заместителем генерала Судоплатова, был арестован уже в 1951 году как участник «сионистского заговора в МГБ». Затем его выпустили на свободу, а в 1953 году вновь арестовали, на этот раз по делу Берии. Из тюрьмы он вышел только в 1964 году и устроился на работу в качестве старшего редактора одного из московских издательств…

Однако вернемся к началу Великой Отечественной войны.

Осенью 1941 года обстановка на фронте стала приобретать критический характер. В ноябре танки Гудериана вплотную подошли к Москве. Началась эвакуация правительственных учреждений в Куйбышев. В столице было введено осадное положение. Захватчики уже готовились вступить в город. Для поднятия духа в германских войсках они вовсю раздавали приглашения для участия в триумфальном параде на Красной площади, принимать который должен был сам фюрер Третьего рейха.