Один раз в миллениум

Халупович молчал, глядя на нее.

— Мы были молоды, — сказала Фариза. — В общем, нужно представить себе ситуацию. Провинциальный город. Все друг друга знают. Мои встречи с Эдуардом ни для кого не были секретом. Он мне тогда очень нравился.

Она замолкла, словно подыскивая нужные слова. И затем продолжала:

— Он довольно быстро уехал, а меня хотели выдать замуж по нашим обычаям за сына одного нашего знакомого. Я, конечно, не хотела. Он мне не нравился, да и замуж я не собиралась. Родители настаивали. Отец не особенно, но мать очень серьезно. А я к тому времени закончила институт и взяла распределение в другую область, — она повторяла то, что успела рассказать Дронго. Затем снова замолчала, на этот раз надолго. И наконец, сказала:

— Мне пришлось рассказать матери о встречах с Эдуардом, чтобы она разрешила мне уехать. Мать такого «позора» не перенесла. У нее случился инсульт, и она долго болела. Мой брат узнал об этой истории через много лет. Конечно, он не питает особо нежных чувств к Эдуарду. Я не хотела сюда приезжать, не хотела заново огорчать и мужа, и брата. Но брат прилетел в Москву в командировку на месяц, и я тоже решила поехать. Тем более, что муж тоже полетел в командировку, и мы решили, что он за мной заедет. Когда брат узнал, что я встретилась с Эдуардом, он начал сильно нервничать. Я ему объяснила, что между нами ничего не было. Мы лишь немного посидели и выпили шампанского. Конечно, мне не стоило говорить, что встреча произошла в дом на Тверской, недалеко от моего отеля. Брат, очевидно, пошел туда, но не застал Эдуарда. А сегодня, когда меня не оказалось в отеле, он приехал сюда. Мне стоило больших трудов уговорить его не вести себя так глупо и не оскорблять меня своим недоверием. Конечно, он не любит Эдуарда после всего, что случилось. Но ему интересно было с ним познакомиться, увидеть человека, которого я когда-то любила. Он не способен на убийство, в этом я уверена. И он не стал бы искать яд, чтобы отравить воду. У него есть пистолет, зачем ему яд?

— Час от часу не легче, — пробормотал Бозин. — Значит, у вашего брата были основания ненавидеть Халуповича?

— Он его не любит, — подтвердила Фариза, — но на убийство не способен. Он подполковник милиции.

— И собирается отомстить человеку, который опозорил его сестру и чуть не убил мать, — закончил за нее Бозин.

— Это только в старых индийских фильмах кипят такие страсти, — улыбнулась Фариза, — в жизни всегда все по-другому. Я не думала, что кто-то мог услышать наш разговор.

— Ваш брат все-таки был в доме Халуповича? — спросила Линовицкая.

— Был, — кивнула Фариза, — но к убийству он отношения не имеет. Домработница ему даже не открыла дверь. Она сказала, что дома никого нет, и он ушел. Можете узнать у него самого. А что касается убийства этой несчастной Ольги, то здесь даже и спрашивать не стоит. Он не входил в здание и не мог совершить подобного преступления. За него я могу поручиться. Он не может действовать подло. Это не в его правилах.

— И, тем не менее, он нашел дом Халуповича, — задумчиво сказал Бозин. — Нам нужно будет с ним встретиться.

— Сколько мы здесь будем сидеть? Всю ночь? — спросила Элга. — Уже поздно.

— Среди подозреваемых остались несколько человек, — сказал Дронго, — если мне дадут еще полчаса, я постараюсь назвать виновника сегодняшних трагических событий.

— Полчаса? — насмешливо спросила Оксана. — А почему не всю ночь? Из-за ваших теоретических изысканий мы должны будем провести в этом кабинете ночь?

— Мы подождем, — сказала Линовицкая, взглянув на Дронго. — Но у меня к вам еще вопрос.

— Какой? — взглянул он в глаза следователю.

— Когда вам задали этот вопрос — сколько будет дважды два, — как вы на него ответили? Или вообще не отвечали?

— Я сказал, что дважды два — не всегда четыре. Например, если сложить скорость двадцать тысяч километров в секунду и прибавить столько же. У вас есть еще вопросы?

— Нет, — улыбнулась Линовицкая, — спасибо. Мы подождем вас столько, сколько будет нужно. Если ваша жена не будет вас ругать за позднее возвращение.

— А ваш муж? — спросил Дронго, не ответив на ее скрытый вопрос.

— Я живу одна, — возразила она, глядя ему в глаза.

— Тогда у меня есть полчаса, — сказал Дронго, поднимаясь и выходя из кабинета.

— Странный он человек, — удивленно сказала Элга, когда он вышел, — непонятный. Но все замечает.

— Если кто-нибудь и может помочь нам в этой ситуации, то только Дронго, — вздохнул Бозин. — Давайте подождем, коллега, — обратился он к Линовицкой. — Он ведь просил у нас всего полчаса.

— Согласна, — кивнула Линовицкая, — но только полчаса. Хотя, если откровенно, я не понимаю, что он может сделать за этот срок.

Дронго вышел в приемную. Нина, увидев его, вздрогнула, словно испугалась. В приемной сидел также майор Озиев. Он дремал, разместившись на двух креслах.

— Я хотел бы задать вам еще несколько вопросов, — сказал Дронго, обращаясь к Нине.

Она кивнула в знак согласия. Дронго сел рядом.

— Я хотел бы получить ответы на несколько вопросов, — тихо сказал Дронго, — это очень важно, Нина, для установления истины. Я могу рассчитывать на вашу откровенность?

Она снова кивнула.

— Мы поможем Эдуарду Леонидовичу, — на всякий случай сказал Дронго. Затем спросил: — У погибшей Ольги были какие-то отношения с Халуповичем?

Молодая женщина вспыхнула. Сжала ручку с такой силой, что та, казалось, вот-вот сломается. Посмотрев на дремавшего Озиева, она медленно покачала головой.

— Никогда. Никогда, — сказала Нина, глядя Дронго в глаза. Очевидно, она была возмущена самой постановкой вопроса.

— В данном случае эмоции — не ответ, — заметил Дронго. — Вы в этом уверены или говорите так только потому, что это вам неприятно?

— Уверена. У Оли был хороший характер. Мы с ней дружили. Она встречалась с другим человеком.

— С Егором?

— Да. Хотя у них не было ничего серьезного. Она, бедняжка, мечтала о принце. Я ей все время говорила, что принцев в реальной жизни не бывает. Я обожглась на одном таком «принце», когда вышла замуж. Совсем молодой дурочкой была, поэтому одна и осталась.

— Мой следующий вопрос может показаться вам не совсем тактичным. Где вы встречались с Эдуардом Леонидовичем?

Нина положила ручку на стол. Было заметно, каким усилием воли она сдерживается. Отвернувшись, она помолчала несколько секунд, потом сказала:

— В разных местах. В основном у меня дома. Мама, взяв ребенка, куда-нибудь уходила, и мы были вдвоем. Но на Тверской мы с ним никогда не встречались, если вы спрашиваете об этом.

— Не только об этом. Ваша мать была в курсе ваших встреч?

— Что я должна ответить?

— Правду.

— Да. Она знала.

— Как она к этому относилась?

— Как может относиться к этому мать? Не приветствовала, но меня понимала. Во всяком случае, она меня не осуждает.

— Она могла узнать, где именно Халупович встречается со своими знакомыми?