Одержимый

— Нет, конечно, — вру. Именно это я и делала последнюю неделю. Старалась свести время с мужем к минимуму. Приходила в спальню, когда Леша уже спал, уходила с первыми лучами солнца. Прикрывалась сыном, зная, что Алексей не станет выяснять отношения, допытываться, когда Мишка рядом.

— Идем, — тихо говорит Алексей. Я не двигаюсь. Впрочем, муж тоже. Стоит, не меняя позы. — Элина, — тон режет уши. А я боюсь. Буквально задыхаюсь от страха и паники, как тогда, в прошлой жизни, когда Алексей был лишь моим мучителем.

Вдыхаю кислород мелкими порциями, мысленно умоляя сына проснуться.

Мишка продолжает крепко спать.

— Идем, — сдаюсь. Горло сдавило.

Муж поймал меня за руку, когда я пыталась пройти мимо него.

— В спальню, Элина, понятно? — тихо, угрожающе. Киваю, а после несусь сломя голову, едва муж отпустил руку.

Сердце унять не получается, оно бьется где-то в горле. А потом, резко замирает, когда Леша, войдя спальню закрыл за собой дверь на ключ.

— Я спрошу один раз, хорошо? Что происходит? — молчу. Мысли в голове скачут как блохи. Я не смогу соврать. А правда нас убьет. Все окажется бессмысленным.

— Леш, — складываю ладони в умоляющем жесте. Выражение его лица остается неизменным. На секунду мне показалось, что он уже все знает. — Там, на приеме кое-что произошло.

— Что именно?

— Леш…

— Мне, блядь, клещами из тебя вытягивать? — шипит. Муж сейчас зол. Я буквально чувствую волны исходящие от его мощного тела.

— Лялин. Он…он поцеловал меня, — все было случайно. Я даже не почувствовала угрозы от одного из меценатов. В одну секунду я оказалась прижатой к стене, а его язык проник в мой рот. — Я…я тут же его оттолкнула, — душа затрещала по швам. Алексей запрокинул голову, некоторое время так стоял. А когда снова посмотрел на меня, ноги мои подкосились, и я рухнула на пол. Муж улыбался. Обреченно, грустно и решительно, одновременно.

— Твою мать, — выдает он, даже не пытаясь поднять меня. — Лялин, говоришь?

— Леш, я тебя умоляю, — всхлипываю. — Не надо! Я больше не пойду никуда! Буду сидеть дома, заниматься Мишкой…

— А что мне делать? Как поступить? — Алексей подходит, приседает передо мной на корточки. Пальцами подхватывает подбородок. Смотрит. Смотрит. Смотрит. — Ты моя, Элина. Моя, блядь!

— Твоя, — подтверждаю со всей поспешностью. — Навсегда! Я прошу тебя, оставь его. Ты все разрушишь, понимаешь? — тянусь к мужу, но он отстраняется.

— Ложись спать, — отрезает. Поднимается. Я пытаюсь тоже, но тело не слушается. Как? Как мне его остановить?

— Алёшенька, — всхлипываю.

— Я сказал: ложись.

***

Я сидела в детской, прямо на полу, у Мишкиной кроватки. Раскачивалась из стороны в сторону. Давилась слезами.

Нас не изменить. Сколько жизней мы загубили, оба. И сколько еще погубим? Нас ведь, наказывают, неужели он не понимает? Я молилась, чтобы Мишку не коснулась кара. Он ведь ни в чем не виноват.

— Знал, что ты здесь, — муж застыл на пороге. Пуговицы на рубашке расстёгнуты. Волосы взъерошены. Он выглядел уставшим. И, по-прежнему, с налетом злости. — Пойдем, — говорит, протягивая ладонь. — Я не трогал его, — меня прорывает. Закусив кулак, чтобы не разбудить сына, покачиваясь иду к мужу. Обнимаю его, утыкаюсь в грудь. — Пойдем, Мишку разбудишь.

Леша подхватывает меня на руки и несет в спальню.

Бережно укладывает на кровать и ложиться рядом сам.

— Не трогал? — переспрашиваю.

— Нет, — гладит мои волосы, перебирает пряди. — Я по городу колесил. Глушил злость. Во мне ее без меры, если дело касается тебя. Останавливало лишь то, что за мои поступки расплачиваться придётся тебе. Твой плач, после каждого выкидыша стоял в ушах.

— Леш, — обнимаю его, крепко-крепко. — Я больше не выйду из дома, я клянусь тебе!

— Будем выходить вместе. Придется и мне заняться благотворительностью.

У нас есть шанс. Есть! И мы его не упустим!