Один раз в миллениум

— Неприятно даже находиться с ним в одном помещении. Я ему доверял, а он оказался таким мерзавцем.

— Считайте, что вам повезло, — заметил Дронго, — все могло кончиться гораздо хуже. Если у него появились такие планы в отношении чужого ребенка, то он мог построить расчет и на вашей семье. В таком случае сумма выкупа могла многократно увеличиться.

— Да, — облизал пересохшие губы Халупович, — я об этом не подумал.

— Поэтому я и говорю, что вам повезло, — повторил Дронго. — Как вы нашли младшего брата, Арсений Николаевич? Он оказал сопротивление?

— Нет. По-моему, наше появление оказалось для него полной неожиданностью. С нами была группа захвата, но она не понадобилась.

Алексей Скрёбов открыл дверь и впустил нас в квартиру.

— А где была девочка? — поинтересовалась Линовицкая.

— Сидела на диване, ела сгущенку и смотрела телевизор, — пояснил Бозин, — она не удивилась, когда нас увидела. Немного испугалась сначала, но потом успокоилась. Она не выглядела испуганной, была только мрачной, нелюдимой. Когда мы выходили, она спросила, куда мы поедем. Мы ей объяснили, что вернемся в офис, где остались ее вещи. А младший брат сразу нам все рассказал. Егор позвонил ему днем и сказал, чтобы он подъехал на «Жигулях» в соседний Козицкий переулок. Там он и передал девочку брату. Открыл багажник так, чтобы Трошкин ничего не видел. А тот и не обратил внимания. Вот и вся печальная история этих братьев. Я думаю, что похищение девочки и убийство вашей секретарши, Эдуард Леонидович, мы сможем доказать. Что же касается убийства домработницы, то боюсь, что у Валентины Олеговны это дело останется еще достаточно долго. Если убийца не Скрёбов, а это, видимо, так, тогда нужно искать другого человека. Но как его найти? Снова надеяться на мастерство нашего уважаемого маэстро? — улыбнулся Бозин, взглянув на Дронго. — Я думаю, что второго преступника мы должны найти сами.

— Я не волшебник, — согласился Дронго, — иногда бывают обстоятельства, которые от нас не зависят.

В этот момент зазвонил мобильный телефон Халуповича. Тот достал аппарат и, выслушав сообщение, взглянул на Дронго.

— Внизу опять появился тот самый подполковник, который уже приходил днем. Брат Фаризы. Может, это тот человек, который хочет меня убить?

— И поэтому так подставляется? — скептически заметил Дронго. — Нет, для подполковника милиции это слишком невероятный жест. К тому же мне трудно поверить в его мстительность. Я думаю, что-то произошло, и он приехал, чтобы встретиться с вами. Возможно, он знает нечто такое, о чем мы не догадываемся. Ведь кроме Нины, в тот вечер, у вашего дома появился и брат Мамаджановой. Вполне вероятно, что наблюдательный сотрудник уголовного розыска заметил нечто такое, на что другие не обратили внимания.

— Я думаю, с ним нужно встретиться, — устало кивнул Бозин, взглянув на часы. — Уже одиннадцатый час ночи. Давайте договоримся, что это последний посетитель. Иначе мы сегодня не уедем отсюда.

Достав аппарат, Халупович набрал номер Шальнева.

— Антон? Пропусти подполковника к нам. Только проверь его документы, — попросил Эдуард Леонидович. Он хотел добавить, чтобы Шальнев проверил, нет ли у посетителя оружия, но, взглянув на сидевших в кабинете людей, промолчал. Ему стало стыдно перед симпатичной Линовицкой, которая могла о нем плохо подумать. Убрав аппарат, Халупович посмотрел на Дронго. Тот оценил его молчание и усмехнулся, подбадривая хозяина кабинета.

— Меня дома просто убьют! — неожиданно вспомнил Бозин. — Я обещал жене вернуться сегодня пораньше. У нее были билеты в театр. Кажется, из-за вас, Халупович, у меня дома будет скандал.

— Я достану вам билеты на другой спектакль, — предложил Эдуард Леонидович.

— Дача взятки должностному лицу, — пошутил Бозин. — Если сможете, достаньте билеты в Ленком. Я уже давно там не был, и жена тоже хочет пойти именно туда. Только учтите, за билеты я заплачу. Иначе не соглашусь.

