Очищение убийством

Сестра Ательсвит скривилась с отвращением.

— Лучше избегать сих гнездилищ развращенности, сестра. Однако ты — иноземка, и рынки Нортумбрии могут быть для тебя любопытны.

Она вывела их из монастырских угодий, отданных под ярмарку, под рыночные лотки и палатки, и направилась к востоку вдоль темных утесов, смотрящих на гавань Витби. Солнце уже склонилось к закату, и собственные тени далеко обгоняли их на пути.

— Итак, сестра Ательсвит… — начала Фидельма.

Но dominaпрервала ее, тяжело дыша:

— Я видела брата Эдгара, нашего врача. Он освидетельствует тело в течение часа.

— Хорошо, — с одобрением откликнулся брат Эадульф. — Вряд ли он добавит что-нибудь новое к тому, что мы знаем, но все-таки лучше, если тело будет обследовано.

— Ты ведь смотрительница странноприимного дома, — продолжала Фидельма, — как ты распределяешь кельи между гостями?

— Многие гости поставили свои шатры вокруг монастыря. Но на диспут прибыло столь много людей, что и общие спальни заполнены до предела. Отдельные же кельи предназначены для особых гостей.

— Комнату настоятельнице Этайн отвела ты?

— Конечно.

— На каком основании?

Сестра Ательсвит нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Была ли какая-либо особая причина, чтобы Этайн из Кильдара отвели именно эту келью?

— Нет. Гостевые кельи отводятся по чину. Епископ Колман, например, потребовал, чтобы тебе отвели отдельную келью в соответствии с чином.

— Понятно. Так кто же живет по обеим сторонам от кельи настоятельницы Кильдара?

Сестра Ательсвит без труда ответила:

— Ну, с одной стороны настоятельница Аббе из Колдингема, а с другой — епископ Агильберт, франк.

— Одна — твердый приверженец церкви Колумбы, — вставил брат Эадульф, — другой — не менее твердый сторонник Рима.

Фидельма подняла бровь и посмотрела на него вопросительно. Эадульф равнодушно пожал плечами.

— Я отметил это, сестра Фидельма, на случай, если ты ищешь виновников в этом деле среди сторонников Рима.

Фидельма раздраженно прикусила губу.

— Я ищу только истины, брат. — И, повернувшись к смущенной сестре Ательсвит, продолжала: — Проверяется ли, кто посещает кельи ваших гостей? Или всякий волен войти и выйти из гостиницы?

Сестра Ательсвит выразительно пожала плечами.

— Зачем было бы проверять это, сестра? В доме Господа нашего люди могут входить и выходить, как им угодно.

— Мужчины и женщины?

— В Стренескальке община смешанная. Мужчины и женщины вольны посещать кельи друг друга, когда им захочется.

— Так что ты никак не можешь знать, кто посещал настоятельницу Этайн?

— Я знаю только о семи посетителях, если говорить о нынешнем дне, — услужливо ответила старая монахиня.

Сестра Фидельма постаралась не выказать нетерпение.

— И кто они? — поторопила она.

— Брат Торон, пикт, и сестра Гвид, которая является секретарем настоятельницы, были поутру. Потом сама настоятельница Хильда и епископ Колман пришли вместе, это ближе к полудню. Приходил нищий, один из твоих соотечественников, сестра, который требовал встречи с ней. Он наделал столько шума, что его пришлось вывести. Пожалуй, это тот самый нищий, который был выпорот вчера утром по приказу настоятельницы Хильды за нарушение покоя в нашем доме.

Она замолчала.

— Ты говорила о семерых, — осторожно поторопила ее сестра Фидельма.

— Братья Сиксвульф и Агато. Сиксвульф — секретарь Вилфрида Рипонского.

— А кто этот Агато?

Ответил ей Эадульф:

— Агато — священник, состоящий на службе у настоятеля Иканхо. Нынче утром мне сказали, что он человек со странностями.

— Значит, один из сторонников Рима? — спросила Фидельма.

Эадульф коротко кивнул.

— Ну, так что? Можешь ли ты указать время, когда эти посетители виделись с настоятельницей? Например, кто видел ее последним?

Сестра Ательсвит потерла нос, вспоминая.

— Сестра Гвид побывала ранним утром. Я это хорошо запомнила, потому что они стояли в дверях кельи и о чем-то крепко спорили. Потом сестра Гвид расплакалась и пробежала мимо меня по коридору в сторону своей спальни. Чрезмерно пылкая молодая женщина. Полагаю, у настоятельницы были основания упрекнуть ее. Потом к ней пришел брат Торон. А настоятельница Хильда и епископ Колман, как я уже сказала, пришли вместе, а потом, когда колокол прозвонил к prandium, [9] они все вместе направились в трапезную. Нищий появился после завтрака. Брат Сиксвульф побывал, вот только запамятовала, то ли после обеда, то ли до. Последний посетитель, как помню, был священник Агато, он пришел вскоре после полудня.

9

Завтрак, утренняя трапеза (ит.).

Фидельма следила за изложением Ательсвит с некоторым изумлением. Оказывается, эта старая женщина следит за каждым посетителем своего странноприимного дома, равно как и за их делами.

— Итак? Этот Агато, насколько тебе известно, был последним, кто видел настоятельницу Этайн живой?

— Если он действительно был ее последним посетителем за день, — поспешно вставил Эадульф.

Сестра Фидельма мягко улыбнулась.

— Вот именно.

Сестра Ательсвит жалобно переводила взгляд с одной на другого.

— Я не видела больше никаких посетителей после брата Агато, — твердо ответила она.

— А ты находишься в таком месте, что можешь видеть всех посетителей? — осведомился Эадульф.

— Только когда я сижу в своем закуте, — объяснила она, слегка покраснев. — Но у меня много дел. Быть хозяйкой странноприимного дома — большая ответственность. В обычное время мы принимаем четыре десятка паломников за раз. В помощниках у меня всего-то один брат и три сестры. А нужно убираться в спальнях и кельях, приготовить постели и смотреть, чтобы высокие гости ни в чем не нуждались. Так что я часто ухожу в гостевые покои, чтобы проверить, все ли сделано. Но если сижу у себя, то могу видеть, кто входит и выходит из гостевых келий.

Фидельма улыбнулась.

— И нам повезло, что ты занимаешься этим.

— А могла бы ты дать клятву, сестра, — напирал Эадульф, — что никто больше не посещал настоятельницу Этайн до того, как ее тело было обнаружено?

Сестра Ательсвит упрямо вздернула подбородок.

— Разумеется, нет. Как я уже сказала вначале, мы вольны входить и выходить, когда нам угодно. Я уверена только, что люди, которых я назвала, побывали в келье настоятельницы из Кильдара.