Один триллион долларов

– С огромным удовольствием, – сказал Джон.

Коридорам не было конца. На дверных ручках лежала пыль. Столовая походила на церковь.

– Абсолютно соразмерно положению, – находил Маккейн.

– Немного мрачновато, – находил Джон.

– Один американский историк пишет, что этот замок по площади ровно в десять раз больше Белого дома в Вашингтоне, – вставил маклер и добавил: – Но я не проверял.

Маккейн веско кивал. Джон неуютно сглотнул. Они походили по замку и когда снова вышли, Маккейн отвел Джона в сторонку и тихо спросил:

– Ну? Я думаю, это достойное жилье для богатейшего человека мира.

– Замок? А не слишком ли это?

– У любой мало-мальской рок-звезды есть что-то в этом роде. Хотите, покажу вам имение Мика Джаггера? Или замок, в котором живет Джордж Харрисон?

– Но он такой… ужасно большой!

– Джон, – сказал Маккейн и строго посмотрел ему в глаза. – Вам надо научиться мыслить масштабно. Этот замок – только начало. Рассматривайте его как площадку для ежедневных упражнений.

Так Джон Сальваторе Фонтанелли, богатейший человек мира, купил английский замок пятнадцатого века с четырьмя квадратными милями имения, с просторными домами для прислуги, подсобными помещениями, садовыми домами и беседками, домом привратника и собственной капеллой. Консорциум строительных фирм взял на себя реставрационные работы, представитель ответственного архитектурного бюро раз в три дня являлся с докладом о ходе работ и для уточнения деталей. Незадолго до Рождества, как и было запланировано, Джон уже смог переехать.

Маккейн настоял на том, чтобы все было обустроено с максимальным великолепием, не считаясь ни с расходами, ни с усилиями. Нижний этаж северного крыла замка был перестроен в просторный бассейн, с джакузи, с несколькими саунами и парной, с массажными залами и зимним садом. Чтобы достойно разместить роскошные машины, которые Джон заказал по настоянию Маккейна – для начала по одному экземпляру «Роллс-Ройса», «Ягуара», «Мерседес-Бенца» и «Ламборджини», – и содержать их в ухоженном состоянии, большая часть конюшен была перестроена в гаражи и оборудована собственная автомастерская. Двести штатных сотрудников следили за домом и садом. Чтобы заняться их подбором и наймом, Джереми в Портесето передал дела Софии, а сам перебрался в Лондон. Для руководства кухней наняли увенчанного лаврами французского повара, который привел с собой всю команду – от специалиста по соусам до резчика овощей – и получил полную свободу действий и почти неограниченный бюджет для технического вооружения кухни.

В отдаленном уголке имения построили вертолетную площадку с мачтами заливающего освещения. Весной обнаружилось, что шум приземляющегося вертолета, вполне терпимый в самом замке, пугает специально импортированных павлинов, живописно разгуливающих среди цветочных клумб.

22

Его жизнь, как никогда раньше, разом приобрела прочные и регулярные основы. Утром он вставал в половине седьмого, принимал душ, завтракал и в половине восьмого его уже ждала машина, чтобы отвезти в офис под охраной целой толпы телохранителей, число которых, казалось, росло день ото дня. Везли его всякий раз по новому маршруту, и таким образом он хотя бы увидел Лондон, потому что остальное время он проводил с одержимым Маккейном, одна близость которого действовала как наркотик.

На здание их офиса набросились орды мастеров, инсталлируя телефонные устройства, компьютерные сети и системы контроля и безопасности, настилая полы, обновляя отопление, переоформляя стены и потолки, укладывая мрамор там, где прежде была тиковая древесина, и золото там, где раньше довольствовались нержавеющей сталью. Неожиданно Джон обнаружил себя в кабинете, по площади равном четырехкомнатной квартире, с таким панорамным видом на город, что за него впору было взимать отдельную плату. Маккейну достался симметрично расположенный кабинет в другом конце этажа, а между ними располагался огромный конференц-зал. Остаток этажа занимала приемная со множеством кожаных кресел, стеклянных столов и пышных растений, чтобы толпам посетителей уютно было ждать, когда их примут. Шесть топ-модельных секретарш восседали за стойкой из снежно-белого мрамора, чтобы радовать глаз вышеозначенных посетителей, писать письма и вести телефонные переговоры.

