Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1917-1939. Книга 3

После опубликования декларации Бальфура противники сионистов из еврейской партии Бунд выпустили прокламацию‚ в которой говорилось: "Народ израильский‚ старый и умный народ! Посмотри‚ как кучка людей взяла тебя за нос и водит по улицам. И ты радуешься и танцуешь‚ под чужую музыку поёшь гимны. Ты кричишь: "Палестина наша!" и не видишь‚ как тонко улыбаются дипломаты и политические дельцы. Им удалось обделать свое дело. На политической сионистской бирже спекулянты собирают "нахес". Им удалось поднять цену бумаг‚ уже прогоревших..."

6

В июне 1917 года Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов избрал Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК)‚ подавляющее большинство которого составили эсеры и меньшевики; первым председателем ВЦИК стал эсер Абрам Гоц‚ внук основателя фирмы по торговле чаем К. Высоцкого. Количество евреев, избранных во ВЦИК, было велико. На волне радостных ожиданий это можно было рассматривать как весомый вклад в общее дело, но очень быстро заговорили о "еврейском засилье", о их "чрезмерном" участии в потрясении основ государства.

М. Горький, писатель, из статьи в газете "Новое время" (июнь 1917 года): "Антисемитизм жив и понемножку, осторожно снова поднимает свою гнусную голову, шипит, клевещет, брызжет ядовитой слюной ненависти. В чем дело? А в том, видите ли, что среди анархически настроенных большевиков оказалось два еврея. Кажется, даже три. Некоторые насчитывают семерых и убеждены, что эти семеро Самсонов разрушат вдребезги 170-миллионную храмину России. Это было бы очень смешно и глупо, если б не было подло".

Положение в стране было нелегким. Повсюду закрывались фабрики и заводы. Временное правительство выпускало новые деньги‚ которые прозвали "керенками"‚ но им не доверяли и на всякий случай припрятывали царские ассигнации. Чтобы продолжать войну‚ требовались средства, и министр финансов признавал: "Выпуск бумажных денег идет с ужасной быстротой‚ а вместе с этим растет цена на все товары. За два года до революции было выпущено восемь миллиардов рублей‚ а за три месяца революции – четыре миллиарда".

Цены на продукты питания выросли в несколько раз. В Москве и Петрограде ввели карточки на хлеб‚ сахар‚ крупу и жиры. В дорогих магазинах не было недостатка в деликатесах и предметах роскоши‚ а возле завлекающих витрин стояли на тротуарах длинные очереди к булочным. Рост дороговизны и хроническая нехватка товаров вновь подтолкнули на поиски виновников; черносотенные круги усилили антисемитскую агитацию‚ в очередях и на уличных митингах заговорили о том‚ что евреи больше всех выгадали от свержения самодержавия: они получили равные права‚ захватили власть‚ распоряжаются всеми запасами товаров и продовольствия.

Комиссар Временного правительства сообщал из Одессы‚ что антиеврейские настроения очень сильны и "эксцессы вполне возможны". В Киеве распространяли листовки: "Проснись‚ русский народ! Недавно светило солнышко‚ в Киев приезжал русский царь‚ а теперь всюду жиды..." – толпа нападала на евреев на улицах города и избивала заступавшихся за них милиционеров. В Александровске грабили еврейские лавки‚ в Тирасполе раскидывали листовки с призывами бить евреев‚ в Елисаветграде разрывали еврейские могилы в поисках запрятанного продовольствия; погром в Балте предотвратили присланные туда солдаты с пулеметами.

Летом 1917 года прокурор петроградской судебной палаты докладывал министру юстиции: "На базарах и в других местах‚ где собирается много публики‚ изо дня в день ведется погромная пропаганда... Погромщики призывают даже к убийству отдельных лиц‚ называемых иногда поименно". Современник подтверждал это: "Дворники, лавочники, извозчики, парикмахеры, вся мещанская толща Петербурга только и ждала того, чтобы начать бить "товарищей, жидов и изменников"..." В еврейских газетах появилась постоянная рубрика "Погромная агитация"‚ но вскоре ее заменила рубрика "Погромы" – с описанием избиений‚ грабежей и нередких убийств.

