Одаренный проклятием

– Разбуди меня через три часа, - попросила Настя, вставая со стула, - Ужасно хочу спать.

Я кивнул в знак согласия и поморщился от прострелившей плечо боли.

Посидев еще на кухне минуты три, медленно поднялся на ноги. Найдя в куртке уже начатую пачку сигарет медленно, стараясь не повредить свежие раны, отправился на балкон. Кровавое пятно на полу было заботливо затерто руками девушки. Лишь несколько въевшихся темных пятнышках напоминали о бурно проведенной ночи. Стекла в деревянной раме блестели острыми кончиками в свете яркого солнца. Сейчас, наверное, около десяти часов. Затянувшись горьким дымом, опустил взгляд на улицу.

Ребятня гоняла в футбол. Громкий крик разносился по всей улице. Совсем недавно все мы были такими. В жизни заботили лишь содранные в кровь колени. И больше ничего.

« - Никита! – послышалось с улицы.

 Откинув книгу, я подбежал к окну. Под моим подъездом стояла группка мальчишек и в один голос кричали мое имя. Крикнув им что-то в ответ, вытащил из-под кровати мяч и выбежал на улицу.»

Пальцы опалила догоревшая сигарета. Чертыхнувшись, выкинул бычок с балкона. Опершись на бетон, я еще долго наблюдал за игрой ребятни. Так долго, что даже не заметил, как рядом со мной нарисовалась Настя.

– Спасибо что разбудил, - съязвила она.

Повернувшись, я наткнулся на смешинки в ее глазах. Злость и обида исчезли.

– Как ты?

Я неопределенно пожал плечами:

– Спина почти не болит. За это тебе огромное спасибо.

– Да не за что, - отмахнулась девушка, - Что будем делать с существом?

– Каким из? – выгнул я бровь.

Девушка вопросительно посмотрела на меня, нахмурившись.

– В этой квартире столько всего обитает. Что музей открывать можно, - хохотнул я.

Настя поежилась, как от холода.

Я засмеялся:

– Но то, что может быть опасно для жизни – исчезло, еще вчера. И сомневаюсь, что вернется.

– Почему?

– Для меня это было некого рода предупреждение. Кому-то надоело то, что я вмешиваюсь в ход судеб.

Настя, прикусив губу, бросила на меня сочувствующий взгляд. Но в ее глазах мелькнуло что-то еще. Вина? Чувство долга? Наверное, показалось. Это я перед ней в долгу. Если бы девушка тогда не вернулась вовремя, я бы так и лежал в луже собственной крови. И нашли бы тело не раньше того, как соседи почувствовали аромат разложения. Так что, можно сказать, мне повезло. И благодарить за это нужно Архаину.

От мыслей меня отвлекло дребезжание дверного звонка

– Что-то Клин рано, - буркнула брюнетка и пошла открывать.

***

– Так вы так и не объяснили, чего на квартире Прохора зависли? – в сотый раз повторил свой вопрос Клин.

Настины отговорки закончились, и она безучастно уставилась в окно. На город опускались сумерки. Солнце медленно погибало за горизонтом, выплевывая людям последние капли света. Они красными бликами танцевали на черных волосах девушки. Проследив за полетом стаи птиц, Настя задернула портьеру и включила в комнате свет.

– Решили к тебе поближе перебраться, - хохотнул я, наблюдая за тем, как у парня лезут на лоб глаза от удивления. Потом он взял себя в руки и уже более спокойно кинул:

– Ну, не хочешь говорить, твоё дело.

Я развалился на диване и грыз сушки. Напротив меня в кресле столь же вольготно попивал кофе Клинчук. Одна Настя шаталась по квартире. Мне уже порядком поднадоела ее мелькающая перед взором тушка:

– Да что с тобой такое?

Настя отмахнулась, типа «не лезь ко мне» и вновь вышла из комнаты.

– Что это с ней? – повернулся ко мне Паша.

Я пожал плечами, это действие отразилось болью в позвоночнике. Зашипев, медленно встал. Клин все с тем же любопытством наблюдал за мной.

– И все же, почему вы тут?

Я ухмыльнулся:

– Ты пришел только за этим?

– Да нет. Представь моё удивление. Просыпаюсь вчера в полтретьего ночи. Не могу понять почему, но меня нереально тянет на лестничную площадку. Полчаса провалялся, думал, усну. Шиш! Поддался все же, вышел в подъезд. Чуть не обгадился, когда в меня со всех ног влетела Архаина. Волосы распатланы, глазенки горят. Сто лет ее не видел. И тут еще в такое время в моем доме. Единственное что узнал, так это то, что она направлялась в квартиру Прохорова. Ее же всегда на мистику и другую подобную хрень тянуло. Думал, может призрака вызвать пыталась. А когда тебя тут увидел, совсем мысли сменил. Чем вы тут занимались?

Я выплюнул сушку и долго хохотал. Пока мне не вышло это боком. А точнее, острой болью в него.

– Ты прав лишь в одном, - отсмеявшись, выдохнул я, - Настю всегда тянуло на мистику.

– А ты как был пошляком, так им и остался, - отозвалась нарисовавшаяся в дверном проёме брюнетка.

– Ты успокоилась? – хмыкнул я.

Девушка утвердительно кивнула и опустилась в кресло:

– Я вот что думаю. Освятить бы квартиру не мешало.

Если я сейчас засмеюсь, то меня просто вышвырнут с балкона. Именно это я причитал по Настиному лицу и аккуратно поинтересовался:

– Для чего?

– Не комфортно я себя тут чувствую.

– Сама же сказала ненадолго.

Клин с интересом вертел головой, стараясь уловить суть разговора. Потом не вытерпел и перебил:

– А теперь вы рассказываете мне какого тут делаете!

– Пашка, шел бы ты домой, - добродушно начала Архаина, хотя черные глаза уже метали молнии.

Клинчук что-то такое почувствовал, и спорить не стал. Лишь выходя за порог квартиры, бросил:

– Резвитесь, голубки!

Вазу, которую девушка метнула ему вслед, я спасти не успел.

А Настя уже рычала, пытаясь вырваться из моих рук и «поубивать всех нахрен».

***

После долгих увещаний я все же вернулся к себе домой. Настя обещала забегать и проверять моё самочувствие. Хоть адрес меняй. Полдороги требовала у меня обещание не лезть на рожон одному и в случае чего сообщать ей. Ага, если меня будут опять кидать в окно, я буду в полете звонить Архаиной.

После часа пыток она меня отпустила. Вдохнув свободу, я завалился спать.

Слишком яркие и не запоминающиеся сны меня последнее время посещают. Вот и сейчас, режущие глаза картинки пролетают передо мной калейдоскопом красок. Одна из них задержалась на секунду, и я узнал печальные глаза Прохорова. На второй мелькнул белый силуэт. И вновь цветной вихрь захватил в свой плен. Краски то становились ярче, то черный цвет застилал весь обзор.

Проснулся я на рассвете с раскалывающейся головой. Какой-то наркоманский бред снился. Там только единорогов, жующих радугу, не хватало.