"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6

Остается Луна. Американский корабль на МЛС законсервирован, и чтобы «разбудить» его, заправить и подготовить к полету, понадобится пара-тройка дней. Это тоже слишком много, учитывая скорость, с которой терпящие бедствие удаляются от Земли. И как ни крути, старенький «Восход», сидящий в кратере Тихо, это сейчас единственный корабль, готовый стартовать почти немедленно.

– Володя, начинай подготовку к взлету, - действуя на опережение, сориентировался Макаров.
– Других вариантов все равно нет.

Джанибеков моментально ухватил мысль и принялся исполнять. Так или иначе, лететь придется, просто Земля еще не пришла к этому выводу, у них сейчас другие проблемы. Уже пора бы им что-то решить.

– Джек, все складываем на телегу, - распорядился Макаров. – Ты понял, что случилось?

– Окей, - отозвался геолог. – Надо лететь.

Шмитт – парень сообразительный, и астронавт серьезный, хорошо знает, что к чему. А Макарову эта ситуация напомнила первую лунную эпопею с участием Гагарина и Леонова, когда их отозвали из последнего выхода из-за того, что американцы неудачно сели и им могла понадобиться помощь. В тот раз обошлось, но сейчас все несравнимо серьезнее. Нет никаких сомнений, что другой надежды у экипажа Климука просто нет.

Макаров и Шмитт надежно припарковали свой верный краулер, надеясь, что изотопная «грелка» не даст ему замерзнуть во время лунных ночей и машина доживет до следующей экспедиции на этот склон. В теории, краулером можно управлять дистанционно, с Земли, но без людей он не сможет даже приличные фотографии сделать. Ладно, теперь это уже не их забота.

Оба исследователя уже вышли налегке в обратный путь к своему кораблю, когда Земля, наконец, вышла на связь и объяснила ситуацию. «Паром», пристыкованный к «Союзу», отказывается «тянуть», напрасно выбрасывая в космос холодный водород, при этом урановая плазма вполне нормально возникает в реакторе, но тут же автоматика выключает ее подачу из-за перегрева. Судя по всему, барахлит теплообменник, и это плохая новость для экипажа «Союза», который на «холостом ходу» реактора уже зарядил все батареи и ждет от Земли решения задачки по небесной механике. Также, Земля полностью поддержала рассуждения Макарова и его инициативу. Руководители полета во главе с Двадцатым пообещали в ближайшее время посчитать траекторию и выдать инструкции для спасательного рейса.

Спустя два часа после аварии, когда Макаров и Шмитт уже поднимались на борт своего корабля, бесполезный «Паром» был сброшен, и перелетная ступень «Союза» отработала максимальный импульс до почти полной выработки топлива. Это привело к тому, что улететь из Солнечной системы кораблю больше не грозит. Но чтобы вернуться к Земле, энергетики уже не остается, и корабль оказался на вытянутой гелиоцентрической орбите, в афелии уходящей дальше Марса, но только совсем в другой плоскости.

На Луне в это время вовсю готовятся к вылету. Лететь предстоит втроем, и спасатели максимально облегчают корабль, без жалости выкидывая из шлюза все, кроме самого необходимого. Перед самым стартом избавились и от надувного шлюза со скафандрами. Ясно, что к Луне этот корабль уже никогда не вернется при любом раскладе.

Разместить четверых человек даже в совершенно пустом «Восходе» все равно нельзя, поэтому придется буксировать потерпевших вместе с их кораблем. К счастью, ядерная тяга позволила конструкторам вернуть на законное место стыковочные агрегаты, и теперь все сводится только к точности навигации. С другой стороны, исправный «Паром» позволяет тупо перебить любые погрешности мегаваттами энергии и тоннами тяги.

Любой «Паром» имеет химические двигатели малой тяги, необходимые для ориентации и причаливания, и от этого серьезного довеска никак не избавиться. Более того, лунный вариант имеет помимо посадочных опор еще и четыре взлетно-посадочных движка, тоже работающих на «вонючке». Они нужны для того, чтобы людям потом не пришлось ходить там, куда при взлете или посадке бьет струя ядерного двигателя. Невозможно сделать выхлоп такого движка полностью безопасным, это закон природы.

Джанибеков на корабле главный, и Макаров со Шмиттом стараются ему не мешать. Когда идет последний отсчет бортинженер вслух четко дублирует цифры с оранжевого дисплея БЦВК, снимая часть нагрузки с командира. Немного досадно от невыполненной программы, но присутствует и другое чувство. Ведь они втроем сейчас отправляются в межпланетное пространство!

