Одиннадцатый. Книга I Великий Крестовый поход

– На Убийце - да, но судя по всему интерексы сами недоглядели изгнанных ими же мегарахнидов и те успели восполнить свою популяцию.- предположил апотекарий извлекая иглой своего оборудования внутренности одной из наиболее сохранившихся тварей.- В пользу этого играет ещё то, что мы находимся на другом конце изученной галактики и сами по себе они смогли бы сюда переместиться.

– Так или иначе, но нашей задачей было разобраться с этими ксеносами и зачистить мир от их присутствия.- сказал капитан данной истребительной команды, относившийся к рядам сынов Пертурабо.- Стоит отправиться внутрь их наиболее крупного улья и заложить вирусные бомбы - данный метод если не перебьёт их поголовье, то выкурит из их нор и позволит устроить полномасштабную бомбардировку по неподготовленному противнику ещё большим количеством вирусных бомб.

– Эта планета должна в будущем стать аграрным миром капитан, мне кажется столь масштабное забрасывание врага оружием практически уровня Экстерминатус сделает мир практически непригодным к существованию.- высказал своё мнение Саламандр, со свойственной сынам Вулкана манерой речи тяжёлого басистого голоса и тревогой в тоне за жизни простых смертных.

– Главное что практически.- подметил Железный Воин.- Мир всё равно будет подвергнут частичному терраформирование и активному заселению невольниками, где по примерным расчётам данная планета сможет регулярно выплачивать свою десятину уже через пятьдесят теранских лет.

И пока группа из разрозненных легионов занималась поставленной перед ними задачей, никто из них при всех своих сверхчеловеческих чувствах не ощущал проводимой за ними слежки. Никто не наблюдал за ними тонкой и элегантной фигуры облачённого в облегающее тело чёрной брони и остроконечным шлемом с большими бардовыми линзами. Каждый его шаг был полностью бесшумен настолько, что даже прыжки с одного куска окружавших группы астартес скал на другую не сдували и пылинки. Однако фигура не была одинока - десятки или даже сотни пар глаз внимательно следили за ожидающими подлянки от примитивных ксеносов-жуков засады. Однако попали они в засаду совсем иного зверя.

Глава 35 Два ангела часть 2

Немногие из, неведомым образом украденных у Императора, юных примархов оказались в условиях, которые можно было бы назвать удовлетворительными, и всё же мало с кем удача обошлась столь же несправедливо, как с Сангвинием. Он очутился в далёкой системе Ваал — некогда процветающем сердце человеческих империй древности, по собственной глупости обратившейся морем радиоактивного пепла и пыли во время Древней Ночи. На второй луне, где и оказался брошенный на произвол судьбы Сангвиний, уцелели жалкие остатки человеческой расы — несколько воинственных племён пустынных кочевников, выживающих за счёт грабежей и того немногого, чем можно было разжиться в пустошах.

Ранние дни примарха прошли в глубокой пустыне, и о них известно немногое — ибо Сангвиний никому не рассказывал об этом. Несомненно, он столкнулся с испытаниями, которые погубили бы взрослого человека, убивал существ, служивших источником страха даже для племён пустыни, и выживал там, где рад-фаги Древней Ночи сжирали плоть смертного за считанные минуты. Никто не знает, сколь долго продолжались его странствия по пустыне, однако к тому времени, как его обнаружило одно из множества племён Ваала Секундус, Сангвиний предстал перед ними в облике юноши, практически достигшего совершеннолетия по меркам пустынных племён и одарённого крыльями, ставшими его отличительной чертой. Появились ли эти белые крылья под воздействием Ваала, или же являлись частью изначального замысла Императора — тайна, ответ на которую известен лишь Повелителю Терры.

Сангвиний адаптировался к своей новой жизни столь же стремительно, как и остальные его братья, сила и выносливость юного примарха помогли ему быстро завоевать своё место в приютившем его племени, подобно всем остальным племенам Ваала известном под простым именем — «Народ Крови», или просто «Кровь». Здесь он и возмужал, обеспокоенный снами и дурными знамениями о смерти и крови, а также о пришествии мрачного короля внешних миров. Примарх сражался с мутировавшими тварями, бродившими по глубокой пустыне, и налётчиками из других племён с той же целеустремлённостью, с которой был предан своему новому народу. Тем не менее, в отличие от своих далёких родичей Сангвиний не начинал долгой войны за объединение Ваала Секундус, и славная завоевательная кампания, способная продемонстрировать полководческие достоинства примарха, так и не началась.

