Одержимые

Догадки, одни догадки, и ничего конкретного. Естественно, подозревают «Огненные бригады», но до сих пор нет никаких доказательств. Доказательства есть… в его кармане — тонкая свернутая бумажка, которая лежит между рядами спичек. Он нащупал коробку рукой. В бумажнике у него пустой, адресованный в «Коррьере делла Сера» конверт. Он должен разгладить бумажку и вложить ее в этот конверт, иначе она может затеряться среди поступающей в редакцию почты. У него еще есть время, это следует сделать непосредственно перед тем, как он бросит конверт в редакционный почтовый ящик. Поэтому Кола идет медленно, насвистывая и поглядывая на девушек. Он ничем не отличается от тысяч своих сверстников, которые в эту минуту находятся на улицах города. На перекрестках больше, чем обычно, карабинеров, но они не останавливают машины, а лишь с особым вниманием следят за движением. Конечно, Кола знал, что на всех автострадах тщательно контролируются автомобили и их багажники. Поймают, как обычно в подобных случаях, несколько воров, найдут немного левого товара, и прежде всего, конечно, массу контрабандных сигарет. Но в их лапах не окажется ни один член «Огненных бригад», в этом можно быть уверенным. Интересно, сколько людей занимается сейчас этим делом? Несколько сотен тысяч или несколько десятков тысяч? А ведь все это совершило семь человек, в том числе три девушки… Гордость распирала Кола, гордость, что в эту семерку входит и он.

Оставалось всего несколько минут до назначенного времени. Кола остановился перед вывешенными у редакции полосами газет последнего выпуска. С первой страницы бросается в глаза заголовок:

«Комиссар Липетти уволен в отставку. Правительство принимает решительные меры против террористов. В парламенте будут рассмотрены проекты специальных законов… Куда исчезла дочь сенатора?»

Так, вот теперь все и начнется. Он пальцами вытаскивает из коробка свернутую бумажку, расправляет ее и вкладывает в конверт. Делает он это открыто, нагло, словно обыкновенный читатель, посылающий письмо в свою газету. Конверт исчез в щели ящика. Кола хочется отряхнуть руки и как можно скорее бежать от редакции. И вдруг при виде медленно идущего по дороге полицейского «Альфа Ромео» его на мгновение охватывает страх, болезненно сжимается сердце. Ничего страшного не случилось, но это чувство ему теперь не забыть никогда.

Сейчас он должен пойти на вокзал, вынуть из ящика камеры хранения дорожную сумку, которую Кола оставил там две недели назад, и вернуться с ней на квартиру, где он снимал комнату у вдовы таксиста. Надо будет сказать, что он сегодня вернулся из Франции, из Монпелье, но его попытка получить стипендию и продолжить там учебу не удалась. Поэтому завтра с утра он приступит снова к работе в гараже шурина своей хозяйки, чтобы мыть, смазывать и менять масло в автомобилях постоянных клиентов. Для хозяина у него есть бутылочка арманьяка без итальянской наклейки — это означает, что бутылка куплена во Франции. В ближайшие недели, а возможно, и месяцы ему придется стать прилежным работником. Никаких выходных, даже в субботы надо будет трудиться, ведь ему хочется подзаработать. А в воскресный вечер, когда Дино с женой и детьми приходят на пиццу к вдове, они всегда приглашают и Кола на бокал вина. Такие воскресные вечера всегда проходят весело и безмятежно. Кола в глубине души уверен в том, что все, чем он занимается помимо мастерской Дино, делается во имя интересов рабочих людей, ради защиты Дино и его близких. Однако если бы кто-то спросил Кола, от какой это опасности он защищает Дино и других, он навряд ли смог бы что-то определенно сказать. Ибо Кола не любит пользоваться лозунгами, не переносит заумных определений и избитых фраз. Язык, который используют пропагандисты «Огненных бригад», родился сто лет назад вместе с рабочим движением. С того времени все изменилось, но номенклатура борьбы классов и мистическая роль пролетариата должны были возродиться в этих группах, сражающихся с действительностью и так мало к ней приспособленных.

«Сегодня, в восемь пятнадцать утра, по приказу руководства «Огненных бригад» произведен арест врага народа, сенатора Витторио Пирелли. Пирелли предстанет перед народным трибуналом по обвинению в измене интересам народа и его рабочего класса. Показания обвиняемого будут доведены до сведения общественности. Сообщения о ходе следствия будут публиковаться ежедневно, с момента начала судебного процесса. Народное правосудие восторжествует. Смерть врагам народа! Смерть буржуазной республике! Смерть правительству предателей!»