Дни выстраивались в недели, недели в месяцы, и дела постепенно набирали ход. Площадки перед лифтами и лестничные пролеты наполнялись людьми. Этажом ниже руководства располагался отдел персонала, а нанятые им аналитики и экономисты занимали еще три этажа. Остальное здание пока пустовало, но уже были точные планы его использования, каждый день мастера устанавливали мебель, и уже было видно, что до конца года вся башня будет вибрировать от кипучей деятельности. Это походило на то, как многотонный локомотив медленно набирает обороты, вначале едва заметно, а потом неудержимо.

Они поговорили о том, чтобы завести для Джона квартиру на промежуточное время, но у него не было желания снова разъезжать с маклерами, и было решено, что какие-то часы он может проводить и в отеле. Номер там был довольно просторный, и роскоши тоже хватало. Даже завтраки стали лучше после того, как он сделал менеджеру отеля замечание; тогда к нему каждое утро после завтрака стал являться лично шеф-повар, чтобы осведомиться о пожеланиях гостя, пока блины не стали такими мягкими, кофе таким душистым, а тосты такими хрустящими, что Джон, ложась в постель, уже предвкушал следующее утро.

Он хотел было распорядиться, чтобы ему привезли из Портесето побольше костюмов, но, вспомнив совет Маккейна мыслить масштабно,велел позвонить портным, у которых уже были его мерки, чтобы заказать весь гардероб заново. И на сей раз со сроком исполнения не шесть недель, a pronto!И, о всесильная власть денег, никому не понадобилось больше трех дней, чтобы доставить ему в отель заказанные костюмы и рубашки. Никто не обременял его счетами. Как-то все регулировалось само собой, Джон не замечал как, да и не интересовался этим.

Дни превратились в бесконечный водоворот событий, без пауз, без выходных и без праздников. Маккейн таскал его с собой на переговоры, знакомил его с планами, проектами договоров и бесконечными цифрами и выкладками, говорил ему о балансах и экономической статистике, присылал ему на подпись чеки, договоры аренды, договоры найма, договоры покупки, бланки из налоговых органов и так далее.

Когда у Джона появлялась свободная минута, он садился в своем роскошном кабинете за свой роскошный стол и читал газеты, финансовые выпуски и биржевые ведомости или какую-нибудь книгу по народному хозяйству, управлению предприятием или по экологии, рекомендованную ему Маккейном. Он мало чего во всем этом понимал, но старался, чтобы это не бросалось в глаза. Как правило, не проходило и получаса, как Маккейн просил его зайти, и Джон с удивлением наблюдал, как этот человек управляется с целой батареей телефонов одновременно, выслушивая при этом людей, пришедших с докладом, и отсылая их с дальнейшими поручениями. Когда Джон приезжал в восемь утра, Маккейн уже был на месте, и хотя тот ни словом, ни взглядом не давал ему понять, что ждет от него такой же жертвенной жизни, у Джона возникало чувство вины, когда в восемь вечера ему уже хотелось к себе в отель, а Маккейн все еще продолжал работать. Со временем он стал задумываться, уезжает ли Маккейн вообще домой.

Так дни выстраивались в недели, и время шло. Франция, невзирая на международные протесты, провела испытание атомной бомбы под атоллом Муруроа, бывшая футбольная звезда О.Дж. Симпсон был оправдан в сенсационном судебном процессе по обвинению в убийстве, а израильский премьер-министр Ицхак Рабин был застрелен во время демонстрации сторонников мира. Все чаще Лондон окутывался по утрам серым туманом, уже давно никто не подстерегал Джона Фонтанелли у выхода из отеля с микрофонами и фотовспышками, как вдруг наступил день, когда все разразилось.