Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание
Шрифт:
Узнать, что привычный нам организм – это всего лишь живое тело, наверное, вызовет удивление. Впрочем, слишком доверять Словарю иностранных слов не стоит, потому что он нигде не объясняет, откуда берет свои определения. Да к тому же переводит организм через организованное. А организованное производит от французского organiser. Латинское слово могло получить значение от французского только в ходе научной революции.
Когда возникло это латинское слово? В каких веках? Лично я подозреваю, что ближе к Возрождению, когда греческая философия стала возвращаться в Европу.
В Европе же основным разносчиком произведенной из organona organiza-tion оказалась Франция. Там оно тоже появляется в эпоху Возрождения, но особо бурно приживается в XVIII веке. Соответственно, Россия принимает это слово в конце XVIII века, очевидно, в связи с распространением идей Французского материализма и Революции. Впервые в наших словарях оно появляется в 1806 году.
Что же обеспечило успех этому слову в эпоху буржуазии? Орудие – это то, что дает победу и как инструмент и как оружие. Позднесредневековая Европа, переходя в Возрождение и капитализм, начинает бурно захватывать мир. Превратить мир, общество или государство в организацию,
Естественно, революционеры не могли пройти мимо этого понятия, как не могла пройти и современная оргпреступность. В этом смысле она тоже научна и детище Науки.
«Энциклопедический словарь» в 1954 году уже забыл или еще не знал про живое тело и определял, что такое организм, неимоверно просто. Организм – всякое живое существо (в том числе и человек).
«Детская энциклопедия» (1960) ушла значительно дальше: «Живой организм – не простая совокупность клеток. Все клетки, ткани и органы тесно связаны между собой и составляют единое целое» (Т. IV, с. 39).
И к тому же из ее текста можно понять, что организм – это то, что сделано из органического вещества. Что же касается органического вещества, то оно выводится из понятия сложного вещества, которое организовано. Как пишет энциклопедия:
«Когда растворы белков или других подобных органических соединений смешиваются между собой, из растворов выделяются особые полужидкие, студенистые образования – коацерваты <…>
При образовании коацерватов возникают зачатки организации, правда, еще очень примитивной и неустойчивой» (Там же, с. 19–20).
Следовательно, организм – это вовсе не живое тело, а организация высокого уровня. Что такое организация? И почему это слово было избрано, чтобы заменить множество других слов, исконно существовавших в человеческом языке? Что было столько привлекательно в нем для естественнонаучного глаза?
Для «Энциклопедического словаря» 1954 года организация – это упорядочивание, налаживание, устройство, приведение в систему, а также строение отдельного организма. Это, видимо, не такое уж плохое определение, поскольку Толковый словарь Ожегова и Шведовой не идет дальше него даже через полвека.
Из «Философского словаря» 1986 года можно понять лишь то, что переход к понятию «органические системы» совершился в начале XIX века как отказ от метафизического воззрения на «сложные объекты» как на «механические системы». «Однако, начиная с 19 века в философии (Гегель); естествознании (Дарвин), общественных науках все более отчетливо формировалось убеждение в необходимости исторического подхода к природным и общественным объектам как саморазвивающимся системам (органическим системам)» (ФС, Органические системы). Органическое – саморазвивающееся.
Это мнение один к одному до сих пор повторяют словари марксистской ориентации (например, «Философский Словарь» под редакцией Фролова).
Как ни странно, Даль в середине XIX века знает не больше, но и не меньше, за исключением каких-то политических мудрствований. Это значит, что уже в ту пору понятие «организм» и «организация» были привычны и загадочны для обычного человека в той же мере, что и сейчас. Организм как организм, чего тут вопросы задавать! Так все говорят…
Война Богов. Что же было такого чарующего в слове организация? Почему ученые, члены набирающего тогда силу научного сообщества, избрали его в качества некоего исходного понятия, определяющего всю их деятельность? Ответ можно вывести логически, как говорится. Достаточно задаться последовательно всеми необходимо следующими друг за другом вопросами. Например: кто были эти ученые в психологическом смысле? Ответ дал Тургенев романом «Отцы и дети» – сначала это были дети, бунтующие против отцов. Так начиналось во времена Галилея. Тогда бунт еще был ради бунта.