В семнадцать часов телетайпы, установленные в столице и сотнях других городов страны, начали выстукивать это сообщение. Правительство ознакомилось с ним в семнадцать часов восемь минут, а полчаса спустя президент республики известил премьера, что не принимает его отставки и ждет немедленных действий.

Штабы всех политических партий собрались на чрезвычайные заседания. Политиков охватила тревога.

11

Еще оставалась поездка в Антверпен, где Моника, прижавшись к плечу Рико, осматривает прелестные домики, затем поспешное возвращение в Брюссель, и надо снова ехать в аэропорт.

— Как жаль, что у тебя так мало времени, — сказала Моника. — Я могла бы шататься с тобой с утра до ночи по чужим городам, среди чужих людей.

— Нас еще ждет Париж, как я обещал.

Они как раз входили в зал аэропорта. Рико осмотрелся и посадил Монику в кресло, спиной к завешанному цветными обложками газетному киоску.

— Попробую достать билеты. Посиди тут минутку.

Он отошел от девушки, но так, чтобы не потерять ее из виду. У билетной кассы стояла группка пассажиров.

— Вы не знаете, есть ли еще свободные места на ближайший рейс до Парижа? — спросил он худого юношу в очках с проволочной оправой.

— Слышал, что имеются трудности, — ответил тот. — Я советую вам взять такси, это надежнее. У меня есть даже телефон диспетчера. Это вас интересует?

— Конечно. Большое вам спасибо, — сказал Рико, взяв у собеседника рекламную карточку. — До свидания.

Подходя к Монике, он взглянул на карточку. На ней был напечатан регистрационный номер ЖМ-350-СЛ. Все в порядке — желтый «Мерседес-350-СЛ» с регистрационным номером 5342.

— Есть трудности, — сказал он, усаживаясь рядом. — Мест нет, нужно ждать до утра.

— Ну, так давай вернемся в гостиницу.

— К сожалению, ничего не получится. Завтра утром у меня срочная конференция в Париже.

— Поезд?

— Это довольно неудобно. Лучше возьмем такси. В конце концов, до Парижа не так уж далеко. Ты согласна?

— Ты прекрасно знаешь, что мне все равно. Поедем чем захочешь.

— Ну, так в путь!

Они вышли из здания аэропорта. Невдалеке, среди множества такси, стоял желтый «Мерседес». Рико открыл дверцу и бросил водителю:

— Париж, отель «Ритц».

— О’кей, сэр. Прошу садиться.

Джиджи Мораветти узнал о похищении сенатора только во второй половине дня. Он целый день просидел в библиотеке, готовясь к собеседованию, которое потребовал провести декан, прежде чем зачислить его в списки студентов. Выходя из читального зала, в коридоре он увидел группу студентов, оживленно ведущих дискуссию. Услышав фамилию Пирелли, Джиджи остановился. Кто-то из студентов ораторствовал:

— Мы стоим на пороге гражданской войны, я вам это говорю. «Огненные бригады» идут на штурм. За ними пойдут и другие.

— Не пойдут, — возразил кто-то. — Люди избегают насилия и смерти. Ведь этого сенатора убьют.

— Извините, коллеги, — подбежал к ним Джиджи, — о ком вы говорите?

— Так ты ничего не знаешь? Сегодня утром похитили сенатора Пирелли.

— Похитили? Кто? А его дочь?

— О ней ничего не известно.

Джиджи растолкал их и бросился к выходу. К счастью, у телефона никого не оказалось. Он лихорадочно набрал номер. Никто не ответил. Набрал еще раз — результат был тот же. Он выбежал на улицу, в отчаянии пытаясь остановить проезжающие мимо автомобили. Наконец притормозило такси, почти на ходу он вскочил в машину и бросил:

— В квестуру [28] , как можно скорее в квестуру.

Довольно быстро они добрались до места. Там было полно полицейских в форме и в штатском. Джиджи вбежал в здание полицейского управления.

— Кто занимается делом о похищении сенатора? — обратился он к одному из стоящих у входа полицейских.

— Прошу за мной. — Сотрудник показал, куда ему идти.

Спустя минуту Джиджи сидел у массивного дубового стола, за которым восседал пожилой, седой мужчина с лицом аристократа.

28

Местное полицейское управление в Италии.