Один в поле не воин

– Я запру обе эти штуковины в бытовой комнате, и приставлю к ним Кварца, – пообещал майор.

– Меня устраивает и такой вариант, – бесстрастно ответил Рентген. – При условии, что живую «штуковину» не забудут вовремя кормить. Прошу вас довести до Кварца моё указание завтра же начать трансляцию разоблачений Совета Директоров РАО в эфир Ареала.

– Доведу, – кивнул майор.

– Всё готово, – Туман проверил легочный аппарат контрразведчика и посмотрел на Непра.

– Идём! – заявил тот, поправляя на себе гидрокостюм, и попросил Медведя: – Пожалуйста, закройте тут всё так, чтобы не оставалось следов. Мы вернемся часов через тридцать. Тимофей покажет, где нас встречать. Это не здесь.

Тимур надел маску, нацепил ласты и неуклюже спустился в подземный ход. Салмацкий, повинуясь команде Рентгена, повторил действия Непра и исчез в норе следом за проводником. Туман жестом попрощался с товарищами, пропустил вперед себя Рентгена и тоже полез под землю.

– Я посмотрю, чтоб нормально вышли! – Рас юркнул за ними и спустя минуту вылез обратно: – Всё нормально, ушли без проблем! Блин, всё-таки круто они придумали, с аквалангами!

– Угу, – тяжело вздохнул Медведь, затыкая вход в лаз замшелым валуном. Предстояло продолжение пытки автомобилем, и радость за друзей поблекла на фоне приближающихся перспектив. – Рас, сколько отсюда до нашей Базы, если пешком идти?

– Двести девяносто километров или вроде того, это если напрямик, через Красную Зону считать, – хихикнул молодой сталкер. – В обход больше трехсот выйдет. Пешком до Выброса никак не успеть. Лучше на машине… – Он насторожился и посмотрел в сторону Нейтральной полосы: – Патруль!

Все торопливо укрылись за холмом, и Медведь молча согласился с парнем: лучше на машине. Несколько минут они сидели неподвижно, ожидая, когда патрульный бронекатер уйдет, после чего Медведь ещё раз убедился, что никаких следов на поверхности земли вокруг входа в потайной ход не осталось, и понуро побрел к «Газику». Обратный путь дался ему тяжелее предыдущих. Боль стала настолько тяжелой, что он уже не мог разобрать слова Раса, что-то возбужденно обсуждающего с ним на тему подземных ходов, ведущих в реку. Болт сразу понял, что происходит, и занял парнишку разговором, но сам Медведь очнулся от бесконечной пытки только когда почувствовал, как открывается его дверь. Вне автомобиля мучения покинули его мгновенно, как в прошлые разы. Здоровяк отдышался и вышел в эфир, вызывая Айболита. За санинструктора ответила Лаванда, и сообщила, что медосмотр обезьянок закончен, и в настоящий момент они завершают обследование беременной женщины. Чтобы не тратить времени, группа выдвинулась к убежищу Непров, и Медведь вновь заметил, что мутировавшие звери не приближаются к поляне, на которой остался загадочный «Газик» Болта. Красные пятна тепловых сигнатур, высвечиваемые «Филином», меняли траекторию движения в обход поляны, с какой бы стороны ни приближались. Здоровяк подумал, что прекрасно их понимает, он и сам не прочь не подходить к жуткому автомобилю…

Замаскированная под куст крышка подземного лаза отодвинулась в сторону, выпуская наружу Тимофея, и следом за ним из черного зева норы появился Айболит.

– Я закончил на сегодня, – сообщил он. – Лаванда останется на день или два, необходимо пронаблюдать за динамикой изменений, вызванных проведенной терапией…

– Сутки, – негромко оборвал его Медведь, внимательно глядя в глаза. – У нас много дел.

– Хорошо, – военврач понял сразу. – Завтра в это же время за ней вернемся. Заодно я привезу препараты для детей. Кое-что у меня есть, что-то смешаю за день, – он перевел взгляд на Тимофея: – Это поможет купировать гиперактивность ребенка. Не забудьте, инъекцию надо делать только в случае, если ребенок перевозбудится. Без крайней необходимости не колоть!

– Мы всё тщательно записали, – торопливо подтвердил Неприсоединившийся. – Спасибо вам ещё раз! Мы вам очень благодарны! Я буду ждать вас завтра на этом месте, мы…

– Дома ждите, – оборвал исполнившегося избытком чувств Непра Медведь. – У Лаванды рация есть. – Он указал на распахнутый люк: – Возвращайся домой, жена будет волноваться. Скажи Наде, что из Ареала Тимур вышел без проблем, обещал вернуться через тридцать часов. Просил, чтобы вы встретили его в каком-то условленном месте без нас. Если что, мы к этому люку завтра сами придем. Пусть кто-нибудь из женщин Лаванду сюда выведет и препараты заберет, если ты пойдешь Тимура и остальных встречать. В общем, спокойной ночи, Лаванде привет. Топай!

Непр с заметным облегчением удалился, и группа вернулась к автомобилю. Вездесущий Рас исхитрился выбраться на поляну первым и тут же бросился открывать двери «Газика». Тщетно подергав за ручки, он победно провозгласил, что сразу знал, что без Болта машину открыть невозможно, и довольный забрался внутрь.

– Почему сутки, Коля? – Айболит распахнул дверцу и влез в машину следом за Расом. – Что-то пошло не так? Ты сказал Тимофею, что мы не пойдем встречать Тимура, потому что он так попросил. Но он об этом не просил?

