Один из многих

Вот вошли в зал три офицера. На всех дорогие зеленые мундиры под старину с красными воротниками и эполетами, вышитыми золотом.

– Мое почтенье и признательность вам, Алексей Юрьевич, и вам, Елена Валерьяновна… – произнес один из них напористо.

– И вам всех благ, Андрей Максимович, – ответил Алексей Юрьевич Кардов.

– Благодарю за приглашение, мы очень польщены… – говорил второй, при этом пожимая хозяину руку.

– Чудесный дом, Алексей Юрьевич, – вступил последний из офицеров.

– Трижды благодарю, господа, и трижды приглашаю! – Алексей Юрьевич указал рукой в направлении залы.

Всем сделалось неловко изъясняться на манер XIX века, что было обязательно, потому господа и Елена Кардова молча раскланялись. Три офицера, минуя приветственную часть, прошли наконец далее. Взяв у пробегавшего официанта по бокалу, они встали чуть отстраненно и начали осматриваться.

Имеем время, чтобы представить их. Это три закадычных друга: Василевский, Беликов и Немов. Все они служат в Федеральной службе безопасности, в званиях и должностях, которых я не стану называть, а для простоты буду величать их обобщенно «офицерами».

Первый – Андрей Максимович Василевский, высокий худощавый мужчина с тоненькими, едва заметными усиками на лице и длинными, зачесанными к верху волосами. Что выделяло его из троих? Медаль президентской канцелярии (администрации) за отличие в службе, кричащая о его кадровой ценности.

Василевский, впрочем, как и два друга, по большей части занимался кабинетной работой, а не вел войска и не учреждал тайных операций, как это делают те, кого прежде других принято называть офицерами.

Второй – Василий Робертович Беликов, хорошо сложенный мужчина средней наружности, гладковыбритый, державшийся всегда высокомерно, так как по положению и званию почитал себя полноправным дворянином. И это, пожалуй, справедливо, ведь в наше время новое дворянство даруется погонами ФСБ или порядочным чином.

По мнению одних, он был ценный человек для государства российского. По мнению других – неприятнейший тип. Я лишь пересказываю вам их, дабы вы могли, по крайней мере, составить собственное. А пока добавим, что персона он светская и часто всюду приглашаемая.

Третий из них – Владислав Архипович Немов – имел густые усы и несколько грубое лицо, впрочем, как большинство русских мужчин. Широкоплечий, даже военный мундир не мог скрыть его недюжинных сил. Приятный, правда, не высокий по чину, но исполнительный и честный. Плохого про него никто не слыхал.

Эти трое еще со школьной скамьи были друзьями и поровну делили все радости и горести лицейского быта. Все обучались как один и после отправились в командное училище, опять же в единое. Там их успехи были вновь схожи, но после в службе у Василевского вдруг сделался высокий чин. Беликов стал поменьше званием, но свободнее в обращении с начальством. И все ж высок в сравнении с Немовым, который считался рабочей лошадкой. По счастью, звания их засекречены, и недавно они лично были приглашены Кардовым, что говорит об их принадлежности.

Немов, осматриваясь, наконец произнес низким голосом:

– Это не поместье, а целая крепость!

Беликов, ухмыльнувшись и похлопав друга по плечу, отвечал:

– Со своим жалованьем нам такое не снилось…

Василевский, бегая глазами, произнес тихо:

– Что за дамы! Жаль, замужние, с ними много хлопот. Уж я бы…

– Куда тебе! – изъявил Беликов.

Все трое, выпив по глотку шампанского, принялись за разговор.

Убедившись, что никто не подслушивает, Беликов продолжил:

– Вот хороша эта Елена. Двадцать лет, а такой домище. Столько бабла! Кардов скоро в министры прыгнет, ручаюсь. А она в платье, грудь наружу, бедра… да так на всех смотрит. Есть что-то в этом взгляде.

– Хороша она, это конечно. Да замужем за тем, кого бы лучше уважать… – прервал Немов.

– А я уважаю, пока он слышит, – сказал Беликов, и все незаметно улыбнулись.

После Василевский принял вид весьма серьезный:

– Ты что ни говори, а Кардов как железный. Всех держит по внутрянке! Сам Владимир Владимирович, по слухам, к нему благоволит…

– Не для того ли такой дворец отгрохал, чтоб государь в гости заезжал? – рассуждал Немов все о том же.

Беликов скривился, но не от толков про дворец, а от недоверчивой осторожности Василевского, который говорил так, будто их и сейчас прослушивают. Уставший с некоторых пор от недомолвок, он только вопросил:

– При чем тут дом, ты знаешь, сколько у него таких?

И тут уж Андрей Василевский не выдержал и возразил искренне следующее:

– Все врут! Да и вообще ты бы потише с такими шутками.

– Согласен, – поддержал Немов, – вот бы была нелепость, если бы Кардов слышал…

Беликов потрепал свои золотые эполеты на мундире.

– Не каркай, обычно это мы их ведомство слушаем, а не наоборот.

– В каком таком смысле? – оскалился Василевский.

– Во всех, – холодно ответил Беликов. – А все же мы угодили хозяйке Елене своими костюмами. И это многое обещает, – Гости все прибывали, заполняя огромный зал, который от блеска платьев и украшений, казалось, превратился в большую кружевную снежинку.

Вокруг ходили новые люди. Дамы в нарядах откровенных и не подходивших историчности реконструкции привлекли внимание офицеров, от них не ускользнул недовольный взгляд Елены, обращенный к этим самым дамам. Так долго она готовила этот вечер. Так долго согласовывала платья. Юная жена уже входила в роль властной и требовательной хозяйки.

Василевский также потрепал свои эполеты.

– Чего мы стоим? Выбрались в общество, так пойдемте шалить! – сказал он.

– И впрямь, – поддержал Беликов.

Трио направилось к даме и мужчине, стоявшим напротив и окруженным большим количеством народа.

– Здравия желаю, господа, – игриво заговорил полненький престарелый мужчина небольшого роста с густыми глазками и волосами, укрывающими лысый затылок. Нос у него был смешной картошкой. Щеки дряблые от сытой лени. Но он обладал невероятно достоверным костюмом эпохи, что отличало его от окружавших. А помимо того, на груди его размещалась блистательная батарея медалей и лент.

– Добрый вечер, мальчики, ах, что за чудо у вас мундиры… – прибавила жена его, стоящая рядом. Она не слишком отличалась от мужа, за исключением зачесанных редеющих волос. И если бы на ней был мундир супруга, а на нем ее синее бальное платье, их с легкостью можно было бы спутать.