Очерки времён и событий из истории российских евреев том 5

Прифронтовая полоса оставалась под властью военной администрации – Восточная Белоруссия, районы Украины к востоку от Днепра и все территории РСФСР, захваченные германскими войсками. После занятия очередного города или деревни немецкая комендатура проводила перепись местного населения. Евреи подлежали регистрации с четырнадцатилетнего возраста, в некоторых местах с десяти, а то и с шести лет; после регистрации выдавали удостоверение личности, на его обложке помечали крупно, порой красным цветом – "JUDE", "J", "Ж" или "ЖИД".

Евреи не имели права менять место жительства, ходить по тротуарам, резать скот по еврейским законам, пользоваться общественным транспортом, телефоном, почтой и телеграфом, посещать парки, театры и кинотеатры, площадки для игр, библиотеки и музеи; "особый приказ не разрешал евреям здороваться с неевреями". До переселения в гетто еврейское население получало хлеб в общих магазинах; во Львове им выдавали "вначале 120 граммов на человека в день, а затем 70 граммов… Евреи должны были дожидаться в стороне, пока не пройдет очередь "арийцев", и если в лавке еще оставался хлеб, его им отдавали. Не раз случалось, что их выгоняли из магазина с пустыми руками, плевали в них и били". Вильнюс: "Евреи становились в очередь за хлебом вместе с нееврейским населением с пяти часов утра, и всюду тыкали в них пальцами, над ними измывались литовские полицейские. Евреек гнали из очереди палкой и кулаком".

Еврейское население обязывали носить на одежде "ясно различимые опознавательные знаки": "Появление на улице без отличительного знака карается смертью". Эти знаки были различными в зависимости от фантазии местной администрации – цветные шестиконечные звезды‚ пришитые на спине и на груди‚ белые шестиконечные звезды‚ хорошо видимые издалека‚ желтые кружки на груди и на плечах с буквой "J" ("Jude")‚ белые или желтые нашивки на груди‚ спине и на левом колене‚ черные или белые нарукавные повязки, – но наказание за невыполнение приказа оставалось неизменным. (В Витебске евреев заставили носить желтые нашивки на правом плече, спереди и сзади; местное население называло эти знаки "орден Ленина – орден Сталина".)

Ношение отличительных знаков было обязательным и для подростков; в некоторых местах оно распространялось даже на детей трех-пятилетнего возраста, – теперь уже любого еврея можно было выделить на улице, даже если он и не обладал характерной внешностью. "Матери плакали, прикрепляя эти знаки на одежды своих детей… Тогда это произвело огромное впечатление и считалось страшным унижением – мы еще не знали‚ какие ужасы нас ожидают…" Затем стали требовать, чтобы на одежду прикрепляли нашивки разных цветов для отличия мужчин и женщин, занятых на работах, от членов их семей; появились и нашивки белого цвета с указанием номера дома, в котором жил данный обитатель гетто. "Одного били за то, что нашивка больше, чем указано, других били за то, что нашивки меньше… Нельзя было по городу пройти – кругом полицаи, как бешеные собаки, гоняются с палками и бьют безжалостно кого попало".

Тринадцатилетнй Даниил Кловский из Гродно на всю жизнь запомнил тот день, когда впервые вышел на улицу с отличительным знаком: "Я шел, пригнув голову, съежившись. Было такое ощущение, что я стал меньше ростом. Было постоянное состояние страха, готовности снести любую обиду... До сих пор помню слова, сказанные кем-то отцу злорадным тоном: "Ну что? Вот вам ваша "кипучая, могучая"…"

"Я долго не мог надеть знак. Мне было тошно, словно на мне сидели две лягушки…" – "Мне никогда не было стыдно ходить со звездой Давида. Нацистам так и не удалось заставить меня стыдиться того, что мы евреи…" – "Пусть стыдно будет тем, кто нацепил их на нас…"

3

С первых дней оккупации началось массовое уничтожение еврейского населения. В зоне военной администрации – в деревнях, местечках и небольших городках – на это хватало одной-двух карательных акций, в более крупных городах ликвидация занимала порой два-три месяца. Для этого устраивали временные гетто, промежуточные места сбора, в которые переселяли евреев перед неминуемым уничтожением, – к концу 1941 года эти гетто и их обитатели почти везде перестали существовать. В декабре того года Геббельс с беспокойством записал в дневнике: "Если мы убьем всех евреев, уничтожим военнопленных и позволим значительной части населения крупных городов умереть от голода, а в следующем году сократим также сельское население, кто будет производить для нас всё необходимое?.."

