Одержимый
Шрифт:
Пусть в компании Сары я по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, она вызывала у меня самые теплые чувства, особенно после прощального слова над могилой Энни. Она вспомнила историю о жарком августовском дне в далеком прошлом, когда Энни было одиннадцать лет. В тот день проводился легкоатлетический пробег, и отец Энни поставил ее под деревом с контейнером клубничного мороженого и табличкой с надписью: «Шарики мороженого. $1».
Энни мороженое продавать не хотела, но отец настоял, считая, что такой жизненный опыт необходим. Вернувшись во второй половине дня, он обнаружил, что мороженое продано, а выручка Энни составила один доллар. Спросил,
Собравшиеся в церкви забыли про грусть и расхохотались. Но на этом история не закончилась. Когда Энни раздавала шарики мороженого, ее увидел мужчина, который пришел, чтобы продать щенков Лабрадора. Одного он подарил Энни.
— Прошу разрешения вновь воспользоваться мобильником, — обратился я к Эрин.
Она улыбнулась и покачала головой. Прямо-таки как мать.
— Ты просто не можешь без него.
Я нашел номер Сары, позвонил и оставил путаное сообщение, сказав в заключение, что хочу задать вопрос о нашей давно ушедшей подруге.
Эрин положила руку мне на колено и улыбнулась:
— А теперь выключи телефон… до того, как причинишь кому-то урон.
— Разувайся, — распорядилась Эрин.
Понесла на кухню один пакет с продуктами. Живущему во мне джентльмену следовало предложить свою помощь. Но джентльмен смотрел на диван точно так же, как обычно смотрит на него мой кот Гиппократ.
Я плюхнулся на диван. Оставалось только одно. Перед тем, как позвонить Саре, я заметил, что получил два голосовых сообщения. Одно пришло от моего адвоката, Эрика Раггера. Прекрасного человека, чертовски умного, большого любителя «Кровавой Мэри». Но, насколько я знал, только в свободное время. И опять же, я мог позволить себе его гонорары.
«Получил твое электронное письмо и сообщения на автоответчике. Ничего не слышал о том, что дело Аравело вновь открыто. Все выясню. Но главное — не паникуй. Такое бывает. Позвони, если будут вопросы. Или я позвоню, если узнаю что-то новое».
Второе прислал Майк Томпсон. Предельно короткое: «Это Майк. Проверил твой ноутбук. Позвони».
Я позвонил, он ответил что-то на своем техническом жаргоне. Я, естественно, не понял, попросил перейти на обычный язык.
— Я открыл дневник, как ты и просил. Пара пустяков. Я не знал, что еще тебя интересует. Поэтому сделал полную диагностику. Проверил операционную систему и приложения. Вроде бы все в порядке.
Я положил ноги на деревянный столик.
— Спасибо, Майк.
— Я не ожидал столкнуться с чем-то необычным.
Я выпрямился.
— Повтори еще раз, если можно, без отрицаний.
— Я говорю о защитном коде.
— Насколько я тебя понял, в дневник ты попал без проблем.
— Речь не о дневнике. Ты знаешь, что такое «Джи-Нет»?
— Нет.
— Это приложение, которого я никогда не видел прежде. Подсоединенное к оперативной системе.
— И для чего оно нужно?
— Понятия не имею. Программа не активирована.
— Но она привлекла твое внимание.
— Скорее нет, чем да.
— Но ты же сам сказал…
Майк оборвал меня:
— Заинтересовала меня не программа. Дело в том, что защищена она самой сложной схемой кодирования, с какой мне доводилось сталкиваться.
Глава 22
— На английском, — попросил я.
— Не понял?
— Объясни на английском, что произошло с этим компьютером. Медленно, как деревенскому дурачку.
Теперь я уже сидел на
диване, чуть наклонившись вперед, поставив ноги на пол. Меня разбирало любопытство. Эрин почувствовала перемену в моем настроении и села рядом.— В твоем компьютере есть программа…
— Если на то пошло, это не мой компьютер.
— Чей бы ни был компьютер, в нем есть программа, которой раньше я никогда не видел, — уточнил Майк. — В операционной системе, и называется она «Джи-Нет».
— Буква «Джи», поставленная перед словом «Нет»? [23]
— Да. Возможно, программа не представляет из себя ничего особенного. Сказать не могу.
Эрин передвинулась, чтобы ее ухо оказалось рядом с моим. Опции «Громкая связь» в моем мобильнике не было, но она могла разобрать все слова Майка.
23
Английское название программы — «GNet».
— Если в программе нет ничего особенного, почему ты заговорил о…
Вновь он меня перебил. Ох уж эти узкие специалисты! Слова не дадут сказать, если речь идет об их коньке.
— Мое внимание привлекла не программа. Схема защиты. Она крайне сложная. Многоуровневая, с паролями и кодами. Вроде бы совершенно не нужная. Все равно что запереть дневник в сейф и выставить у него вооруженную охрану.
Я слушал, стараясь понять, потом прибегнул к испытанному журналистскому приему. Повторил то, что услышал от него… но своими словами. Одним ударом убивались два зайца: во-первых, собственные слова лучше усваивались. Во-вторых, он притормаживал в своих объяснениях.
— То есть ты говоришь, что в компьютере, возможно, установлена необычная программа.
— Именно так.
— И программа эта точно защищена другой программой, еще более необычной, для взлома которой требуется суперкомпьютер.
— Ты все правильно понял.
— Что еще ты можешь мне сказать?
Майк ответил, что у него есть идея получше.
— Почему бы тебе не приехать и не взглянуть на все самому?
Я сказал Майку, что завтра утром загляну в Пало-Альто на чашечку кофе.
Перспектива вновь покопаться в компьютере ему определенно нравилась, но он не спросил, зачем мне это нужно. Вообще не задал ни одного вопроса, связанного с компьютером. Меня это немного удивило. Майк отличался от многих и многих компьютерщиков. Обычно его интересовал контекст, а не только биты и байты. И поговорить с ним было приятно. Но он также понятия не имел о потенциальной важности этого компьютера. «Потенциальной важности». Может, никакой важности и не было.
— Значит, в компьютере Энди есть необычная программа? — уточнила Эрин.
— Похоже на то.
— И что это должно означать?
Может, программа была совершенно безобидной. Может, речь шла о компьютерной игре, которую Энди решил защитить паролем. Кто знал? Мой взгляд именно так и читался. Другими словами, ответил я пустым взглядом. Эрин рассмеялась.
Когда отходила, я проводил ее глазами. Она была в джинсах с красным цветком, вышитым на заднем правом кармане. Мне хотелось ей доверять. Я чувствовал, что уже начинаю доверять, но я практически ничего не знал об Эрин Колтран. Ничего биографического, географического, образовательного. Мы провели день в машине. И пока я мог сказать о ней только одно: она умела сохранять спокойствие в критические моменты.