Но чуть позже, когда дети почувствовали, что их становится все больше, и они собирают силу, с которой отцы не справляются, они начали задумываться о том, а зачем бунт? И ответили с детской глубиной: чтобы было не так, как у отцов! Это называется революцией, от английского revolt – переворот.
Тогда Достоевский дал новое имя подросшим деткам – «Бесы». Почему? Вглядитесь в слово переворот, и вы все поймете. Если ты не думаешь о том, какой мир хочешь построить, и тебе достаточно его перевернуть так, чтобы было «не так, как у них», то ты с неизбежностью меняешь верх и низ местами. А низ – это ад… В то время уже было очевидно, что организация нравится ученым потому, что она позволяет захватить власть в мире. Это было время первых террористических организаций.
Разглядев это, кое-кто из детей догадался, что там им и придется жить, и тогда они повзрослели еще на один класс начальной школы и заявили: Мы наш, мы лучший мир построим, кто был ничем, тот станет всем! И придумали новый рай по имени Коммунизм.
Ничто стало его наполнением, то есть всем. Мы в России это хорошо почувствовали, когда жили ради ничего. Смысл жизни и даже сама жизнь вместе с душой была отнята, и остались только тела, да и они теперь назывались организмами, потому что были частью всеобщей организации неимущих. Но что такое эта организация, в которой каждый винтик – это организм? Ответ, как это ни странно, я нашел в одной из книг по очищению организма с очень коммунистическим названием «Как очистить кровь».
Некто С. Ю. Афонькин в наивно-гениальном прозрении начинает свое сочинение с манифеста победившего сообщества молодых революционных ученых:
«Главная система органов.
От чего зависит наше здоровье?» (Афонькин, с. 3).
Так и подмывает ответить: наше здоровье зависит исключительно от наших органов, в первую очередь, репрессивных. Они и самой жизни лишить могут! Но и органы здравоохранения живут за счет нашего здоровья, а уж сколько его попортили наши органы
образования и прочие, кому имя легион, рука описать не может! Простите за эту горькую шутку, я постараюсь больше не перебивать. Итак, от чего же зависит наше здоровье?«В первую очередь, от самочувствия отдельных клеток, из которых состоит организм человека. Ведь из них состоят все ткани и органы человеческого тела.
Человек – живая империя клеток, настоящее клеточное государство, которое обладает транспортной и канализационной системами, органами управления и защиты.
Возникает странное чувство при мыслях, что миллиарды клеток могут ходить на работу, причесываться или играть в футбол. Такие совместные, слаженные действия огромного числа клеток возможны благодаря беспрерывной работе каждой из них в отдельности и разделению труда.
Если каждая клетка тела будет четко выполнять свои функции в ответ на проявляемую со стороны организма-государства заботу, клеточная империя будет процветать» (Афонькин, с. 3–4).
Кем ощущает себя пишущий это автор? Лениным, Марксом, Александром Великим, просто царем или императором? Вспомните: Русь – Третий Рим, а царь русский – наместник Бога на земле. Значит, Богом? И кем хотели стать творцы научно-технической революции, когда разрушали прежний мир – мир все-таки, не меньше! – и меняли его на новый?! Творцами миров?
Значит, Наука – это не только захват власти в мире, но и игры в божественность, а организация – это иное слово для «загубленного» религией творения. Иначе говоря, она не только орудие, но и способ действия, в сущности, организация и есть научный метод. И если это так, то слово «организация» мистично для ученого. Оно столь же таинственно, сколь таинственно и полно возможностей «творение» для религиозного мистика. Ведь «творением» как некой силой или способностью Бог создал мир и человека. А ученый? И он тоже. Он создал свой мир и своего человека – Науку и организм. Теперь Наука завоевала Землю, создав такую империю, какая и не снилась великим императорам прошлого.
