Одержимость

— Она ваш главный приоритет?

Сделав шаг вперед, я решил, что достаточно долго стоял молча.

— Добрый вечер, детектив Джеймс. Миссис Спарроу будет свободна после того, как похороны ее мужа будут организованы и завершены. Сейчас не самое подходящее время.

Я сделал еще один шаг вперед.

Детектив Джеймс поднял руку.

— Из уважения к члену совета я не буду настаивать. Я, однако, вернусь.

— Обязательно возьмите с собой соответствующие документы, — сказал Спарроу. — Этот дом — частная собственность, а моя мать — правительственный чиновник.

Детектив быстро кивнул в ответ, его взгляд скользнул мимо нас двоих в гостиную, где вдова Спарроу вытирала глаза кружевным носовым платком. Ее необычно бледное лицо было видно в кольце света от лампы на соседнем столе. Ее длинный халат разошелся у ног, обнажив то, что она назвала бы домашними вечерними туфлями. Кто, черт возьми, носил каблуки в качестве тапочек?

Я никогда не был фанатом Женевьевы Спарроу.

Мы были здесь не для этого. Мы здесь, чтобы держать ее подальше от полиции и защищать то, что теперь принадлежало новой организации Спарроу. Огромное известняковое здание в настоящее время охранялось людьми, которым мы доверяли. Многие из людей Аллистера будут не у дел. На улицах Чикаго шла война, которая не попадала ни в газеты, ни в социальные сети.

Детектив прочистил горло.

— Миссис Спарроу, примите мои соболезнования. — Он снова повернулся к Спарроу. — И вы тоже, мистер Спарроу.

Женевьева ответила простым кивком головы.

— Спасибо, детектив Джеймс, — сказал Спарроу. — Я верю, что вы и ваш департамент оставите мою мать в покое. Свяжитесь со мной, когда будете готовы поговорить с ней. — Он достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку. — Я не позволю допрашивать ее без поддержки.

— Сэр, это не допрос как таковой. Нам просто нужно кое-что прояснить. Например, почему ваш отец был на стройке сегодня поздно вечером?

— Для меня это звучит как допрос.

— Ваш отец хранил здесь какие-то вещи, деловые бумаги, документы или бухгалтерские книги?

Спарроу вздохнул.

— «Спарроу Энтерпрайзис» находится на Мичиган-Авеню. Я уверен, вы видели здание. Существует целый отдел, который следит за этими вещами. «Спарроу Энтерпрайзис» полностью прозрачна. Если нам предъявят ордер, мы, конечно, подчинимся.

— Мне просто было любопытно, может ли быть что-то еще…

— Я еще раз попрощаюсь с вами, — перебил его Спарроу, — а потом позвоню мэру и расскажу ему о невнимательном поведении одного из его детективов. Я уверен, он обсудит мою проблему с управляющим, первым заместителем управляющего и, в конце концов, с начальником вашего отдела. Вы понимаете, что, хотя, возможно, и приемлемо в Бюро патрулирования, на вашем нынешнем назначении беспокоить скорбящих вдов недопустимо. И вдвойне недопустимо, когда вдова — член Совета…

Детектив Джеймс снова кивнул, я прошел мимо него и открыл входную дверь.

— Я буду на связи.

Это было последнее, что сказал детектив, прежде чем переступить порог и выйти под холодный дождь.

Мы все стояли молча, пока Рид не вышел из черного коридора. В руке он держал гаджет, способный обнаруживать нежелательные устройства слежения. Мы не могли допустить, чтобы детектив Джеймс тайно оставил одно из них. Когда все было убрано, Рид поднял руку.

— Все в порядке.

Женевьева подняла голову со своего места.

— Стерлинг, твое кольцо…

— Правильно, мама, мое. Это все мое.

— Дом? — спросила она, гордо вздернув подбородок.

— Мне не нужен этот дом. Оставь себе. Сожги его. Мне на него наплевать.

— Следи за языком, — ответила она так, словно только что не ругала нового короля преступного мира Чикаго.

Спарроу повернулся лицом ко мне и Риду.

— Я хочу, чтобы это место кишело ребятами Спарроу. Вне поля зрения. Никто не войдет сюда, пока мы не избавим кабинет моего отца от всего, что теперь принадлежит нам.

— А что с ним? — спросил Рид, кивнув в сторону того места, где только что был детектив Джеймс.

— Он отступит, — сказал Спарроу. — Он думает, что раз мой отец умер, он может прийти сюда, действовать жестко, и я открою ему секреты. Он слишком глуп, чтобы понять, что эти секреты касаются людей в его отделе и на должностях выше него. Черт возьми, нет ни одного отдела полиции, который не был бы вовлечен. Я сделаю несколько звонков. Я дам им знать, что произошла смена руководства, и теперь главный я. Я заверю их, что умею хранить секреты даже лучше, чем мой отец. Я помогу им…

— Они помогут тебе, нам, — закончил я.

— Увидимся в офисе, — сказал Рид. Его темные глаза расширились. — Позвольте мне просто сказать… вот дерьмо!

Где-то вдалеке зазвонил домашний телефон. Через мгновение появилась женщина в униформе горничной.

— Миссис Спарроу, миссис МакФадден звонила дважды. Она сейчас на первой линии и настаивает на разговоре с вами.

Полин МакФадден была женой Рубио МакФаддена, сенатора, а также главаря другой правящей группировки в Чикаго. Ей потребовались чертовы яйца, чтобы попытаться связаться с миссис Спарроу в ту же ночь, когда погиб Аллистер. Вот что нужно этим женщинам, стальные яйца, чтобы выжить в этом мире.

Все вежливые и благородные снаружи, женщины на верхушке иерархии мафии были пираньями внутри. Люди, которые жили этой жизнью, были, по крайней мере, достаточно благородны, чтобы называть крысу крысой. Эти женщины, они чертовски подлые. Я бы не поверил ни единому слову соболезнования от Полин МакФадден.

— Молли, — сказал Спарроу, прежде чем его мать успела ответить, — моя мама сегодня не принимает никаких звонков. Никаких. Прими сообщение. Прими соболезнования от всех, кто звонит, но… — он повернулся к Женевьеве. — …ни с кем не разговаривай. Скажи мне, что ты понимаешь важность этого перехода.

Его мать вздохнула и повернулась к Молли.

— Стерлинг прав. Было бы лучше, если бы ты сказала всем, кто звонит, что я слишком расстроена, чтобы говорить сейчас.

— Да, мадам.

Когда Молли ушла, Спарроу спросил:

— Мама, где твой сотовый?

— Наверху. Он заряжается.

— Я хочу и его тоже.

Еще раз вздохнув, Женевьева встала и подошла к сыну, цокая туфлями по полу.

— А как же Руди?

Руди Карлсон был советником Аллистера, человеком, лишенным организации. Ни за что на свете Спарроу не мог ему доверять.

Спарроу покачал головой.

— Его нет. Он больше сюда не придет.

Женевьева кивнула.

Судя по ее реакции, я не был уверен, испытала ли она облегчение или разочарование. Пока она не дралась со своим сыном, мне было все равно.

— Ты сможешь незаметно вывезти отсюда вещи отца? — спросила она. — Я хочу, чтобы все это исчезло.

— Через туннель, и когда мы закончим, этот вход будет зацементирован. Никто не будет входить и выходить из дома, не используя дверь.

Можно подумать, что такой особняк находится в обширном поместье. Но это было не так. Поблизости были и другие дома и строения. Один из менее известных домов в этом районе был соединен с особняком подземным туннелем. Именно так Аллистер Спарроу вел дела, не показывая, как люди приходят и уходят из его резиденции.