Одержимые
Шрифт:
– Я забыл сказать, что выведал страшную тайну русских. Я хочу, чтобы ты помнил об этом даже во сне! У них каждый пятый взрослый человек независимо от пола – это штатный сотрудник КГБ, каждый третий – это агент и каждый второй – информатор. Они собрались в кучу в этом самолете и, скорее всего, готовятся к атаке. Но можешь спать спокойно, Николас Фостер не даст тебя в обиду!
– Тогда напиши обо всем этом в докладной записке! Бьюсь об заклад, что в Конторе ждут не дождутся этого документа!
Стюардесса принесла ручку и бумагу, и Николас увлеченно приступил к работе. За это время он успел выпросить у сидящей впереди пожилой женщины миниатюрное зеркальце,
Джон закрыл глаза и снова взмолился Богу. Теперь он понял, какую серьезную ошибку совершило руководство посольства. А врач? Это же должностное преступление чистейшей воды. На лицо стопроцентная шизофрения в острой форме. Это видно даже младенцу! За такую работу обычно лишаются лицензии. С тяжелыми мыслями агент заснул тревожным сном. Он несколько раз просыпался и, увидев через узкую щелку глаз сосредоточенное лицо беспокойного соседа, занятого письмом, засыпал вновь.
Так прошло часа полтора. Николас в очередной раз поднеся зеркало к глазам вдруг сильно ударил спящего напарника по бедру и вскочил.
– А-а-а! – истошно закричал он.
Взбешенный Джон с трудом усадил напарника на место.
– Что случилось, Ник? – стараясь погасить в душе ярость, спросил он.
– Мы на грани провала! Еще минута, и они узнают меня! – продолжал кричать он. – Срочно дайте мне черные очки! Джонни, у вас должны быть черные очки, вы же не хотите завалить все дело?
Джон вышел в служебный отсек самолета и долго шептался с бортпроводниками и маршалом. Солнцезащитные очки нашлись у одного из пилотов. Фостер быстро надел их на глаза и закрыл лицо газетой. Через несколько минут он посмотрел в зеркало, потом резко вскочил и внимательно осмотрел переднюю часть самолета. Тем временем стюардессы приступили к опросу пассажиров в надежде на наличие у кого-нибудь снотворного. Оно нашлось, и весь самолет затаил дыхание в надежде на расторопность Брука. Агент с трудом уговорил Николаса выпить таблетку, и все пассажиры на некоторое время вздохнули с облегчением. Перед сном Николас передал напарнику несколько листов исписанных мелким почерком.
– Все, что здесь написано стоит больше, чем наши с вами жизни, вместе взятые!
2016 г. Москва
Василий стоял на Красной Площади. Холодный осенний ветерок обдувал излишне разгоряченное от эмоций лицо. Короткая кожаная куртка не согревала, и парень почувствовал, что совсем замерз. Но уходить не хотелось. Он с замиранием сердца в очередной раз осмотрел панораму сердца России и задумался. Мысли тяжелым молотом били по глубинам сознания и, несмотря на острое желание отвлечься от них, преследовали днем и ночью. Так продолжалось долгих полтора года, сразу после того, как он нашел возлюбленную с пулей в сердце.
С того страшного момента вся его жизнь превратилась в маленькое бесформенное облачко, которое бесцельно бродило по свету в поисках покоя и умиротворения. Однако вместо них на жизненном пути попадались грозные тучи и безжалостные ветры, стремящиеся как можно дальше отогнать бедную дымку. Парень понимал, что так нельзя и нужно как-то жить, но сделать с собой ничего не мог. Слезы, переживания и постоянная боль стали его верными спутниками.
Нужно было что-то менять, хоть немного вынырнуть из бездонного
горя, в котором он оказался волею судьбы. Нужна была смена обстановки, в которой все вокруг напоминало о непоправимой трагедии. Видимо, так же посчитало и руководство ополчения.– Ты давай-ка, Василий, в отпуск собирайся, – сказал Гиви при первой встрече, после того как ему доложили о состоянии парня.
– Нет, командир, не могу я сейчас! Сколько ведь ждал, пока эту зверюгу поймают, – с горечью ответил Рыжик.
– Ну зверь-то твой никуда не денется, видел бы ты его рожу на похоронах у бабульки, им убиенной. Я вот что решил: теперь эти твари у нас будут в похоронной команде! Всех, кого укропы угробили…, всех проводят, чтоб по ночам им снились, чтоб покоя не давали. Пусть знают, кто им в аду пятки жарить будет!
– А суд?
– Вась, ну слово тебе даю, до твоего возвращения суда не будет!
– Обещаешь?
– Обещаю, иди оформляйся на месяц, – Гиви протянул руку.
И вот, наконец, долгожданная смена примелькавшейся на Родине картинки. Вот торжественный мавзолей и смена караула в Александровском саду, конные милиционеры и шумные иностранцы на нулевом километре. Тут же ярко сизый, необычайно красивый голубь на плече у маршала Жукова, и рядом с памятником веселая свадьба с роскошной невестой и счастливым женихом.
– Молодой человек, сфотографируйте, пожалуйста!
Он обернулся и увидел веселых девчат лет восемнадцати. Василий быстро освоился с ролью фотографа и, несколько раз нажав на кнопку замерзшими пальцами, сделал довольно качественные снимки.
– Ой, спасибочки большое! А это вам на счастье, – в руке девушки было маленькое красное сердечко на шнурке. На брелке были нарисованы большие синие глаза и огромная белоснежная улыбка. От этого милого, скромного подарка в душе потеплело.
– Нужно жить! – в очередной раз сказал он сам себе, убрал сердце в карман и распахнул двери в торговый центр «Охотный ряд». – Кофе выпью, согреюсь и пойду дальше.
Парень приехал в Москву не просто так. Родной дядька, брат матери, был очень близок всей семье. Отставной полковник до выхода на пенсию служил в историческом отделе Министерства обороны СССР у последнего маршала Советского Союза Шапошникова. Он был кандидатом, потом доктором исторических наук, профессором, и при каждой встрече собирал вокруг себя большую детскую компанию. Маленький Вася с удовольствием устраивался возле дядьки и вместе с другими детьми с восторгом слушал рассказы о подвигах Геракла, Спартака или Александра Македонского. А потом после распада страны, когда украинский и российский народы перестали быть единой нацией, дядя приезжал редко, в основном ездили к нему. Еще бы, Москва – это Москва!
Георгий Степанович работал в Историческом музее, читал лекции во многих вузах российской столицы. Он был энергичным, увлеченным человеком и, едва выслушав просьбу племянника, быстро составил план действий.
– Да, времени очень мало, Вась, – с горечью произнес он. – Но если пошевелимся, то, Бог даст, успеем! Всех, кого надо, на уши поставим. Ты давай-ка ноутбуком обзаведись и выход в интернет не забудь, копать будем глубоко.
Месяц пролетел как одно мгновенье. Каждый день парень куда-то мчался, бесконечные звонки, встречи, разговоры. Знакомые Георгия Степановича встречали его радушно. Многие из них знали, что он из донецкого ополчения и относились к нему с особой теплотой и уважением. В основном это были люди в возрасте за пятьдесят, то есть круг общения дядьки, но встречались и моложе, а иногда и вовсе ровесники парня.