Одержимость

Это был огромный коричневого цвета дом с мансардой, построенный около сорока лет назад, когда на Файр Айленд жили художники. Трава, растущая на дюнах, и бетонная ограда вели здесь отчаянную схватку с высоким океанским прибоем и я с облегчением обнаружила, что они позволили дому пережить еще одну зиму. Туман был слишком густым, чтобы рассмотреть соседние коттеджи, и я решила, что лучше узнаю у мистера Ольсена, как пережили зиму дома наших соседей. Пока, казалось, мы были единственными обитателями дачного поселка, но, без сомнения, на пасхальные праздники кто-нибудь и приедет.

— У нас нет ключей, — мрачно вспомнила Кэрри, на что я позвенела связкой, полученной от мистера Ольсена, и направилась к двери. Как обычно, мне пришлось немного повоевать с дверным замком.

На кухне было темно как ночью. Чтобы защитить дом от зимних штормов , я попросила сделать ставни как снаружи, так и изнутри дома и закрепить их засовами. Кроме того, электрическая компания не торопилась выполнять свои обязанности, поэтому пришлось разыскивать спички, керосиновую лампу и возиться с фитилем. Наконец при свете лампы мы вошли в гостиную.

Было ужасно холодно, но мистер Ольсен, как и обещал, заготовил за зиму дрова. А прокормить наши огромные камины было нелегко. Подобные украшенные грубыми камнями камины можно увидеть только на фотографиях жилища Тедди Рузвельта и в них спокойно можно зажарить половину быка. Пока я разжигала камин в гостиной, Питер развел огонь в каминах, расположенных в спальнях.

После этого мы разыскали свитера и вельветовые брюки, согрели их и переоделись.

— Я не могу приготовить чего-либо, пока не дадут электричество, — сказала я. — Давайте попробуем поджарить сосиски в камине.

Но, в поисках одежды, дети разыскали спиннинги и уже рассматривали их при свете камина.

— Говорят, рыба здорово клюет в тумане, — сказал Питер.

— Сейчас слишком холодно для рыбалки, — запротестовала я.

Но вскоре появились плащи, а Кэрри разыскала свои резиновые сапоги. Питер заявил, что сапоги ему не нужны. И когда они отправились добывать на обед свежую рыбу, Барон решил составить им компанию. В общем, ночь в Бей Шоур стала забываться, и мы возвратились к нормальной семейной жизни. Но проблема Джоэла все еще довлела над нами. Когда я поднялась, чтобы приготовить постели, то поймала себя на том, что нервничаю все больше и больше по мере приближения времени его свидания с Эрикой. Она, конечно, была права: кроме нее у него никого не осталось, на кого можно было бы положиться. Я не сомневалась, что он придет к ней, но боялась предсказывать его реакцию на новость о том, что она собирается поместить его в психиатрическую лечебницу.

Я вспомнила «Белла-танец» у Дона Педро, упавшую статуэтку святого и погашенные свечи. Если это и впрямь был Тоньо… Обнаружив, что и впрямь верю во всю эту историю с Тоньо, я перестала застилать кровать Питера.

Тоньо существует лишь в воображении Джоэла, причем в его самых дальних и темных уголках, бессознательно, как это было у уборщицы, которая выучила иврит. Тоньо был лишь второй личностью, построенной сознанием Джоэла для самозащиты. Почему-то поверить во все это стало гораздо сложнее, чем в одержимость. Я не понимала, как Джоэл мог узнать о Тоньо, тем более о его смерти.

Когда зажегся свет, я все еще стояла у кровати Питера. Электрическая компания в Оушен Бич наконец-то удосужилась щелкнуть нашим выключателем.

Я спустилась вниз и подняла телефонную трубку — телефон еще не подключили. Но свет — это уже хорошо. Пройдя по комнатам, я потушила керосиновые лампы, закончила стелить постели и подмела.

Я еще убиралась, когда пришел паренек из продуктового магазина и принес наши покупки. Я знала его с прошлого года: высокий, скромный юноша лет девятнадцати, который летом работал в отеле. Его сестра помогала мне законсервировать на зиму коттедж в сентябре прошлого года.

— Как ловится сейчас рыба? — спросила я его.

— Слишком рано для рыбной ловли, — сказал он, выкладывая на стол наши коробки и свертки.

— А Кэрри и Питер только что пошли на пляж порыбачить.

Его взгляд показал, что он давно перестал удивляться глупости городских детей.

— Когда открывается отель? — снова спросила я.

— Как всегда, в канун Дня Памяти.

— А дачники? — продолжала я. — Когда они обычно приезжают в свои коттеджи?

— По-разному, — произнес он.

— А в Пасху?

— Может, и приедет кто… — по его взгляду я поняла, что его не особенно волновал этот вопрос. — Погода не совсем подходящая.

— Понятно, — улыбнулась я. Мне хотелось удержать его подольше, чтобы побороть нарастающее чувство одиночества. Но ему, очевидно, было тяжело в компании со мной. Как только я дала ему чаевые, он тут же вышел за дверь. Я услышала, как захлопнулась входная дверь, потом шум мотора уезжающего автомобиля, затем — тишина.

Я вытащила ласты, надула пляжные мячи, нашла транзисторный приемник, но батарейки давно сели. Посмотрев на часы и обнаружив, что уже полдень, я опять попыталась позвонить, но телефон еще не включили. Я почувствовала раздражение, подумав о том, что Эрика безуспешно пытается дозвониться ко мне. Я несколько раз нажала на рычаг, но это было глупо. Дети вернутся с рыбалки голодные, рассудила я и направилась готовить ленч.

Это было не так просто — воды пока не было, поэтому мне пришлось открыть несколько банок консервов и сделать сэндвичи.

Вдруг, открывая банку майонеза, я услышала как падают дрова. Большинство коттеджей на Файр Айленд обогреваются каминами, дрова достаточно дешевые и их можно купить сразу большое количество, поэтому дрова мы складывали в специальных дровяных складах, крыша которых защищает их от дождя. Было похоже, что в наш склад кто-то забрался. На Файр Айленд давно не было случаев воровства, поэтому я подумала, что просто не услышала, как пришел мистер Ольсен, чтобы принести нам немного дров.

Я выглянула на улицу, но кроме двух упавших поленьев, дюн, травы и клочьев тумана ничего не увидела.

— Мистер Ольсен! — позвала я.

Мне ответили лишь волны океана, разбивающиеся о прибрежный песок. Может, это было какое-нибудь животное, собака, например, охотившаяся за кроликами возле нашей поленницы?

Туман и изоляция сделали свое дело. Мне постоянно приходилось бороться с искушением остановиться и прислушаться. Когда я открыла холодильник, у меня возникло неприятное ощущение, что через закрытые жалюзями окна за мной кто-то наблюдает. Я мгновенно повернулась — за окном никого не было. Не знаю, что меня больше раздражало: страх или сознание того, что мои нервы окончательно расшатались. Я с ужасом поняла, что ночь будет невыносимой.

Трудно описать облегчение, которое я почувствовала, когда услышала шум приближающегося автомобиля. Это приехал мистер Ольсен, чтобы включить нам воду и помочь снять жалюзи с окон.

Он вышел, держа в руках чемоданчик с инструментами, высокий и худощавый, и меня вновь поразило сходство с безбородым Авраамом Линкольном. У него было такое же некрасивое лицо и по обезьяньи грустный взгляд.

— Рановато вы в этом году, — поприветствовал он меня. — Если бы вы позвонили, я бы приготовил все заранее.