Очищение. Том.2. Душа

Вот и все понятие души, которое дает Ушинский в своем учебнике русского языка для начинающих. Поскольку завершается этот учебник «Церковно-славянской хрестоматией», то можно считать, что его понятие души полностью совпадает с православным. Не зря главная «Философская энциклопедия» советской поры говорит о нем вовсе не так восторженно, как педагоги, и туманно предупреждает:

«По Ушинскому педагогика — наука философская, требующая единства идей. Однако реализовать это единство Ушинскому не удалось, его философское учение осталось в своей основе дуалистическим, соединяющим постулат о нервной системе как чистом механизме с пониманием души как бестелесной сущности» (ФЭ).

И даже если он и «искал пути естественнонаучного обоснования педагогики», понятие одушевленных и неодушевленных предметов, до сих пор живущее в русском языкознании, исходило из понимания души, как сущности, которая делает тела живыми, движущимися и чувствующими, а человека — бессмертным.

В виде небольшого отступления могу сказать, до настоящего времени в языковедении сохранилась традиция использовать понятия «одушевленность-неодушевленность у существительных» как нечто само собой разумеющееся, и объяснений не требующее, как это, к примеру, сделано в «Современном русском языке» под редакцией В. Белошапковой (1997 г.) — Просто описываются признаки одушевленных предметов, никак не объясняя, что значит само одушевление. Языковедение — наука узкая и лишней ответственности нести не хочет.

В советское время одушевленность, чаще всего, даже не поминалась в оглавлениях учебников, как ее нельзя найти в знаменитом «Русском языке» академика В. Виноградова. Как нет ее и в его «Истории слов», писавшейся с 1920-х и до смерти в 1969 году.

И тем не менее, все мы сталкиваемся впервые с понятием души, идущим через образование, через школу именно в русском языке, который оказывается неспособным объяснять себя без разделения всех явлений мира на одушевленные и неодушевленные. Конечно, Ушинский, наверное, не был первым, кто ввел это разделение, но благодаря ему, мы можем говорить об очень определенном и очень широком бытовании этого понятия в умах русских людей.

Что же думал Ушинский о душе, если заглянуть в ту статью в «Отечественных записках», которая, судя по названию, прямо ей и посвящена — «Вопрос о душе в его современном состоянии»? Первое впечатление — сильнейшее разочарование. Прочитайте еще раз название и попробуйте составить себе мнение о человеке, который после такого названия в первой строчке пишет:

«Прежде всего и само собою ложится под перо простой и основной вопрос: что такое сознание?» (Ушинский. Вопрос, с. 74).

Как этот вопрос мог сам собою ложиться синонимом вопроса о душе, можно понять, допустив, например, что автор не задумывается о действительной душе, а думает о ней строго в том ключе, в каком предложила естественная наука, для которой души нет, а есть то ли психика, то ли сознание.

И вообще, на первый взгляд, создается впечатление, что статья эта написана для того, чтобы показать, что автор обладает незаурядной образованностью. Писалась она, очевидно, в Швейцарии, где Ушинский изучал постановку педагогического дела с 1860 по 1867 годы. Похоже, он использовал эту поездку как возможность познакомиться с европейской наукой.

Понятие души впервые появляется в ней, когда Ушинский рассказывает об «идеалистических воззрениях» на сущность сознания. Соответственно, не сразу удается понять, излагает он свои мысли или только воззрения идеалистов, когда говорит:

«Как индивид, человек живет общею жизнью со всею природою, но отражает ее в себе особенным образом, индивидуализирует ее. Душа человеческая есть идеальная форма всех индивидуальностей человека, есть идея тела.

Таким образом отклонялось новыми идеалистами то противоречие между душою и внешним миром» (Там же, с. 78).

Высказывание столь же туманное, сколь туманен и его источник — немецкий идеализм. Тем не менее, пересказ этих взглядов позволяет понять, чем жила та часть русской философии, которая строила себя на заимствованиях из немецкого идеализма.

Однако далеко не все так просто с Константином Дмитриевичем Ушинским. Предполагаю, что ему просто не хватало литературного дара. Он не умел писать, особенно не умел писать ясно и четко. Из-за этого его не понимали, и всякий видел в нем то, что хотел увидеть. Вот и эта странная статья о душе, начинающаяся разговором о сознании, а завершающаяся совершенно излишним и скучным разделом, посвященным Спенсеру, просто не была доведена до того в вида, в котором ее можно было бы опубликовать. Это всего лишь черновик, случайно попавший издателям. Или же Ушинскому не повезло с редактором.

Между тем, если читать ее внимательно, вдруг выявляется действительная творческая мысль, к тому же данная в развитии. Попробую доработать статью, не столько за Ушинского, сколько для собственного понимания. Если она ставит в названии вопрос о душе, значит, естественно предположить, что статья эта все же посвящена тому, что такое душа? Можно доверять в этом автору, а можно, как я, прочитать ее целиком и убедиться, — это действительно так. Тогда очень естественным становится вот такое добавление в самом начале:

Для того, чтобы понять, что такое душа, необходимо ответить на вопрос: что такое сознание?

Вот при такой постановке исходного вопроса обретает смысл все, что написано дальше. За исключением еще одной редакторской правки. Рассказ о Спенсере мог завершать это сочинение только в том случае, если бы вся статья была посвящена Спенсеру. Но она посвящена вопросу о душе, следовательно, заключительными главами должны быть те, в которых Ушинский отвечает на этот вопрос. А это значит, что в статье при публикации были перепутаны части, и заключительная была сделана средней. Не уверен, но возможно, это так и было в действительности. Впрочем, нам это не важно. Я рассказываю не о статье, а о развитии самих мыслей Ушинского. А для них естественно завершить статью ответом на исходный вопрос о душе.

Итак, вот вопрос, который ставит для себя Ушинский и из-за которого его подозревали то в естественнонаучном материализме, то в идеализме, а то в дуализме. На мой же взгляд, это вопрос прикладника, которому нужно понять, как воспитывать детей, и он просто ищет, на что опереться в своей работе, а значит, исследует ту среду, на которую учитель может оказывать воздействие.

И это невозможная для всей науки — прошлой и современной — постановка вопроса, потому что далее Ушинский спокойно и уверенно подводит к тому, что сознание — это тонкоматериальная среда. Все его учение о душе и сознании настолько революционно, что ему до сих пор нет равных. Впрочем, по порядку.

Сначала идет набор материала и описание явления, поэтому собственное присутствие Ушинского еще не очень явно. Просто он не упускает возможности выделить то, что ему поможет высказать собственные мысли.

«Замечательно, что новейшие психологи, как, например, Фихте-младший и Форшлаге, опять пришли к необходимости признания какого-то идеального тела души, фантастического тела, ему служащего звеном между сознанием и телом.

В форме души дух находится еще в форме внешней природы, и человек на этой ступени находится в полном мире с природою. Из этого мира, в силу логического противоречия, дух отвлекается в форму сознания: он отвергает всякое содержание свое, как нечто ему чуждое и его стесняющее. На этой ступени — сознание есть постоянное отрицание всякого содержания» (Там же).