— Договорились, — улыбнулся Халупович, — вы всегда такой праведник или только в разговоре с бизнесменами?

— Я притворяюсь, — ответил Бозин, — но делаю это настолько успешно, что уже привык к подобной жизни и не собираюсь ее менять.

— У вашей жены хороший вкус, — заметила Линовицкая, — я тоже не была в Ленкоме целую вечность. А вам нравится Ленком? — вдруг спросила она Дронго.

Тот молча пожал плечами.

— Не нравится? — удивилась она.

— Очень нравится, — признался Дронго, — я хожу в этот театр уже лет двадцать пять. Еще со времен первых постановок. Мне очень нравились фильмы их главного режиссера, особенно фильм о бароне Мюнхгаузене. Но последние десять лет я перестал быть большим поклонником его таланта.

— Почему?

— Помните, как он публично сжег свой партбилет? Мне кажется, в этом было нечто люмпенско-шутовское. Что-то театральное, нарочито вызывающее, оскорбившее чувства многих людей, особенно тех, кто получил эти красные корочки в окопах военной поры. Нельзя было устраивать подобную демонстрацию. Нельзя ставить в своем театре «Диктатуру совести», а потом сжигать партбилет. Можно было спокойно выйти из партии, которая не нравится. Но увидев этот балаган, я вдруг понял, почему Православная Церковь когда-то запрещала хоронить актеров на кладбище. Лицедеев хоронили вместе с самоубийцами за кладбищенской оградой. Мне по-прежнему нравятся и их спектакли, и их фильмы. Мне очень нравятся их актеры. Мне, по — человечески, очень симпатичен их главный. Но после случившегося я им меньше верю. Вот такая грустная история.

— У вас своеобразные взгляды, — заметила Линовицкая, — вы полагаете, что человек не может меняться?

— Лоуэлл говорил, что не меняются только дураки и покойники, — улыбнулся Дронго. — Но я не об этом. Мне кажется важно иметь нечто цельное в собственной душе. Своего Бога. От него можно отречься, но над ним нельзя смеяться. Так и собственные убеждения. Они могут измениться, но нельзя ерничать над собственной жизнью.

Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий черноусый мужчина с характерным азиатским разрезом глаз. Он был чем-то неуловимо похож на свою сестру. Густые темные брови, четко очерченные скулы, чуть тронутые сединой волосы.

— Здравствуйте, — сказал он, обращаясь к Бозину. — Подполковник Мамаджанов. Я хотел встретиться со следователями, которые проводят расследование убийств.

— Откуда вы знаете про убийства? — спросил Бозин.

— Сестра рассказала, — пояснил подполковник, — я уже вчера знал, что случилось в доме Халуповича, а сегодня, когда приехал сюда, очень беспокоился за сестру, боялся, как бы чего не случилось. И когда я ей позвонил, она рассказала мне, что здесь произошло.

— Да, — подтвердил Бозин, — у нас в здании произошло убийство. Садитесь подполковник. Простите, как вас зовут?

— Можно просто Рамиль, — улыбнулся Мамаджанов.

Он взял стул, уселся на него и затем внимательно посмотрел на сидевших за большим столом людей.

— Вы, очевидно, тот самый частный эксперт, который вчера приходил к моей сестре, — сказал Рамиль, обращаясь к Дронго. — А вы — Халупович? — обратился он к Эдуарду Леонидовичу.

У Линовицкой, которая была в форме сотрудника прокуратуры, он ничего не спросил. Все было и так ясно.

— Да, — несколько обреченно ответил Халупович, — это я. Наверное, вы пришли, чтобы мне отомстить?

— Отомстить? — удивился подполковник. — Почему я должен вам мстить? С какой стати? Вы, наверное, ошиблись.

— Не ошибся, — упрямо ответил Халупович, — вы ведь искали меня. Даже приходили ко мне домой.

— Приходил, — кивнул подполковник, — мне было интересно с вами познакомиться, посмотреть, где вы живете. Сестра рассказывала о вас много интересного.

— Поэтому вы хотели меня убить? — спросил Халупович.

— Я?! — изумился Мамаджанов. — Я хотел вас убить? Вы что-то путаете.