– Подъем!

Цифры режима моргнули и сменились, и одновременно сквозь корпус корабля, словно удар молота, донесся импульс включения взлетно-посадочных двигателей. В боковых иллюминаторах на мгновение мелькнула пылевая завеса, но тут же и исчезла, а навалившееся ускорение подтвердило, что полет начался!

Ускорение приличное, почти «двойка», и вот сквозь шумы нарастает совсем другой звук, яркий, резкий, пронизывающий свист, уходящий все выше и почти исчезающий в ультразвуке. Так «поет» урановая плазма, проходя через уловитель, и это значит, что вот-вот оживет гигантское атомное сердце буксира. Вот уже высота превышает километр, корабль плавно заваливается по тангажу и звук химических двигателей исчезает, растворяясь в «атомной симфонии».

Огромная мощь «Парома» почти не чувствуется, если бы не этот звук… Ускорение хоть и увеличилось, но ненамного. Макарову нравится это ощущение полета, а тем более, на атомной тяге. Кажется, что тебе подвластно само пространство и даже время, хоть это, конечно, иллюзия. Этот вдохновляющий полет кажется великолепным только в сравнении со старой, химической ракетой. Жаль, что при любой скорости, доступной «Парому», далекие звезды, видимые в иллюминатор, кажутся все такими же неподвижными…

Программа, выверенная усилиями двух ЦУПов, не подвела, и выход на траекторию состоялся вполне буднично. Ушли вдогонку за аварийным «Союзом», сделав лишь небольшую баллистическую паузу.

Владимир с головой ушел в проверки корабля и буксира. Само собой, не хочется самому остаться без тяги, но у Джанибекова и Макарова «Паром» на два года новее, нежели тот, что подвел Климука и его экипаж. Более того, уже выяснилось, что отказавший «Паром» вообще самый старый из летающих машин! Может быть, именно поэтому он и испортился, хотя разработчики гарантировали пять лет службы. Возможно, кто-то в небесной канцелярии просто не умеет читать по-нашему.

Странно чувствовать себя межпланетным путешественником! Если не менять курс, то они, конечно, ни к каким планетам не попадут, да и к Земле теперь вернутся, разве что, случайно, и через нереальное число лет. По сути, оба корабля сейчас подобны так называемым околоземным астероидам, которые так зовутся лишь потому, что имеют шанс раз в тысячу лет пройти в миллионе километров от Земли.

Жизнь слишком коротка, поэтому такая участь нас не устраивает! На Марс мы обязательно полетим, но на своих условиях. И совсем на других кораблях, которые уже не только разрабатываются, но и испытываются, пока по частям. Макаров рассчитывает вернуться из этой экспедиции и снова очутиться в ОКБ-1, среди разработчиков марсианского комплекса. Теперь у него есть опыт настоящего межпланетного полета, которого никто не ждал и к которому никто не готовился. Тем более ценными будут его рекомендации.

Догоняли «Союз» трое суток, а потом сравняли скорости и начали осторожно подкрадываться, полагаясь только на радионавигацию. Стыковочного радара у них нет, но если бы и был, то толку от него чуть. В таком полете хватит и лазерного дальномера.

Макаров, сидя в своем левом кресле, страхует командира и обдумывает возможные неприятности. Не хочется об этом думать, но кроме отказа «Парома» им сейчас реально ничто не угрожает. Хочется отстегнуться от кресла и посмотреть в передний иллюминатор, видна ли цель? Но нельзя, корабль маневрирует, машины считают, Владимир виртуозно шевелит ручками управления, время от времени отжимая гашетку связи для доклада.

– Памиры, я Заря! Идете хорошо, дистанция пятьдесят.

На таком расстоянии задержка сигнала уже почти четыре секунды, но Земля не дремлет. Чай, мы не на Марсе.

– Памиры, я Кавказ-1, видим вас в ОСК, - спокойно сообщил Климук, не позволяя себе эмоциональных комментариев.

Вскоре Памиры увидели свою цель. Звездочка постепенно разгоралась, пока не превратилась в характерный конический силуэт спускаемого аппарата, соединенного с перелетной ступенью. В ста метрах сближение прекратили и зависли для визуального осмотра, и Макаров смог, наконец, отстегнуться от кресла. Выкинув все лишнее, они оставили один фотоаппарат с нормальным видоискателем, предназначенный для съемок через иллюминаторы краулера. Пристроившись около переднего иллюминатора, он тщательно осмотрел в телеобъектив стыковочный механизм и отснял все, что увидел.