Один маленький грех

— А она сопротивлялась ему? — удивился Аласдэр.

— Мне кажется, ей нравилось заставлять его ревновать, — призналась Эсме. — Иногда даже злить.

— Почему?

Она пожала плечами.

— После того как они поженились, он перестал оказывать ей прежнее внимание. Он не исполнял ее прихоти, не искал расположения, наверное, потому, что она уже стала его собственностью. К несчастью, мамочка восприняла это как вызов. Дела пошли все хуже и хуже.

— А вы оказались между ними, — задумчиво подытожил он. — Вряд ли это было приятно.

Она уставилась в пол.

— Вам не надо думать обо мне, Маклахлан, — сказала она. — Вам надо заботиться о малышке Сорче.

Маклахлан, поколебавшись, спросил:

— Скажите мне, девочка — Сорча — понимает ли она? Осознает ли, что ее мамы больше нет?

Эсме медленно кивнула.

— Да, до какой-то степени. С тех пор как мы покинули Шотландию, Сорча ни разу не спросила о маме. — Она какое-то время колебалась, потом добавила: — Так вы признаете, сэр, что Сорча ваша дочь? Из того, что я слышала в столовой, я пришла к выводу, что да.

Он удивил ее тем, что направился в угол, где играла Сорча, и присел рядом. Девочка подняла на него глаза и засмеялась, протягивая ему голую куклу.

— Кукла, видишь? — прощебетала она. — Мей дала. Видишь? Видишь?

— Да, вижу, — согласился он. — Красивая кукла. Мы снова наденем ей платье?

— Снов денем, — повторила Сорча.

Он взял кукольное платьице и, действуя методично, начал надевать его. Когда он продел в рукава ручки куклы, малышка снова засмеялась и принялась отталкивать его пальцы, чтобы самой застегнуть крошечный крючочек.

— Можно я? — сказала Эсме. — Боюсь, что, не имея опыта, застегнуть эти маленькие крючочки непросто.

Маклахлан глянул на нее снизу вверх и поднял бровь.

— Могу только сказать, что у меня есть опыт исключительно по их расстегиванию.

Эсме еще не нашлась, что сказать на это, когда Маклахлан вернул куклу Сорче. Он взял Эсме за подбородок и повернул ее лицом к себе.

— Мисс Гамильтон, вы видели моего брата, Меррика? — в раздумье спросил он.

— Да, его трудно не заметить.

Маклахлан ущипнул Сорчу за носик, постоял и снова повернулся к Эсме.

— Но вы действительно рассмотрели его? — настаивал он. — Он, видите ли, похож на родственников со стороны матери.

— Вы сказали, что у него глаза Макгрегоров, — согласилась она. — Но я не очень всматривалась.

Теперь он стоял прямо перед ней. Совсем близко. Слишком близко.

— Откровенно говоря, в них есть нечто, внушающее тревожное чувство, — сказал Маклахлан, слегка подавшись к ней. — Как у волка, наблюдающего за вами из лесной чащи. Они холодные как лед. Неподвижные и бесстрастные. — Она чувствовала тепло, исходящее от его тела. — А у вас, мисс Гамильтон, глаза тоже красивые, но необычными их не назовешь, — продолжал он. — Они прохладного зеленого цвета, нефритовые, с маленькими коричневыми крапинками, которые нельзя заметить, если не подойти совсем близко. Эсме сделала шаг назад.

— Не будьте нелепым.

— Ничем не могу помочь, — сказал он. — Жизнь часто нелепа. Теперь, мисс Гамильтон, вглядитесь в мои глаза и скажите, что вы видите.

— В ваши глаза? — язвительно повторила она. — Глаза как глаза. — Боже, ну и лгунья же она. Его глаза были цвета виски, пронизанного солнечными лучами, прекрасные, в золотистых искорках, с черным ободком, обрамленные темными ресницами, которые могли бы посоперничать с ее собственными. — Почему вы это спрашиваете? У вас есть какая-то мысль?

Неожиданно он улыбнулся, и неловкость исчезла.

— Не совсем, — признался он. — Может быть, я напрашивался на комплимент.

— У вас карие глаза, — сказала она ровным голосом. — Красивого оттенка, да, но, как вы выразились, ничего необычного.

— Конечно, мисс Гамильтон. — Он задумчиво улыбнулся. — Мои глаза не имеют ничего общего с глазами маленькой Сорчи, и все же…

— И все же что?

Он покачал головой и отвел взгляд.

— Это не может быть простое совпадение, ведь так? — сказал он неожиданно тихим голосом. — Я ни у кого не видел таких глаз, кроме как у моего деда и Меррика.

Ужасная мысль пришла ей в голову.

— Вы ведь не думаете, что… что ваш брат?.. Маклахлан откинул назад голову и засмеялся.

— О Боже, нет! — со смехом воскликнул он. — Мой брат едва ли выезжал из Лондона последние десять лет. Он редко встает из-за своего стола. И, как вы справедливо заметили, он никогда не стал бы утруждать себя, стараясь соблазнить женщину. Его не прельщает бегать за юбками, как некоторых из нас, более слабых смертных. Если ему нужна женщина, я думаю, он просто платит за это.

У Эсме вырвался звук, свидетельствующий о раздражении.

— Думайте, что вы говорите, здесь ребенок! Он утратил часть своего великолепия.

— Примите мои извинения, мисс Гамильтон, — заторопился он. — Мне трудно избавиться от дурных привычек. И я забыл, что вы сами еще почти ребенок.

— Ох, Маклахлан! — Она посмотрела на него с упреком. — Мне двадцать два года.

— Неужели? Не могу поверить. — На его лице отразилось глубокое удивление.

— Да. А чувствую я себя сорокалетней. Он чуть заметно улыбнулся.

— Ну, мне совсем недалеко до сорока, и я даже не помню, как чувствуешь себя в двадцать два года. — Он повернулся, собираясь уходить. — Если у нее есть все необходимое, я пойду.

Эсме развела руками.

— Я не совсем хорошо себе это представляю.

Он снова улыбнулся, на этот раз улыбка добралась до его глаз цвета виски с золотом, в углах которых появились морщинки.

— У нее есть игрушки, кроме тех, которые я здесь вижу? — спросил он, склоняясь над Сорчей. — Может быть, нужны лошадка-качалка и какие-нибудь книжки?

Эсме закивала.

— Конечно, книжки и игрушки очень бы пригодились, — призналась она. — Большую часть наших вещей нам пришлось оставить.

Маклахлан кивнул. Чувство близости исчезло. Он отошел от нее и отдалился внутренне. Хорошо. Это хорошо. Она может расслабиться.

— Меня не будет до позднего вечера, — сказал он. — Может быть… даже дольше. Но Уэллингз отправится на Стрэнд и купит все для вас. Если вы надумаете еще что-нибудь, я включу это в список, который передам ему.