Один выстрел

Все мишени демонстрировали блестящий результат.

Ричер посмотрел на них изучающим взглядом.

– Из какой винтовки он стрелял?

– Из собственной – «суперматч». Отличная винтовка.

– Тебе копы звонили?

– Звонил один, Эмерсон. Очень порядочно себя повел. Я вложил в стрельбище уйму сил, а за ним могла пойти дурная слава, потому что Барр здесь тренировался.

– А что насчет его дружка Чарли?

– По сравнению с Барром – безнадега.

Кэш открыл другой ящик, пробежал пальцами до буквы «С» и вынул еще одну стопку мишеней.

– Чарли Смит, – сказал он. – По виду тоже из бывших военных.

– Они всегда появлялись вместе? – спросил Ричер.

– Как хлеб и масло, – ответил Кэш.

– Стреляли на разных дорожках?

– На разных планетах.

Ричер кивнул. С точки зрения оценки по баллам мишени Чарли выглядели намного хуже, чем Джеймса Барра. Но его попадания не выглядели случайными – в них угадывалась странная закономерность. Чарли прицеливался, но мазал. Может, из-за сильного астигматизма.

– Что он за человек? – спросил Ричер.

– Чарли? Я так и не понял.

– Коротышка, верно?

– Мелкий, волосы чудные.

– Барр покупал патроны здесь, так?

– «Лейк-Сити», дорогие.

– Да и винтовка у него не из дешевых.

– Он такую заслуживал.

– А какая у Чарли?

– Такая же. Просто копия. Но она ему – что корове седло.

– Можно взять одну мишень Джеймса Барра?

– На кой черт?

– На память.

Кэш вытащил мишень, Ричер ее сложил и сунул в карман рубашки.

– Удачи тебе с твоим приятелем, – пожелал Кэш.

– Барр мне не приятель, – заметил Ричер. – Но за помощь спасибо.

– Всегда пожалуйста – я тебя узнал, когда ты лег за винтовкой. Такое положение «лежа» я никогда не забуду. Ты победил на закрытых состязаниях через десять лет после того, как я в них участвовал. Я был среди зрителей. Твое настоящее имя – Ричер.

– В твое время состязания были сложнее, – сказал Ричер. – Через десять лет на них собиралась кучка дохляков.

Ричер остановился на последней бензозаправке в Кентукки, залил полный бак для Янни и позвонил Хелен Родин.

– Коп все еще там? – спросил он.

– Два копа.

– Франклин уже приступил?

– С самого утра.

– Где его офис?

Хелен дала ему адрес. Ричер глянул на часы:

– В четыре там.

– Как съездили в Кентукки?

– Пока не понял.

Белантонио работал в лаборатории с семи утра. Он пытался снять отпечатки пальцев с оставленного под эстакадой телефона и ничего не получил. Затем он скопировал список звонков. Последним набирали номер Хелен Родин, а предпоследним – Эмерсона. Оба звонка, ясно, сделал Ричер. Потом шел длинный ряд звонков на сотовые номера, зарегистрированные на «Специализированные службы Индианы».

Белантонио перешел к записям камер на автостоянке. Первым «кадиллаком» на пленке был «эльдорадо». Цвета слоновой кости. Он припарковался до десяти утра в среду и стоял пять часов. Вторым – новый СТС, был припаркован вскоре после обеда во вторник и простоял два часа. Третий – черный «кадиллак-девилль» – въехал на автостоянку сразу после шести утра в пятницу, когда там должно было быть более или менее пусто. Камеры записали, как он быстро и уверенно взлетел по пандусу и выехал всего четыре минуты спустя.

Достаточно, чтобы поставить конус.

Ни при въезде, ни при выезде водителя рассмотреть было невозможно. За ветровым стеклом виднелось какое-то серое пятно. Может, это был Барр, а может, и нет.

Затем он изучил результаты обследования квартиры Александры Дюпре. Ничего интересного, за исключением отпечатков пальцев. Там была мешанина из отпечатков, как и во всех квартирах. Большинство принадлежало девушке, но было и четыре другие серии. Три из них не идентифицировались. Четвертая принадлежала Джеймсу Барру.

Джеймс Барр был у Александры Дюпре в гостиной, на кухне, в ванной. Четкие отпечатки, полное совпадение.

Белантонио записал это для Эмерсона.

Затем он прочитал отчет медэксперта. Александра Дюпре была убита одним сильным ударом в правый висок, нанесенным левшой. Она упала на гравийную поверхность, содержавшую органические вещества, включавшие траву и грязь. Но нашли ее в переулке, вымощенном известняком. Значит, тело было перемещено. Другие физиологические данные тоже это подтверждали.

Белантонио взял новый листок бумаги для заметок и написал два вопроса для Эмерсона:

«Ричер – левша? Был ли у него доступ к транспортному средству?»

Зэк провел утренние часы, размышляя, как быть с Раскином. Он провалился трижды. Во-первых, во время слежки, во-вторых, когда дал напасть на себя сзади и, в-третьих, когда позволил украсть телефон. Зэк не любил провалов.

Тут позвонил Линский. Они искали четырнадцать часов подряд, но не нашли и следа солдата.

– Продолжать поиск? – спросил Линский.

– Продолжать, – приказал Зэк. – Но Раскина пришлите ко мне.

Ричер ехал по дороге, которой пользовался Джеб Оливер. Оросительные установки медленно вращались, солнце играло в капельках радугой. Он замедлил ход и остановил машину у почтового ящика Оливеров. «Мустангу» ни за что было не одолеть этот проселок. Ричер вылез и пошел по тропе. Красный «додж» Джеба Оливера стоял на том же месте. На дверях амбара висел замок.

Ричер обогнул дом и подошел к задней двери. Мать Джеба сидела на диване-качалке, раскачиваясь в два раза быстрее, чем в прошлый раз.

– Джеб еще не вернулся? – спросил Ричер.

Она лишь отрицательно покачала головой.

– У вас есть ружье?

– Не люблю я оружия, – ответила она.

– А телефон?

– Отключили. Я задолжала.

– Хорошо, – заметил Ричер. – Я собираюсь взломать ваш амбар и не хочу, чтобы вы вызвали копов, пока я это делаю.

Он повернулся к ней спиной и пошел по тропинке. Двери амбара, как и сам амбар, были сделаны из толстых досок, которые многие годы летом и зимой то сохли, то размокали. Замок был последней модели, велосипедный, подковообразной формы. Одна сторона «подковы» проходила сквозь две черные стальные петли, привинченные к доскам дверей. Ричер потряс замок – тот оказался вполне надежным. Но его надежность зависела от того, к чему он привинчен.