Легенда о крылатом воителе разлетелась по всему Ваалу — воителе высоком, красивом и таком непохожем на изувеченных радиацией людей. Яростный в бою и мудрый в мирное время, он казался призраком былой славы, вновь вернувшейся на Ваал, обещанием лучшего будущего, практически забытого племенем Крови. Несмотря на сопротивление примарха, он стал богом приютившего его народа, и воины со всей пустыни приходили биться под его началом. На протяжении нескольких лет, в самый разгар палящего летнего зноя, вокруг Ангела собиралось громадное войско, стремившееся учиться его слову и обрести защиту под его крыльями.

Таким образом, когда Император явился за своим утраченным сыном, когда космические корабли вновь появились в небесах над Ваалом, они нашли не короля битв и войн, а бога — бога, ставшего таковым вопреки своей воле. Давно предвидевший пришествие своего отца и множество последствий этого воссоединения, Сангвиний пришёл на встречу с Императором в одиночестве, обойдясь без громадных толп почитателей и присягнувших на верность бойцов. Придя один, он пал на колени пред отцом и взмолился о сохранении жизней своих последователей, страшась гнева человека, поклявшегося сокрушить все религии. Увидев в крылатом примархе служителя редких талантов и исключительной преданности, Император выполнил его просьбу; Его Истина так и не коснулась Ваала, и ни один из имперских кораблей не смел приземляться на Ваале Секундус, кроме как по инициативе самого Сангвиния. Племя Крови продолжало жить так же, как и прежде, выступая в роли залога пакта Великого Ангела, в то время как сам Сангвиний покинул планету, чтобы начать свою службу Императору.

Однако за долгие годы своей службы им не раз были посещены самые различные по своей изощрённости или апокалиптичности предсказания, многие из которых сбывались с абсолютной точностью. Он предвидел сначала встречу со своим мрачным как тень братом Кёрзом, а после несколько мелких по меркам примархов, но грозных битв по обычным людским, между владыкой Калибана и Волчьим Королём. Многие из этих видений были туманны, а их разгадка приходила только со временем, но самая последняя была достаточно ясной. Была видна синяя тень с сияющими от льющимися из глазниц потоками золотого света, что стояла посреди вечно искажающегося моря эмоций и душ. Эта фигура кричала на кого-то, её голос был полон ярости и жажды крови с какой только бегут на злейшего врага. Вызвавшей же данный гнев фигурой был красный как пламя гигант с оборванными крыльями и торчащими из головы змеями, что искрились словно вырванные из системы кабеля. Обе эти фигуры выглядели знакомо, но терялись на фоне локации, в которой они сражались - огромного мира-корабля эльдар с десятками, если не сотнями, тысяч камней вокруг них.

Эдьдары хоть и были крайне гордыми ксеносами, желавшими возродить свою некогда великую империю и не наблюдая там людей как равных, однако всё же являлись меньшим злом на фоне своих тёмных собратьев или орков с множествами прочих бесчисленных рас более злобных ксеносов. Однако столь огромное число камней душ свойственны только колоссальным мирам-кораблям эльдар, а возможно и мирам данной расы ксеносов. Однако они разобщены и малочисленны, отчего маловероятно найти огромные захоронения у этих созданий.

Стоит проследить за хотя бы одной из видимых фигур, что в будущем может привести к потенциальной эльдарской угрозе.

***

Похоже, это был мужчина, хотя черты лица у него были андрогинные, даже утончённые в каком то смысле. Подбородок острый, как у ребенка, и такой же был нос. Его глаза, слишком большие для такого лица, были почти полностью чёрными, с легким намёком на белый цвет в самых уголках. Это была карикатура на человеческое существо, нарисованная кем-то, кто пытался подчеркнуть человеческую красоту, но потерпел неудачу, сделав её уродливой и полной ненависти.