Честно признаюсь, несмотря на все мои старания, я так и не нашел, кто же первым заменил живое тело на организм, а живое существо на организацию. Мистика – она и есть мистика. Думаю, эти тайны раскрываются лишь в глубинах Храма Науки при посвящениях.
Но я боюсь того, что происходит с миром под властью Науки. И я не понимаю, когда со мной говорят об очищении организма, что это такое. Мне все время кажется, что люди говорят это ученое слово, а сами при этом видят что-то другое и простое: желудок, кишечник, печень, сосуды…
Мне страшно оттого, что кто-то огромный и могущественный приучает нас видеть мир не таким, каков он есть. И еще страшнее оттого, что он не один. Богов, делящих сейчас Землю и сражающихся за наши души, много, и далеко не все они известны нам. Хотя желающий видеть – увидит, потому что по делам их познаются они. Если уметь наблюдать за происходящим вокруг себя, то можно рассмотреть и того, кто вызывает происходящее.
К примеру, наблюдая за Медициной, Гигиеной, Санитарией, прикладным очищением замечаешь их нездоровую и навязчивую приверженность понятию «организм», которое они сами объяснить не могут. Это отсутствие объяснений подсказывает, что хозяином «организма» является кто-то другой, кто лишь проявляется через науки о болезнях. Кто? Божество по имени Физиология. Физика живого, как она сама себя скромно нарекла.
Я очень хочу понять, как Физиология стала душой и духом всего современного очищения.
Глава 2. Человек-машина
Война Богов. Физиология – детище естественнонаучной революции, начавшейся на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. Можно даже сказать, что она – из числа тех молодых Богов, кто тогда начал битву за захват мира и свержение старых Богов. Как вы помните, в той битве сообществу молодых Богов, назвавших себя Науками, действительно удалось очень сильно потеснить Религию как главную опору Государства и Власти. В итоге все современные западные и многие восточные государства безусловно признают авторитет Науки.
Однако внутри самой Науки есть собственный Олимп и собственная иерархия, то есть распределение мест за правящим столом сообщества. Этим местам соответствуют и уделы, на которые поделен наш с вами человеческий мир. Естественно, что подобное устроение кто-то должен был возглавить. Кто обычно возглавляет правительство после переворота? Тот, кто сильнее остальных. А как определить сильнейшего? Способов всего два: либо он должен побить не только врагов, но и всех своих, либо его определяют по заслугам в предыдущей битве.
Царицей Наук после победы над Религией и захвата мира была признана Физика. Почему? Потому что у нее, как в свое время у Зевса, было оружие исключительной силы, благодаря которому и была свергнута Религия. На Руси такое оружие Зевса называлось перуном, в Индии – чакрой. У каждого из народов в древности был свой образ сверхмощного оружия, которым повергаются наземь даже Боги.
Оружие Физики было точной копией оружия, которым обладала Религия.
И называлось оно Образ мира. Отобрав у Религии право объяснять, как устроен мир, Физика отобрала у врага и его силу, которая хранилась в страхе Божием. В новом, физическом мире не было места Богам, а значит, и некого было бояться. Страшными могли быть только Законы мирозданья. Физические законы! Так была захвачена власть над умами, а с ней и над миром людей.
Физиология, будучи физикой живого, в своей попытке стать столь же непреложной, как и ньютоновская механика, делала бесчисленные попытки обрести ту же силу, что и Физика мертвого. Но она обладала лишь образом человека, который был все-таки не столь страшен, как образ мира. Человеку трудно бояться самого себя. Вот если изгнать из него душу и представить бездушной машиной, с которой ты должен спать в одной постели долгие ночи…
Тут было за что побороться, и Физиология начала долгую борьбу за передел власти внутри Науки. Борьбу по всем признакам революционную в прямом политическом смысле этого слова. Первым из физиологов или, по крайней мере, любителей поанатомировать трупы объявил, что человек это машина, еще Декарт в середине XVII века. Декарт, считавшийся чуть ли не отцом всей естественнонаучной революции, все же страшно ревновал Ньютона с его физической механикой к его славе. Слава почему-то всегда была очень важна для революционеров.