Очертя голову

Светящийся рисунок на моей руке потемнел, как будто блюдо считало его, кабинка вдруг повернулась вокруг своей оси, как книжный шкаф в доме с привидениями, непременно закрывающий собой потайной ход. Кабинка повернулась, совсем как… турникет!

Ресторан остался за спиной, а я сидел по другую сторону стены.

7. Огромная синяя мама

Я оказался на складе и в полном одиночестве. Это обстоятельство меня поразило. С самого начала вокруг кипела жизнь: дикие всадники на карусели, обезумевшие гонщики на улицах Чикаго. А теперь крутящаяся кабинка перенесла меня на заброшенный склад, представлявший собой кладбище разбитых машин и ржавых запчастей — отходов последнего аттракциона.

Помещение было огромным, не меньше пятидесяти футов в высоту. Потолок поддерживали мощные каменные колонны, окна в длину насчитывали сотни стекол. За ними виднелось только небо. Переплеты отбрасывали на пол сетку теней. Небо поменяло цвет. Оранжевые краски перетекли в янтарь и болезненную желтизну, как у заживающего синяка. Если кабинка служила турникетом, в любой момент могла начаться новая поездка, но я даже не подозревал, чего ждать.

Вдруг появился звук. Что-то со свистом прорезало воздух, летая взад-вперед, как маятник. Обойдя кучу мусора, я увидел огромную и жуткую тень, которая поднималась и падала. С каждым падением раздавались крики. И вот, наконец моему взору предстало что-то, чему не место на складе.

Качающаяся лодка, которую мы видели у входа в парк. Трехмачтовая шхуна висела на закрепленной с двух сторон оси. Судно качалось взад-вперед, взад-вперед, и монотонное движение одновременно убаюкивало и вызывало тошноту. Так это выглядело снаружи. А что происходило внутри? Долго ждать ответа не пришлось. Крыша склада начала протекать. Когда я прислонился к колонне, вода потекла по моей руке. Под ногами расползалась лужа: вода уже не капала, а лилась. За окнами склада бушевал океан.

Мне хотелось, чтобы всего этого не было. Чтобы Кассандра не положила на меня глаз, чтобы я не потерял Мэгги и Расса, чтобы брат не сгинул в бездне развлечений.

Под напором воды окна провалились внутрь. За моей спиной пенились волны, а впереди качалась лодка. Оставалось надеяться на ее прочность.

Секунду назад вода доходила мне до щиколоток — и вот уже она плескалась вокруг колен. Океан ревел. Волна сбила меня с ног. Я протянул руку вверх и исхитрился ухватиться за опору лодки. Когда ледяная вода дошла мне до груди, лодка качнулась и утянула меня за собой под воду. Вскоре я весь покрылся синяками и ссадинами и перестал отличать верх от низа.

Когда мне удалось всплыть на поверхность, исчезли и опоры, и склад, остались лишь лодка да волны, изрядно прибавившие в размерах. Не будь я пловцом, давно бы уже утонул: приходилось напрягать все силы, чтобы держать голову над водой. Судно, выросшее в полноценную шхуну, разрезало волны, качаясь почти так же, как раньше, когда крепилось на опоре. Над головой бушевала буря, а небо стало горчичного цвета.

С носа упала веревка. Когда лодка нырнула, я поймал веревку и крепко обхватил ее обеими ногами, точь-в-точь как учили на физкультуре. Когда судно снова приподнялось на волне, меня выдернуло из воды.

В адреналине ли дело, или в этом странном мире вес ничего не значил, но мне удалось взобраться наверх. Я вцепился в веревку, чтобы меня не смыло волной, и старался залезть повыше каждый раз, когда судно подбрасывало. Наконец, я перевалился через борт. В легких булькала вода, и я содрал себе все руки, но все-таки выжил и продолжал гонку.

От качки крутило живот, и мне становилось все хуже. С каждой новой волной наверху кто-то кричал. Я поднял голову: дети, десятки детей цеплялись за веревки, натянутые между мачтами. А, точно, эта штука называется ванты. Так вот, они цеплялись за ванты. Кое-кто висел прямо на реях или пытался ухватиться за ошметки парусов.

Помните, в детстве папа подбрасывал вас к потолку, пока вы не начинали захлебываться смехом? Я помню, потому что это одно из немногих моих воспоминаний об отце. Вот так было и с этими гонщиками: они захлебывались смехом, а иногда и в буквальном смысле — водой, потому что когда кто-нибудь из них летел, кувыркаясь, вниз, никто его не ловил.

Шхуна оседлала очередную волну, палуба поднялась и опала. Сверху раздался восторженный визг. На палубу устремился поток ледяной воды, прибивший меня к мачте. Тут волосатая рука схватила меня за рубашку и вздернула на ноги:

— Ну ты и бездельник, парень! Валяешься тут, когда надо работать! — Лицо мужчины покрывала густая борода. Его голос казался знакомым, но все портил выговор, то ли пиратский, то ли нет.

Мужчина толкнул меня к борту:

— Следи за морем и не отвлекайся.

Краем глаза я заметил что-то огромное, почти сливающееся с водой, и, обернувшись, как раз успел увидеть хвост покрытого рыбами-прилипалами кита размером с корабль. Зрелище ошеломляло.

— Так в последний раз прыгай к солнцу! — крикнул бородач киту. — Вот он, твой час и твой гарпун! [2] — Хвост кита очертил широкую дугу и снова ушел под воду.

2

Здесь и далее периодически цитаты из «Моби Дика».

Черт, кажется, я понял, что за развлечение мне предстоит.

Нас накрыла огромная волна, поднятая китовым хвостом. Меня едва не смыло с палубы, но я держался крепко. Еще один незадачливый пассажир сгинул в пучине.

— Вбивайте, вбивайте свои гвозди, о волны! По самые шляпки загоняйте их! — бесновался бородач.

Мне по-прежнему казалось, что эта гонка выбрана не случайно и вытащена не из чьих-нибудь чужих мозгов. Как и на карусели, я чувствовал, что Кассандра забралась в голову именно ко мне, но никак не мог понять, почему она сделала такой выбор. Никогда не любил «Моби Дика».

— Спустить шлюпки! — крикнул капитан Ахав. — Сегодня мы добудем огромного синего кита!

— Хм… А разве не белого?

— Нет, парень. В этом проклятом плавании наша цель — синий кит. Огромнейшее создание на земле и воде. У него нет зубов, чтобы разорвать тебя на части, подобно белому киту, но это все равно редкая добыча.

С громким шипением синий кит снова всплыл и пустил фонтан. Его огромный глаз казался знакомым — по форме, по цвету. Не ярко-синий, как у Кассандры, а карий с крапинками. Будь у меня время подумать, я бы вспомнил, где его видел.

Кит разинул огромную пасть и втянул в себя воду. Я разглядел, как крошечная креветка бьется о костяную решетку у него во рту.

— Ты только погляди, как она раскрывает рот и высасывает жизнь из моря! — воскликнул капитан. — Не хотел бы я оказаться на месте криля у нее в усах.

И вдруг мозаика сложилась.

Криль, китовый ус… Точь-в-точь мои собственные мысли. Я как следует оглядел сумасшедшего капитана, пытаясь различить его лицо под бородой:

— Карл? — Потом я посмотрел на погружающегося кита: — Мама?