Один-единственный

Конечно! Мужчина, подобный Эрику Малро, не стал бы тратить времени на невесту с ничтожным приданым, тем более что совсем рядом лежал куда более лакомый кусочек. Перро, может быть, и недорого стоило в чисто экономическом плане, но тем глупее было претендовать лишь на второстепенные роли. А у семейства Малро были весьма определенные планы.

«Ах, подлец, — подумал Бронсон, выхватив взглядом из толпы гостей родителей жениха. В эту минуту Оноре шептал что-то на ушко своей бледной маленькой супруге. — Значит, продал никчемного сынка за хороший куш, и теперь Перро — его игровая площадка?! Понастроишь тут шикарных дворцов, в которых бога-тые бездельники будут проводить время с себе подобными, и станешь богатеть, пока они развлекаются. Да уж, о такой удаче ты не смел даже мечтать!»

Узнав о грядущей свадьбе, Дэниел сказал себе, что просто обязан поехать в Перро. Заодно он собирался предпринять последнюю попытку склонить Бертрана на свою сторону. Много лет королевство Монако оставалось жалким недоразумением на карте мира, синонимом пустоты, и так могло быть вечно, если бы однажды эта изумительно красивая страна не вышла, как говорятся, в дамки. Свадьба Джулианы послужила поводом, чтобы он, перелетев Атлантическую лужу, получил свой шанс... На что?

Торжественная музыка наполнила собор. Жених и невеста взялись за руки и медленно двинулись по длинному проходу — уже в качестве супругов. Джулиана буквально светилась счастьем. До сих пор он почему-то никогда не задумывался над смыслом этого сравнения, но тут воочию увидел, что это означает. У жениха, однако, были глаза оленя, попавшего в западню.

Браки свершаются на небесах. Так, кажется, сказано в Священном писании? Значит, это не полная правда.

Скамьи пустели одна за другой, гости покидали собор. Дэниел уже собирался выйти вместе со всеми, как вдруг заметил одинокую фигурку у самого алтаря. Луч солнца, проникавший под купол собора, осветил ее, позолотив тяжелую массу темных волос и заиграв на светлой коже. В душе Бронсона что-то всколыхнулось.

Девушка стояла, строго выпрямив спину, подняв подбородок, столь же отважная, сколь и прекрасная. Он знал, что творится сейчас в ее сердце, и восхищался ее самообладанием. Изабель все же не покинула собор.

В сущности, кто она такая? Маленькая капризная принцессочка с язвительным язычком и взрывным темпераментом. Однажды она уже объяснила ему, и весьма недвусмысленно, что ему делать со своим мнением о ее интимной жизни. Ей явно не нужно его сочувствие. Черт побери, даже глазом не моргнув, она просто швырнет ему в лицо его жалость и снисхождение!

— Месье, — какая-то дама тронула его за плечо и указала на проход между скамьями, — силь ву пле?

Бронсон встал и пропустил ее мимо себя. Церковь почти совершенно опустела. Он еще раз оглянулся на принцессу, к которой тем временем подошла ее старая нянька. Рыжеволосая женщина что-то сказала девушке, но Изабель ничего не ответила. Вместо этого она подобрала юбки, вскинула подбородок и зашагала к выходу, шурша своим замечательным желтым платьем так величаво, точно это она была виновницей сегодняшнего торжества.

Напрасно Дэниел ожидал увидеть на ее красивом лице горечь поражения. Девушка явно решилась на что-то важное.

— Мистер Бронсон, — сказала она, проходя мимо американца, — оставьте для меня танец, пожалуйста.

Улыбка ее была ослепительна, но все же недостаточно жизнерадостна.

— Неплохо, принцесса, — ответил Бронсон, шагая рядом с ней. — Но надо еще тренироваться.

В темных глазах вспыхнуло пламя, но улыбка не исчезла.

— О чем это вы, мистер Бронсон?

— О бесстрастной маске. Вас выдает мимика.