– Не просил, – согласился Медведь. – Но Непрам так будет спокойнее. Кто знает, насколько сильно захлестнет Тимура паника в тот момент, когда он поймет, что никто из тех, кого он сейчас ведет, не собирается возвращаться в Ареал? Нам очень повезло, Виталя, что Непры существуют. Кроме них о «волшебном пне» знают все. Тумана с Рентгеном за Нейтралкой бы сдали в пять секунд! А Непр только испугается ещё сильнее, и поспешит спрятаться в норе поскорее. Он уверен, что выводит из Ареала Зомби, которые не сожрали его благодаря обезьянкам, мол, мы с ними родственные души, ну или как-то ещё… В общем, что-то общее у нас есть.

Здоровяк захлопнул дверь Айболита и подошел к своей. Внутри вновь вспыхнула ледяная режущая боль, и Медведь закрыл глаза, собирая в кулак остатки сил. Да уж, лично у него с обезьянками точно что-то общее уже есть, учитывая, что мутировавшее зверьё не то, что к «Газику», к поляне-то близко не подходит. Впрочем, в отличие от обезьянок, у него это ненадолго. Майор глубоко вдохнул и заставил себя запрыгнуть в машину. Болт закрыл за ним дверь, и её негромкий лязг потонул в гулких ударах крови, бьющих по ушам в такт пульсирующей боли, вгрызающейся в тело ледяной пилой.

* * *

Смотреть сквозь водную толщу, погруженную в ночную тьму и при этом прозрачную в стометровом радиусе, было одновременно непривычно и жутко любопытно. «Пустышка», в отличие от «Филина», давала глазам носителя не тепловое, а именно подводно-универсальное зрение, потому что окружающая темнота не воспринималась темнотой, и в то же время оставалась темнотой. Вдобавок к этому острота зрения оказалась настолько высока, что мутная бурая речная вода воспринималась едва ли не с прозрачностью воздуха. В результате Берёзов постоянно вертел головой, разглядывая подводный мир реки. С этим метом бы на море сгонять… Иван проводил взглядом киль патрульного бронекатера, идущего по поверхности в полста метрах правее, и посмотрел на двигающегося впереди Рентгена. Контрразведчик старался соблюдать все инструкции и для новичка держался совсем неплохо. В отличие от Ивана даже не глазел по сторонам, и дисциплинированно дышал под счет, это было видно по равным интервалам выдохов. Это хорошо, мысленно одобрил Берёзов. Под водой, чем меньше суеты и лишних движений, тем больше пройденная дистанция и меньше шанс заполучить нештатную ситуацию. В первые минуты после выхода из норы в реку, Берёзову пришлось повозиться с компенсатором плавучести Рентгена, чтобы уравновесить контрразведчика внутри водной толщи. Полковник сохранял спокойствие, не суетился и не мешал, благодаря чему Берёзов быстро добился требуемого результата.

В целом пока всё шло лучше, чем ожидал Берёзов. Вода в реке по местным меркам действительно была теплой, градусов восемнадцать, не меньше. Это серьёзно облегчало задачу, сводя риск переохлаждения к минимуму. Тем более, что единственный новичок в группе был обеспечен гидрокостюмом, который, собственно, для того и изобретен, чтобы уменьшать теплопотерю. Это для пешего марш-броска восемнадцать градусов вполне комфортная температура – ни холодно, ни жарко. Но вода не воздух. Её теплоёмкость больше в четыре раза, а теплопроводность – в двадцать пять. Если объяснять грубо, то за четыре минуты пребывания в воде ты охладишься так же, как охладился бы за час пребывания на воздухе такой же температуры. Поэтому вода в восемнадцать градусов кажется человеку гораздо прохладнее, чем восемнадцатиградусный воздух. К тому же весело бултыхаться на пляже или залихватски сплавать наперегонки – это далеко не одно и то же в сравнении с двухчасовым переходом под водой, когда движение осуществляется со скоростью три-четыре десятых метра в час безостановочно, и при этом физическая активность сведена к минимуму в целях экономии сил. Если бы вода оказалась холоднее пятнадцати градусов, то без гидрокостюма туго пришлось бы уже самому Ивану. По словам Непра, это удовольствие дожидается их впереди, где-то спустя километр, там температура воды возвращается к обычному для Печоры значению. То есть градусам к четырнадцати, и это учитывая, что сейчас чуть ли не самый теплый в плане воды месяц.

До противоводолазной сетки, растянутой в двух с половиной сотнях метров от Ареала, добирались медленнее, чем хотелось бы, и стало ясно, что с функциями ведущего Берёзов справился бы лучше Тимура. Однако проводник знал путь, и это являлось главным фактором. Недостаток квалификации Непры компенсировали смекалкой: курс, по которому предстояло двигаться, был выложен ориентирами. На дне через каждые метров сорок-пятьдесят обнаруживались самодельные буи, заякоренные куском проржавевшего троса на какую-нибудь железяку. Тимур двигался от одного ориентира к другому, и видимости как раз хватало на то, чтобы, находясь между двумя ориентирами, можно было разглядеть и следующий, и предыдущий. Из чего Берёзов сделал два вывода: первый – Непры ходят этим путем давно, и те, кто им помогает, всерьёз заботятся об их безопасности. Скорее всего, люди они друг другу не чужие. И второй: те, на кого возложена охрана Нейтральной полосы, водолазную разведку русла реки не проводят. Иначе всё это дело давно бы заметили и доморощенных ихтиандров переловили. Оба вывода подтвердились возле противоводолазной сети.