Вспышки антисемитизма летом 1917 года проходили на фоне всеобщего хаоса‚ а порой и полного безвластия: вновь созданная милиция была плохо организована‚ судебные органы бездействовали‚ в губерниях начались самосуды. Кое-кто воспринял свободу как вседозволенность; считали‚ что не надо теперь платить налоги‚ подчиняться законам‚ и даже проститутки не желали проходить врачебный осмотр‚ так как стали "свободными гражданами". Исчезла сильная централизованная власть; уездные города и примыкавшие к ним деревни жили отдельной жизнью‚ создавая собственные‚ выгодные для них постановления. Страна скатывалась к анархии. Крестьяне захватывали и делили земли‚ громили и убивали помещиков; русская армия распадалась‚ дезертиры тысячами уходили с фронтов по домам‚ разбивали винные заводы и склады‚ резали скот и птицу‚ напивались и буйствовали.

Генерал А. Деникин вспоминал: "Донесения с фронтов говорили: "Проходящие воинские части сметают все‚ уничтожают посевы‚ скот‚ птицу‚ разбивают казенные склады спирта‚ напиваются‚ поджигают дома‚ громят не только помещичьи‚ но и крестьянские имущества... Самые плодородные области погибают! Скоро останется голая земля!.."

Н. Полетика‚ историк: "Украинское крестьянство‚ обладавшее избытками хлеба и картофеля‚ создало чуть ли не в каждой хате самодельные водочные заводы‚ курившие самодельную водку-"самогонку". Деревня напивалась‚ дурела‚ отравлялась этой самогонкой и спаивала солдат... Крестьянство начало с захватов помещичьих усадеб‚ грабежей помещичьих домов и убийств помещиков. Но так как помещиков было немного‚ то постепенно крестьянство переключилось на погромы евреев".

С сентября и до конца 1917 года еврейские погромы прошли в Умани‚ Погребище‚ Каневе‚ Овруче‚ Остроге‚ Полонном‚ Ямполе – в шестидесяти населенных пунктах Киевской‚ Подольской и Волынской губерний. "Все здоровое и взрослое мужское население находится в армии‚ и отпор громилам дать некому... – сообщали с мест. – Горят города‚ разгромлены лавки‚ уничтожается домашний скарб... Ямполь разгромлен. Лава громил из Ямполя движется на Томашполь..."

Погромы обычно начинали солдаты‚ а к ним присоединялись жители окрестных деревень и увозили по домам награбленное. Безнаказанность погромщиков воодушевляла и поощряла крестьян‚ которые уверовали‚ что солдаты присланы центральной властью для расправы с евреями. Из Волынской губернии передавали: "Крестьянское население открыто говорит‚ что не только имущество может и должно быть у евреев отобрано‚ но и сами они находятся вне закона и с ними можно сделать что угодно". По решению сельских сходов начали изгонять евреев из деревень Подольской и Киевской губерний‚ даже тех‚ кто прожил там тридцатьсорок лет‚ и один из выселяемых жаловался в Киев: "Крестьяне определенно заявляют‚ что "не треба нам жидив в сили‚ нехай идут соби в город..."

Будущее настораживало‚ заставляя сплачиваться‚ и в газете "Еврейская неделя"‚ в статье под тревожащим названием "Зловещие предчувствия" уже предостерегали: "Без различия партий и классов мы все – прежде всего евреи... в глазах тех‚ кто будет подвергать нас мучениям". События развивались стремительно. Дальновидные люди угадывали надвигавшиеся перемены‚ и историк С. Дубнов записывал в дневнике: "Вот прогноз‚ вытекающий из жутких фактов наших дней. Кровавый потоп войны скоро перевалит за третью годовщину. Нынешний полуголод превратится в полный голод... Когда война продлится и голод усилится‚ пойдет сплошное озверение. Начнется всеобщая резня под флагом "классовой борьбы"‚ "истребления буржуев"... Посреди этого потопа зверств в России позорно закончится бессмысленная бойня народов".