Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
«"Изыщет дух его и возвратится в землю свою; в тот день погибнут все помышления его" (Пс. 145).
"И возвратится прах в землю, чем он и был. А дух возвратится к Богу, который дал его" (Ек. 12,7).
Эти два последних текста особенно важны для обоснования нашего мнения, что смертны те элементы душевной деятельности, которые связаны с жизнью тела — чувства и мыслительные процессы, неразрывно связанные с деятельностью мозга. "В тот день погибнут все помышления его", то есть прекратится деятельность сознания, для которой необходимы все восприятия живого мозга.
Изыщет не душа, а дух, и возвратится в землю
После этого архиепископ Лука еще немного доказывает, что Библия, говоря о душе, говорит «в общепринятом смысле, то есть о совокупности всей душевной деятельности», и переходит к разговору о духе, который и был главным предметом его исследований. В сущности, душа оказывается у него заложником, которым он заплатил материалистам за право говорить о духе и духовности… А о духе и духовном теле человека он сложил целый гимн, к которому я намерен еще вернуться однажды.
Однако искать еще какой-то души у Войно-Ясенецкого не приходится. Я не могу его за это осуждать, тем более, что такая точка зрения, что души нет, а есть, с одной стороны, тело и его нервная деятельность, а с другой — дух Божий, возможна и даже вытекает из тех самых слов Библии о творении человека. Ведь там не сказано, что Бог вдунул душу в Адама, там сказано, что он вдунул дыхание жизни, а человек после этого стал душою живою…
Он ею становится после соединения духа с телом, а не обретает ее. Так, может, прав архиепископ Лука, и никакой души нет вообще, а есть только душевная деятельность, которую так глубоко научно описал великий академик Павлов? А что же в таком случае сейчас болит и печалится у меня в груди? Наверное, сердце. Оно ведь всегда очень тонко чувствует и переживает все, что происходит с душой…
Глава 3. Основы искусства святости. Епископ Варнава
В девятнадцатом веке в России родилось несколько одаренных исследователей, описавших свой аскетический опыт в православии. Я расскажу о них в следующих главах. Революция лишила русскую православную мысль возможности довести эти исследования до какого-то полноценного завершения. Считается, что такие великие мистики православной Церкви, как святители Игнатий (Брянчанинов) или Феофан Затворник, раскрыли лишь отдельные стороны аскетики. Полного же ее изложения русская мысль сделать не успела.
Однако начало третьего тысячелетия вдруг извлекло из небытия книгу, которая пролежала в рукописях более семидесяти лет и по праву является итогом поисков всей русской аскетической мысли. Я говорю о сохраненных инокиней Серафимой (Лозанской) «Основах искусства святости» епископа Варнавы (Беляева) (1887–1963).
Эта книга писалась в 1922–1928 годах. В годы гонений на церковь она много лет лежала в земле и увидела свет только в девяностые годы. Я не берусь судить, насколько глубок был сам Варнава как мистик, да и от его книги не требуется той же глубины, что была в отдельных сочинениях русских мистиков девятнадцатого века. Это, как говорится, «систематическое изложение» аскетики, как науки достижения святости.
Иначе говоря, это учебник, дающий самое общее представление о том, как православному мистику работать над собой. Вряд ли он может считаться полноценным без отдельных углубленных трудов, раскрывающих его главы. Это просто самая первая книга, с которой надо начинать поиск православного пути.
Поэтому и определение понятия души из этой книги я приведу по возможности кратко, да оно и не дается как-то развернуто. Это просто исходное определение, которое можно использовать для работы над собой, а можно углублять с помощью святоотческих сочинений или в мистических погружениях. Еще раз повторяю: сочинение епископа Варнавы — это прекрасный обобщающий учебник аскетики, а не мистические прозрения в глубины предмета.
Понятие о душе излагается Варнавой в разделе «"Душевный человек" в борьбе со страстями». Глава первая посвящена «Душевному и телесному составу падшего человека…» Вот с нее и начнем. Приведу полностью вступление в эту главу.
«Человек трехсоставен: состоит из духа, души и тела. Соответственно этому и вся жизнь его располагается по трем направлениям: духовному, душевному и плотскому. Об этом есть указания в Свящ. Писании <…>; это легко заметить каждому в окружающей действительности, если только он знаком хотя бы с начатками аскетической науки.
С другой стороны, это множащееся в единстве «я» человека, в отношении своего внутреннего содержания, состоит из трех способностей: разумной, раздражительной и вожделевателъной» (Варнава, с. 67).
Вот и все «определение» души. Наука аскетики почему-то не нуждалась в том, чтобы четко и однозначно сказать, что такое душа. Очевидно, это отражает общее положение дел в христианстве, которому не удалось выработать это однозначное определение души. В силу этого, Варнава и не вправе был его давать в учебнике, который не должен навязывать какие-то свои решения. Он обошел вопрос об определении и в точности повторил путь тех отцов, которые предпочитали действовать, а не разглагольствовать о душе.
Вот и Варнава сразу переходит к описанию содержания души, и его понятие о душе придется выводить не из определений. Впрочем, любители умной беседы могут посчитать определением «это множащееся в единстве «я» человека». При всей заумности высказывания, Варнава, очевидно, говорит здесь именно о душе, поскольку первый параграф называется: «Состояние разумной силы души (ума)». То есть начинается с описания первой из способностей этого самого «единства» — разумной.
Уж не знаю, приравнивал ли он душу к уму или считал ум лишь проявлением души, но он умудряется в следующей же строчке еще и приравнять ум к разуму, превращая название параграфа в полный бред, с точки зрения чистоты рассуждения: состояние разумной силы разума! Не был епископ Варнава философом, да и бог с ним. Главное, что он передал то понятие о душе, которое и правило умами прикладников христианской аскезы, которым до точности выражений дела не было. А вот боролись они именно с тем, что описывает Варнава.
«Состояние разумной силы души (Ума).
Ум (разум). По существу своему, ум невеществен, бестелесен, приснодвижим и не может оставаться в совершенном бездействии. Но, очистившись от страстей, ум "удерживается благодатию Святого Духа [от рассеяния мирскими предметами] и стоит неподвижно в естественном своем чине", беседуя непрестанно с Богом (преп. Симеон Новый Богослов).
Занимая в естественном, то есть благодатном, состоянии такое высокое положение и достоинство, ум посему справедливо называется у святых отцов, в качестве главного руководителя жизни, "оком души", «солнцем» и почти постоянно— «владычественным» души» (Варнава, с. 67–68).
Если отбросить всю эту начальную путаницу в понятиях, то довольно определенно то, что ум — это для православного аскета главная способность души. То, что ею правит. И естественно, что для познания или очищения души необходимо ею сначала овладеть и управлять, исходя из тех требований, что определяет вера. Овладеть душою — это тоже овладение не чем-то определенным и самостоятельным, собственно говоря, не душою даже, а тем, что обычно относится к душе.
«Итак, дело человека восстановить в себе первоначальный блеск ума, подчинив ему все прочие чувства души. Тогда последний благодатию Христовой (а не своим желанием или силою) получит способность выходить за пределы самого себя (2 Кор. 12, 2), чего в настоящем, то есть противоестественном с богословской точки зрения, состоянии сделать не может» (Там же, с. 68).