Одарена и особо опасна

Восстановить стекло оказалось не так-то просто. В идеале нужно подобрать все обломки, чтобы они сами вспомнили исходную форму и собрались в нее под воздействием рестраврирующего заклинания. Но поскольку окон было много, и в разбитом виде они где перемешались, где вовсе рассыпались снаружи по кустам, обычный алгоритм не срабатывал. Пришлось идти сложным путем: сначала утилизировать весь мусор, рассортировать по материалам, а уже после переплавлять в мастерской в обычные стандартные стекла. Их потом по одному вставят работники академии.

Ремонт грозил растянуться на несколько недель. Не все проблемы можно решить при помощи магии, кое-где умелые руки и молоток с отверткой куда уместнее.

Запрет на использование дара временно отменили. Не ручками же все поднимать! Так что к обеду мы все выглядели не лучше ректора с артефактором. А ближе к ужину так и хуже.

Кстати, что Айзенхарт, что Хаттегер трудились наравне со всеми.

Чаще всего я их видела поблизости от женского общежития, но, вероятно, это совпадение. Не могли же они на полном серьезе думать, что я попробую сбежать?

Или могли?

Чужая душа потемки, конечно. Тем более репутация у меня соответствующая.

Кстати, я так не узнала, как меня вычислили. Надо бы уточнить.

Во-первых, любопытно.

А во-вторых, учту где прокололась — на будущее.

После ужина к кабинету ректора я брела без особого энтузиазма. Больше всего хотелось лечь в постель и умереть на недельку. Давно я так не выкладывалась!

Я больше спринтер, чем марафонец. Могу вложить весь резерв в одно заклинание и разровнять все к песям.

А вот так, по капельке цедить целый день — выносите меня.

Айзенхарт уже ждал. Сидел за столом и распивал нечто темно-карамельное в обществе друга. Любимое кресло почившего мистера Дитлинда пустовало, я с облегчением в него рухнула и взмахнула рукой из последних сил.

— Мне тоже налейте. Для бодрости! — повелела со слабым вздохом.

— Студентам не положено, — не слишком уверенно возразил Хаттегер и метнул вопросительный взгляд на начальство.

— Ну серьезно! — воскликнула я, привставая, и снова повалилась обратно. — На здравую голову я с вами сотрудничать отказываюсь.

— Не рассчитывайте на что-то эдакое. Это восстанавливающий сбор на шишках! — предупредил Айзенхарт, но полтора пальца в граненый стакан нацедил.

На чем бы там ни настаивали, пробрало до самой печенки.

— Рассказывайте! — разрешила я, придя в более благодушное настроение.

— Собственно, я думал, это вы нам расскажете, — выгнул бровь ректор.

Я отзеркалила его мимику. Получилось даже выразительнее.

— Ничего не знаю, ничего не помню. Смирно учусь и жду своей незавидной участи, — отчеканила и сделала еще глоток. Зелье действительно неплохо восстанавливало силы — уже не было чувства, что на мне пахали неделю без анестезии.

— Потайной ход! — подсказал Хаттегер. — Вы сказали, он где-то за стеной.

— Да ну? — вытаращила я глаза в искреннем изумлении. — Неужели? Найдете — обязательно расскажите, что там! Так интересно!

— Хватит изображать дурочку. Вам не идет! — рыкнул Айзенхарт. — Чего вы хотите?

— Взаимовыгодное сотрудничество? — мурлыкнула я. — Это мне по душе. Пожалуй, для начала хотелось бы магическую клятву. С моей формулировкой.

— Лучше мы как-нибудь сами справимся, — проворчал Хаттегер.

— С большим удовольствием посмотрю, как именно! — заулыбалась я.

Устроилась поудобнее и залпом допила оставшееся в стакане пойло. Шишки особенно четко ощущались в послевкусии. Спросить, что ли, рецептик на прощание?

— Мы вполне можем подождать год, пока не появится связь с твердью. И позвать специалистов, — отрезал Айзенхарт. — Зря я вас пригласил. Всего доброго.

— Да нет, не зря, — безмятежно отозвалась я, и не думая подниматься из уютных недр. — За этот год случиться может многое. Кто знает, доживем ли? Я не про себя, конечно. Такие, как я, хуже тараканов — уцелеем в любой ситуации…

— Вы мне сейчас угрожаете? — перебил ректор.

— Предупреждаю. Из самых лучших побуждений! — еще и руку на грудь положила, для пущей убедительности.

Декольте у меня сегодня скромное, так что эффект слегка смазался. Но взгляды мужчин все равно метнулись, куда требовалось. Рефлексы!

— Не хочется, знаете ли, остаться на острове единственной обитательницей. Скучно будет.

— С чего вы взяли, что все настолько серьезно? — не выдержав, вмешался Хаттегер.

Я обратила на него обманчиво-ласковый взгляд.

— У вас уже есть на руках один труп и небольшая локальная катастрофа. К счастью, все обошлось. На этот раз. Мне действительно нужно что-то добавить к перечисленному?

— Желательно, — прищурился Айзенхарт.

И тут до меня дошло.

Они меня провоцируют!

Сами прекрасно понимают, что остров катится в… пусть будет пропасть. Не только фигурально выражаясь. Но пытаются сыграть на моем самолюбии, чтобы проговорилась и рассказала что знаю!

Ага, разбежались!

Поставила опустевший стакан обратно на стол и демонстративно поднялась.

— Когда соберетесь вести полноценный диалог, вызывайте. Пожалуй, мне пора. Сегодня был тяжелый день, а вчера еще тяжелее. Впереди еще почти год, стоит поберечь силы!

— Сядьте! — рявкнул ректор.

Я с достоинством, не спеша опустилась обратно.

Кажется, дозрел.

— Давайте сюда текст вашей клятвы! — мрачно потребовал Айзенхарт.

— Не только вы, он тоже пусть ее принесет, — заулыбалась я, протягивая сложенную в несколько раз бумажку.

Полночи над ней корпела!

Совместила непричинение вреда, освобождение после завершения работы и взаимовыгодную сделку. Пока учла все нюансы, чуть не рехнулась, но результат того стоил. Если ректор примет ее без правок и произнесет, подкрепив силой, то при первой же возможности я вырвусь из Траумфельда. И он никак не сможет мне помешать.

— Одно замечание, — Айзенхарт криво усмехнулся и заскрипел по бумаге ручкой. — Все это вступает в силу после того, как мы разберемся с магической аномалией и установим ее источник.