Одержимый

Я здесь из-за тебя, Кора. Я здесь, чтобы добраться до истинных обстоятельств твоей смерти. И я буду рыть, пока все не станет предельно ясно. Обещаю тебе это.

Скрепя сердце он стал наблюдать, как патологоанатом нарезает мозг его кумира ломтями, внимательно рассматривая их и складывая на весы, потом по локоть засунул руку во вспоротую грудную клетку и вытащил легкие. Он положил их на вспомогательный стол. Они сочились кровью цвета машинного масла.

Патологоанатом положил каждое легкое по очереди на весы, продиктовал их вес, затем засунул их вместе с нарезанным мозгом в белый пластиковый пакет. Затем он удалил мочевой пузырь, взвесил его на руке и, будто обращаясь к Гленну, сказал:

– Мочевой пузырь содержит среднее количество мочи. Мы возьмем немного на анализ. – Он разрезал пузырь и налил мочу в пробирку.

Гленн присутствовал на многих вскрытиях, поэтому знал процедуру наизусть. Доктор Черч вынет все внутренности, и они окажутся в белом пакете. Пакет завяжут и поместят обратно в тело. Затем грудную клетку зашьют толстыми нитками.

Борясь со слезами, Гленн вышел, прошел в выкрашенную розовой краской комнату отдыха, сделал себе чашку сладкого чая и позвонил на службу, чтобы проверить, нет ли для него сообщений. Ничего срочного – покамест тихий понедельник.

Выпив чай, он вернулся в помещение для вскрытий. Доктор Черч в эти минуты работал над кишечником, забирая образцы жидкостей для анализа. Гленн остался до конца вскрытия, но не поделился с патологоанатомом и представителем коронера своими мыслями. Ничем не подкрепленные домыслы здесь никого не интересовали. Кроме того, это непрофессионально.

Доктор Черч и представитель коронера улаживали формальности над бумагами, помощник патологоанатома вышла сделать телефонный звонок. Гленн подошел к Коре Барстридж и стал молча смотреть на нее. Он не знал, что он надеялся увидеть. Было очень мало шансов на то, что доктор Черч что-либо пропустил. Ее глаза были закрыты.

– Есть одна незначительная неувязка, – сказал патологоанатом, подходя к Гленну. – Трупные мухи. В вашем отчете сказано, что, когда вы обнаружили ее, на ее голове был пластиковый пакет, плотно закрепленный на шее. Как в таком случае под него могли проникнуть мухи?

Гленн удивленно посмотрел на доктора Черча. Хороший вопрос. Он должен был сам об этом подумать.

Снова посмотрев на мертвую актрису, Гленн мысленно вернулся к тому моменту, когда нашел ее. Так ли плотно пакет был примотан поясом к ее шее? Может быть, были щели?

– Мясные мухи чуют труп человека за две мили, – с жутким апломбом сказал только что вошедший в комнату еще один помощник патологоанатома – щеголеватого вида молодой человек с диккенсовскими бакенбардами.

– Да, но как они могли попасть внутрь пакета? – отозвался доктор Черч.

На какой-то момент в Гленне загорелась надежда, которую тут же уничтожил человек с бакенбардами:

– Уж они бы пробрались. Возможно, после смерти кожа съежилась, и между шеей и пакетом образовались щели.

– Окна были закрыты, – сказал Гленн. – Как они попали в комнату?

Щеголь одарил его дружелюбным, но в то же время презрительным взглядом:

– Им не надо ни дверей, ни окон – не то что нам. Они влезут в любую щель.

– Спасибо, – сказал Гленн. – Я понял вашу мысль.

Он попросил представителя коронера прислать ему копию патологоанатомического отчета и отбыл. Он был рад выбраться наружу, пусть даже под проливной дождь. Скоро он вернется на службу, к бесконечным телефонным звонкам, клацанью компьютерных клавиатур, запаху кофе и пустому трепу и грубым шуткам коллег.

К живым.

41

По понедельникам Майкл принимал в Высшей медицинской школе при больнице Принцесс-Ройял-Хоспитал. Еще будучи студентом, он решил для себя, что и носа не покажет на Харли-стрит [4] и никогда не станет одним из сытых котов, населяющих эту улицу, – преуспевающих врачей, обслуживающих исключительно богатых пациентов. Он хотел стать психиатром для всех, а не одних богачей, и в Принцесс-Ройял он претворял свою мечту в жизнь.

4

Харли-стрит – улица в Лондоне, где находятся приемные ведущих частных врачей-консультантов.

Пациенты направлялись к нему национальной службой здравоохранения. Чаще всего это были бедные люди, подверженные депрессии в гораздо большей степени, чем обеспеченные классы общества. Его работа здесь оплачивалась более чем скромно, но он находил удовлетворение в том, что в его жизни работа для денег и работа для людей находились в равновесии. Шин-Парк, радиопередача и статьи для «Дейли мейл» позволяли ему сносно существовать в этом мире. У него не было желания стать богачом, но его устраивало, что ему не приходится забивать голову денежными вопросами.

Сегодня утром ему и без этого было чем забить себе голову.

С улицы, которая находилась двумя этажами ниже его кабинета, доносился вой сирены «скорой помощи». В окно барабанил дождь. Кабинет был больше, чем надо, – Майкл предпочитал уютный кабинет в Шин-Парк-Хоспитал. Когда-то эта комната была гостиной в огромном особняке – об этом свидетельствовали высокие потолки с лепными карнизами, большой камин с абсурдно маленьким и тусклым газовым огоньком в глубине, антикварная мебель, роскошный шезлонг и два викторианских кресла напротив стола, элегантность которых превосходила удобство.

Перед Майклом сидела Люсинда Райан, бывшая топ-модель, которая теперь была настолько обеспокоена своей фигурой и цветом лица, что постоянно делала себе кровопускание, чтобы избавиться от «лишней крови».

Майклу она нравилась, но сегодня консультация шла вяло. Он незаметно поглядел на маленькие настольные серебряные часы. Это был рождественский подарок от Кэти. Или, может быть, подарок на день рождения – он уже не помнил точно. С недавних пор подробности их совместной жизни будто скрывались под поверхностью воды. Субботняя ночь была ясным подтверждением того, что он начал отпускать ее.

Сегодняшним утром ему было трудно сосредоточиться. Люсинда смотрелась в карманное зеркальце. Он поднес пальцы к носу и бесшумно понюхал их. На них все еще оставался запах Аманды.

– Я опять это делала, – сказала Люсинда. – Но это помогает, ведь правда? Лицо стало не такое красное. У меня теперь две донорские карточки. – Она с гордостью улыбнулась. – Случайно удалось достать вторую, так как в первой они сделали ошибку в адресе. Если я буду ходить в разные больницы, то этого никогда не обнаружат.