Один прекрасный день

Голос его пресекся, и он опять замолчал. Джин многое уже поняла. Но все еще оставался вопрос о детях, о причинах столь полного и совершенного отделения матери от сына, а дочери от отца.

— Тяжелее всего для меня было расстаться с тобой, Вирджиния, — сказал Эдди, вновь взяв себя в руки. — Поначалу твоя мать настаивала, что оставит у себя вас обоих: тебя и Саймона. С этим я не мог согласиться: вы были моей отрадой. Я хотел забрать вас обоих. Но она заявила, что подаст в суд, и я понимал, что она может выиграть. Тогда я пригрозил, что потребую половину нашего имущества. Я знал, что она этого страшно боится. — Пытаясь взять себя в руки, он на секунду закрыл лицо ладонями, А когда вновь заговорил, то в каждом слове сквозило оправдание. — Непросто было принять это решение. Но в тот момент оно казалось единственно разумным. Дочь должна была остаться с матерью, а сын с отцом.

У Джин в голове не укладывалось то, что он сейчас ей сказал. Было что-то холодное и жестокое в этом.

— Вот как? — усмехнувшись, сказала она. — Действительно, мудрое решение, ничего не скажешь! Но неужели вы оба не захотели пересмотреть его через какое-то время, когда успокоились и остыли?

Отец пожал плечами, но не смог встретиться с ее взглядом.

— Насчет твоей матери я не знаю. Я никогда не видел ее после нашего разрыва. Что же касается меня, то да, я, конечно, остыл, успокоился. Но был еще и вопрос гордости. С Саймоном мы жили в старом доме, доставшемся мне от родителей, я был беден и изо всех сил старался свести концы с концами. Я не хотел, я не мог в тот момент поехать и унижаться перед ней.

Он поднял глаза и тяжело вздохнул.

— Сам удивляюсь, что все еще чувствую обиду, — проговорил он более спокойно. — Думал, все уже забылось. Несмотря на то, что твоя мать причинила мне много страданий, она не была мне безразлична, я все-таки любил ее. Со временем я приспособился жить без нее. Я привык быть для Саймона единственным. Но всегда оставалась боль от разлуки с тобой, оттого что я не знал, где ты была, кем ты стала...

Джин не могла больше сдерживаться. Она должна была узнать всю правду, всю до конца.

— Но ты ведь знал, что она умерла. Неужели ты не захотел меня видеть и после?

Выражение, которое появилось на лице Эдди, было почти трагическим — оно было полно мольбы.

— О, я хотел забрать тебя, Вирджиния! Все время меня не оставляла мысль об этом. Но до того как умерла мать, мне мешала гордость. А после ее смерти я получил известие от се кузины с мужем, что твоя мать назначила их законными опекунами и что они не видят никакой причины для нашего воссоединения.

— И ты ни разу не попытался увидеться со мной?!

— Нет, Вирджиния, не попытался.

— Почему же?! — вскричала она, вне себя от гнева и смятения.

Эдди был более спокоен, чем она. Но глубокая печаль, казалось, состарила его лет на десять.

— Я боялся. Письмо, которое прислали они, совсем не обнадеживало. Там говорилось, что ты не хочешь видеть меня, что ты еще не успокоилась от переживаний, вызванных болезнью и смертью матери. В нем было написано, что мое появление только расстроит тебя. А так же что ты ненавидишь меня и считаешь главной причиной смерти матери. Я мучился, страдал, но так и не решился приехать. В конце концов я просто боялся. Саймон уже привык, что мы жили вдвоем, и не вспоминал о матери. Мне казалось, что ты тоже уже забыла меня, и будет лучше тебе так и остаться с опекунами. А они требовали, чтобы я никак не проявлял себя, возвращали все чеки, которые я посылал. В конце концов я решил, что тебе будет лучше без меня, что давно уже стал тебе безразличен.

— Неправда, — сказала Джин, чуть не плача. — Я никогда не чувствовала по отношению к тебе злобы. Я никогда не заикалась, что не хочу видеть тебя. Они тебя просто обманули. — Она ощутила в душе гнев против этих людей, которые, лишив ее отцовской любви, ничего не дали ей взамен. — Мне было очень тяжело без родителей. И с этим чувством я живу до сих пор.

— Мне очень жаль, девочка моя, — хрипло проговорил Эдди. — Мне очень жаль. — Потянувшись к Джин, он слегка заколебался, но все же нерешительно взял ее за руку и слегка сжал холодные пальцы. — Ты получила полное право ненавидеть меня. За то, что я сделал... и за то, чего не сделал.

Впервые за много лет он коснулся ее. Джин ощутила тепло его пальцев и еще что-то, перед чем невозможно было устоять. Это была искренняя попытка восстановить их отношения, вернуть ей отцовскую любовь. И этот его жест глубоко тронул ее.

— Как я могу тебя ненавидеть? Ведь ты мой отец, — прошептала она. — И я никогда этого не забывала.

Эдди Хьюстон улыбнулся со слезами на глазах. И Джин почувствовала, что так же сильно, как и в детстве, любит его. Ведь это была прежняя родная отцовская улыбка, которую она всегда помнила, которую не могла забыть в течение двадцати долгих лет.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.