— Ну что за воображение у вас, у американцев! — сказала Изабель, пряча под ироничным тоном готовую излиться горечь. — Неудивительно, что вы подарили миру столько культурных ценностей.

— Не знаю, как насчет ценностей, — ответил Дэниел, улыбаясь. — Я всегда предпочитал поп-культуру.

— Надо же, какая неожиданность, — съязвила Изабель. — А я-то уж подумала, что вы приехали в Европу, чтобы взглянуть на последнюю выставку в Лувре.

— Лучше оставим Лувр в покое. Но если вы хотите, чтобы кто-нибудь поведал вам, как Гиллиган* покинул Ирландию и отправился искать счастья в Америку, я к вашим услугам.

Принцесса отвернулась, но не так быстро, как намеревалась.

— Не понимаю вас.

— Понимаете, понимаете, — ответил Бронсон, радуясь мимолетной улыбке в ее глазах. — Европейцы вечно разглагольствуют о высокой культуре, а сами взахлеб смотрят наши ТВ-шоу, словно это настоящие драматические шедевры.

— Значит, американцы, по-вашему, лучше европейцев, мистер Бронсон? — Девушка остановилась, не дойдя всего нескольких ярдов до дверей собора.

— Дайте мне только время, принцесса, и я докажу вам это.

Она демонстративно передернула плечами.

* В американском комическом телесериале «Остров Гиллигана» (1964—1967) матрос, высаженный на необитаемом острове. Олицетворяет крайнюю глупость.

— Нет, я все-таки недооценивала ваших пороков.

— Но еще сильнее вы недооцениваете мои достоинства. Щеки Изабель порозовели.

— Вот это вряд ли, мистер Бронсон. — Она перешагнула порог собора.

— Он не стоит ваших сердечных мук, принцесса! — крикнул американец ей вдогонку. — Никто из нас не стоит.

Он не удивился тому, что Изабель даже не оглянулась.

Глава 6

— Шампанского! — Изабель вывернулась из рук своего партнера, итальянского автомобильного магната, и театрально подбоченилась. — Полцарства за шампанское!

Джанни Вителли, уже дважды разводившийся с женами и теперь подыскивавший себе третью спутницу жизни, запрокинув черноволосую голову, рассмеялся:

— Кара, вы меня просто удивляете. Ваше королевство стоит много дороже, чем бокал вина.

— Ах, это бунт?! — Изабель нанесла ему воображаемым мечом удар в грудь. — Шампанского или прощайтесь со своей головой!

Вителли был богат, но Изабель обладала королевским титулом. К счастью, есть еще на свете люди, для которых это имеет значение. Итальянец помчался исполнять волю дамы, а принцесса, смеясь, продолжила танец в одиночку.

Оказавшиеся по соседству пары смеялись вместе с ней, да и трудно было ждать чего-то иного. Ведь существуют неписаные правила поведения с особами королевской крови. Смеяться их шуткам, какими бы плоскими они ни были, — вот одно из них. Если бы Изабель взбрело в голову растопырить руки на манер крыльев и заквохтать подобно курице, то все эти люди в тот же миг, несмотря на свои титулы и положение в обществе, закудахтали бы вместе с ней. Все, кроме, конечно, этого противного американца Бронсона.

Нельзя сказать, что он вел себя вызывающе, он был слишком умен для этого. Он танцевал с дамами и беседовал с мужчинами, но Изабель понимала, что Бронсон все время втайне посмеивается над окружавшим его блестящим обществом.

Оркестр перешел от фокстрота к медленному вальсу. Марго Хофмайер из Лихтенштейна отчаянно захлопала на Бронсона своими накладными ресницами и тут же была удостоена его милостивого приглашения.

Марго обладала утонченностью коровы в период течки, но разве это остановит настоящего американца? Разумеется, нет ничего удивительного в том, что он с готовностью отозвался на ее вульгарный призыв. Ну уж нет, эту парочку следует хорошенько проучить! Встряхнув головой, Изабель направилась к ним.