Ода абсолютной жестокости

– Зачем тебе в мёртвый город?

– Говорят, там наместник прежний свои жемчуга спрятал.

Неожиданно я понимаю, почему Бер всё выкладывает. Он распознал во мне искателя приключений: одет недорого, но хорошо, вооружён, снаряжён для путешествий. Бер напрашивается на то, чтобы я поехал с ним. Ему нужен напарник.

Я решаю сделать вид, что ничего об этом не знаю.

– Правда?

– Правда или неправда, а карта, ведущая в Сунну, нашлась. Карты самой Сунны нет, придётся там по всему городу руины дворца наместника искать.

Если они сохранились. Я вспоминаю деревню, сровненную с землёй.

– И много там жемчуга?

Бер отвечает с какой-то юношеской наивностью и запалом.

– Говорят, один на себе не унесёт и на лошади не увезёт.

Если бы я не знал, что ему не меньше лет чем мне, я бы подумал, что он – совсем ребёнок. Спрашиваю в лоб:

– Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой?

– Я недостаточно соблазнительно всё описал? – он усмехается.

– Мы случайно встретились среди степи, а ты уже хочешь поделиться сокровищами?

– В мире всё покоряется судьбе. Если судьба предлагает, нужно брать.

Всё понятно. Сообщество поклоняющихся вселенскому фатуму. Небольшая мирная секта, базирующаяся в провинции Кирунга на юге Империи. Они верят, что всё предопределено, что ничего нельзя изменить. И если в их жизни происходит что-то случайное, как наша встреча, они стараются вести себя так, будто всё должно было произойти не иначе. С одной стороны это неплохо. С другой стороны, в экстренной ситуации такой напарник не будет сражаться, а слепо покорится судьбе. Отдаст себя на растерзание.

Впрочем, я не слишком хорошо знаком с их принципами.

– Понятно, – говорю я.

Наверное, это хорошо. С напарником проще, чем без него. Я выкладываю главный козырь.

– У меня есть карта Сунны.

Он улыбается.

– Я не сомневался, – говорит он.

И мне это не нравится.

* * *

Солнце клонится к закату, когда Бер говорит:

– Надо бы поесть.

Достаю лук.

– У тебя нет припасов?

– Если есть возможность сэкономить, мы сэкономим.

Птицы отчётливо видны на фоне солнца. Стервятники. Но среди силуэтов я опознаю и более съедобные экземпляры. Долго целюсь в птицу, напоминающую коршуна. Выстрел – точно в цель. Подъезжаем. И в самом деле, это что-то вроде орла или коршуна, с острым крюкообразным клювом и стремительными крыльями.

– Ты хороший стрелок.

– Лучший.

– Ты знаешь оазисы?

– Нет, у меня карта, сделанная до пожаров.

– У меня тоже. Значит, надо останавливаться прямо здесь. Темнеет.

В темноте видны островки красного. Это тлеет земля. Под ней всё ещё бушует пламя.

Бер спешивается.

– Тут нечем топить.

– И не нужно, – говорю я.

– Сырое я не буду.

Смотрю на него с презрением.

– Как же ты ехал сюда в одиночку, не зная, как развести костёр? Огня вокруг – полно. Бери – не хочу.

Отстёгиваю от седельной сумки лопату и переносной очаг, затем иду к ближайшему очагу возгорания. Земля тёплая. Ещё несколько шагов, и она становится горячей. Рядом с выходом огня на поверхность почти невозможно стоять. Делаю несколько движений лопатой, снимая слой земли. Пламя уже открытое, торф выходит на поверхность.

Втыкаю в землю палки очага, ставлю перекладину.

– Вот и всё, – говорю. – Птица приторочена к моему седлу. Готовить умеешь?

– А где мы возьмём воду?

– Пожарь на вертеле.

Он кивает и идёт к лошади.

Пока он свежует птицу, я рассматриваю свою карту. Бер пытается в неё заглянуть, но я прячу. Он отворачивается. Мы всё-таки скрываем друг от друга часть знаний. Хотя, честно говоря, нет оснований не доверять. Мы оба понимаем, что поодиночке не справиться.

Хотя мы будем продолжать играть в недоверие.

Бер насаживает тушку на вертел и отскакивает от импровизированного очага.

– Жжётся! – говорит он.

– А ты что думал… – рассеянно отвечаю я.

Если судить по карте, скоро будет развилка. Естественно, ночью мы её не заметим, да и идти во тьме опасно. Придётся спать прямо здесь, завернувшись в плащи. Меня немного беспокоит мысль о том, что утром я могу проснуться, а Бера и след простыл – вместе с моей лошадью и картой. Но я отгоняю эту мысль. Я сам принял его в попутчики.

На развилке мы должны поехать по правой дороге. Она ведёт прямиком к Сунне, без всяких ответвлений. Вообще, путь выглядит таким простым, что непонятно, почему никто до сих пор не забрал этот жемчуг. Скорее всего, отвечает мой внутренний голос, потому что никакого жемчуга попросту нет.

– Готово, – говорит Бер.

Мясо у коршуна жилистое и резкое на вкус, но вполне съедобное. Думаю, что стервятник был бы намного противнее. Бер ест с огромной скоростью, тщательно обгрызая каждую кость и отбрасывая её в сторону. Он съедает свою половину птицы, когда я только-только приступаю ко второму кусочку.

– Ты медленно ешь, – с детским азартом говорит он.

Меня удивляет, как человек за столько лет сумел сохранить подобную непосредственность.

Я киваю с набитым ртом.

Запиваю водой из фляги. Бер косится на меня, я дожёвываю и говорю:

– У тебя что, воды нет?

– Была, да выпил всю.

– Сколько же ты взял?

– Ну, две фляги…

Водой, которая у меня с собой, можно несколько раз напоить слона. Я протягиваю флягу Беру.

– Только несколько глотков. И в последний раз.

Он жадно пьёт, но сам отдаёт мне флягу, вырывать изо рта не приходится.

– Слушай, Бер, – спрашиваю я. – А откуда у тебя карта?

– В библиотеке нашёл. В провинции Кассорг, там библиотека большая у наместника.

– И просто так забрал?

– Да. Никто не знает, что я её нашёл. Карты, сделанные до пожара, сейчас редки и не слишком-то нужны. Я взял, никто внимания не обратил. Ну а про жемчуг старика Заррона каждый дурак знает.

Хм. Как всё просто.

– Если каждый дурак знает, то почему ты думаешь, что жемчуг всё ещё там?

Он смотрит на меня бесхитростно.

– Потому что надо во что-то верить. Я верю, что найду жемчуг.

Есть два варианта. Либо он и в самом деле такой идиот, каким выглядит, либо он очень профессионально водит меня за нос. Причём делает это экспромтом: вряд ли он мог предполагать, что встретит в выжженных землях соратника.