Один шанс из тысячи

После декабрьских событий наличные, хотя и ходили, но с каждым днём их реальная стоимость становилась всё меньше. Введенная летом карточная система стремительно расширялась. До декабря её действие распространялось только на продукты первой необходимости. Сегодня она охватывала почти половину того, что требовалось человеку для жизни. Некоторые считали, что власти готовят «денежную реформу», другие небезосновательно полагали, что вскоре грядет настоящий «военный коммунизм», и к нему надо готовиться заблаговременно — запасаться всем самым необходимым и, желательно, в максимальном объеме.

— Что тебе интереснее? Продукты, патроны, топливо?

Михалыч опять почесал в затылке.

— Знаешь, Лёх. Топить мне особо нечего, стрелять не в кого, а вот пожрать я люблю.

— Понял. Не дурак. Тушёнка устроит?

— Устроит. Ящик — комплект. Только учти, свиную я не беру. И чтобы срок годности соответствовал.

— Какие конкретно ящики? Сколько по весу? Состав?..

Торговля продолжалась минуты четыре.

В конечном итоге договорились сменять пять комплектов флибра на семьдесят две банки армейской говяжьей тушёнки по пятьсот двадцать пять граммов в каждой.

— И чтоб в солидоле и с надписями, — предупредил Михалыч.

— Иных не держим…

На то, чтобы перетащить из УАЗа в подсобку три полных ящика, хватило пары минут.

— Ну что? Устраивает?

— Нормально, — кивнул Лунёв, после того, как вскрыл каждую упаковку и вынул оттуда по банке. — Говядина тушёная. Не для продажи. Июль 2018. Подходит.

— Отлично. Тащи товар…

За товаром пришлось идти в другую пристройку.

Михалыч держал его в несгораемом шкафу, вместе с какими-то железяками.

— Один… два… три… — вынимал он из шкафа запечатанные стальные пеналы.

Всего, как заметил Трифонов, их там хранилось штук тридцать.

— Слушай, откуда у тебя столько флибра? — не удержался он от вопроса.

— Ну… я же не спрашиваю, откуда у тебя столько тушёнки?

— А я могу сказать откровенно: я её спёр. Со склада в ЦИАНТе, когда он наполовину исчез.

— Хм. Откровенность за откровенность. Я лично собирал установку для синтеза, лично настраивал и был единственным, кому доверяли загружать компоненты. Ну и… осталось немножко.

Друзья обменялись взглядами и — расхохотались.

Фильм «Берегись автомобиля» помнили оба…

Контейнеры с флибром Трифонов упаковал в специальный кофр и поставил под «лавку» в салон. Приятели попрощались, УАЗ выехал с территории института. Путь лежал в центр, в сторону «Беговой». Покрутившись по заснеженным закоулкам около двух километров, Алексей вырулил к Дмитровскому шоссе, к его сохранившейсячасти. За пару домов до выезда на магистраль он остановил машину и вынул мобильник. Индикатор показывал, что связь в этом месте работала.

— Паш, ты? Привет… Всё в силе?.. Ага. Как договаривались. Минут через сорок.

Учёный убрал телефон и ненадолго задумался.

С доктором Свиридовым он был знаком пять лет. Познакомился через тестя, когда тот «лечил» себе какую-то не то бородавку, не то папиллому. В чем смысл бороться с этой напастью не в обычной районной поликлинике, а в НИИ онкологии, Трифонов не понимал, но ничего советовать не пытался. Просто возил Николая Ивановича («чужим» такое ответственное и «интимное» дело тесть доверять не хотел) на процедуры и присутствовал на приёмах в качестве доверенного лица и независимого наблюдателя.

В процессе «озоно-рентгено-лазеро-фито» и каких-то ещё терапий он и сошёлся с Пашей. Точнее, с Павлом Антоновичем — лечащим врачом тестя и весьма увлеченным исследователем. Общие интересы выявились в области радиоизлучений и их влияния на сложноструктурированные объекты.

Сегодня Трифонову требовалась подробная консультация по изобретенному Павлом прибору. РЗМ-18 около двух с половиной лет использовался доктором в качестве экспериментального образца для медицинских исследований. Его принципиальная схема была Алексею известна и как нельзя подходила для изысканий по сдвигам и флибру. Проблема заключалась лишь в том, захочет ли Павел посвящать знакомого в различные тонкости и особенности эксплуатации спецприбора. Всё-таки это его личное ноу-хау и делиться им с кем-то ещё Свиридов мог и не захотеть. Второй «тонкий» момент: доктор мог сообщить по инстанции кому следует как о самом интересе к прибору, так и о личности интересующегося, и о его неуклюжих попытках сохранить собственное инкогнито. Чужое удостоверение, чужая машина, чужой телефон, оружие — всё это навевало недюжинные подозрения. И если с Михалычем такой номер прокатывал — особой законопослушностью «слесарь» не отличался — то со Свиридовым могло и не прокатить…

— А ну, вставай! Быстро!.. Кому сказал!.. Ах, ты ж, дрянь!..

Алексей оторвался от размышлений и глянул в боковое окно.

Прямо через дорогу, среди сугробов, располагалась автобусная остановка. Явно заброшенная. Учёный не помнил, был там кто-то, когда он подъехал, или, как и везде, там царила лишь снежная круговерть.

Сейчас около остановки возились двое бомжеватого вида граждан. Похоже, они пытались кого-то отогнать-оттащить от находящейся под навесом скамейки…

Трифонову стало неожиданно интересно.

«Бутылку, что ли, не поделили?»

Выбравшись из машины, он слегка потянулся и, словно заправский водитель, пару раз пнул по переднему колесу. Конечно, не для того, чтобы проверить давление в шинах, а чтобы просто встряхнуться. Сиденья в «буханке» особым удобством не отличались, поэтому время от времени требовалось разминать спину и ноги.

Разборки на остановке, кажется, завершились. Бомжи перестали орать и полезли через сугроб. Первый торил дорогу, второй тянул за собой, ухватив за шиворот… девочку лет десяти-одиннадцати.

— Эй! А ну, отпусти её! — шагнул вперёд Алексей.

— Отвали! — не останавливаясь, бросил первый «бомжара».

— Я сказал, отпустили её, а то…

— А то чё? — выбравшись на ровное место, ухмыльнулся «прокладывающий дорогу».

В его руке блеснул нож.

Трифонов пожал плечами, вынул ПМ и дважды выстрелил.

«Бомж» выронил нож и, ухватившись за ногу, рухнул на снег.

— Сука! Ты мне в коленку попал!

— Я сказал, отпустили её! Быстро! Считаю до трёх. Один, два…

— Да иди ты…

Второй «бомж» резко оттолкнул девочку от себя и рванул прочь. Первый, не переставая ругаться, поковылял следом. Его предыдущие утверждения о «тяжелом ранении» оказались липой. Пуля, если и задела его, то прошла вскользь. Убивать придурка — такого намерения у Трифонова не было. Хотя все основания имелись. По вышедшему перед Новым годом «Закону о самообороне» в случае возникновения опасности, как для себя, так и для окружающих, гражданам разрешалось использовать любые средства, в том числе, огнестрельные…