После германского поражения под Москвой война приняла затяжной характер; немцам требовалась рабочая сила для прокладки дорог в тылу и прочих целей‚ требовались и специалисты для работы на военных предприятиях. Из Прибалтики докладывали в Берлин: "Полное истребление евреев – во всяком случае, в настоящее время – невозможно, так как большая часть ремесел Литвы и Латвии находится в руках евреев, а некоторые ремесленники – стекольщики, водопроводчики, печники, сапожники – представлены исключительно евреями. Ремесленники-евреи необходимы теперь для восстановления разрушенных городов и для нужд армии".

Сразу же начался спор между руководителями СС, настаивавшими на скорейшем истреблении евреев, и гражданской администрацией, которая желала их использовать на многочисленных работах и жаловалась на то, что "чрезмерное" уничтожение еврейского населения наносит удар по местной экономике: "Без ремесленников-евреев просто невозможно обойтись… Сегодня трудно избавиться от них полностью, ибо через день-два остановятся предприятия, а мы этого не хотим…" – "Девяносто процентов ремесленников Галиции – это евреи… Немедленное удаление этих работников противоречит интересам военного хозяйства…" – "Я настоятельно требую прекратить ликвидацию евреев, которые используются как квалифицированная рабочая сила на военных предприятиях и которых пока что невозможно заменить местными жителями…"

Это и определяло судьбу еврейского населения в зоне гражданской администрации: одних собирали в определенном месте на недолгий срок и уничтожали "без ущерба для экономического положения"‚ а другим временно сохраняли жизнь. По этой причине были созданы гетто и рабочие лагеря – от мелких, которые существовали малое время, а затем всех евреев убивали после выполненной работы, до крупных гетто и лагерей для длительного использования специалистов и рабочей силы. "В апреле 1942 года в Шполе осталось тринадцать евреев-специалистов (бондарь, несколько портных и кузнецов), которых сохранили в силу необходимости, по просьбе населения. В 1943 году их расстреляли…"

Городок Корец, Украина: "Самой страшной для нас стала зима 1941-1942 годов. В квартирах на стенах был слой льда, люди месяцами не умывались, их заедали вши… Каждую ночь десятки несчастных умирали от невыносимого холода и голода. Мертвецы лежали в сараях, на крыльце. Постепенно их свозили на кладбище и хоронили в одной могиле… Как ни страшно было умирать, но живые завидовали мертвым, для которых окончились их мучения…"

В рабочие лагеря постоянно поступало пополнение взамен расстрелянных, обмороженных, погибших от истощения, болезней, непосильного труда по двенадцать–четырнадцать часов в день. В гетто сгоняли местное еврейское население, где жили в унижении и погибали в отчаянии; туда же привозили уцелевших и выловленных евреев из окрестных городков и местечек. "Были здесь мужья‚ потерявшие своих жен‚ были жены без мужей‚ были мужья и жены‚ которые расстались во время резни, а теперь встретились в гетто и спрашивали друг у друга‚ что стало с их детьми. Были одинокие мальчики и девочки‚ потерявшие своих родителей‚ были грудные дети‚ которых находили в лесах под кустами и привозили в гетто..."

Исследователи подсчитали, что на оккупированных территориях СССР было создано более 800 гетто и рабочих лагерей с разным количеством узников и с разными сроками существования. Половина из них пришлась на Украину, где в годы оккупации оказалось наибольшее число евреев, не сумевших или не пожелавших эвакуироваться.

4

Из "Указаний к разрешению еврейского вопроса" рейхсминистра А. Розенберга: "Первой основной целью… должно быть строжайшее отделение евреев от остального населения… Все права на свободу следует отнимать у евреев и помещать их в гетто…"