#одиночестванет

Мелкий ноябрьский дождь сеет за окном, но в доме тепло, и тихонько зудит лампа у просиженного зелёного дивана. Поблёскивает иголка, но получается ужасно: там стежок слишком велик, тут пропущена нитка, грубая штопка морщит. Женщина, подойдя, вглядывается и наотмашь бьёт девочку по щеке.

– Специально портишь, думаешь, мать исправит? Быстро распустила и сделала нормально!

И снова в комнате покой и мягкий шорох дождя за окном. Лара на кухне лязгает посудой и зло бурчит по нос. Нитти только так и зовёт её про себя: Лара. Потому что настоящая Мама у Нитти внутри, приходит беззвучными, как лёт снежинок, шагами, кладёт прохладную руку на горящую щеку, прижимает дочкину голову к груди, покрытой пуховым бабушкиным платком. От Мамы пахнет корицей и немножко жареной курицей, Мама шепчет: «Прости, доченька», хотя ни в чем не виновата. Целует мокрые глаза, вытирает слёзы, вздыхает, уходит вглубь. В круг света вступает Хозяюшка. Улыбается ободряюще, ловко и быстро штопает Ниттиными руками. Пальцы на ногах совсем согрелись, подступает дремота. Сквозь зевок налетает воспоминание: сумерки, улица, школа за углом. Трое одноклассников окружили, пинают ногами в портфель, орут: «Придурошная!» Дальше будет толчок в спину, скольжение на полурастаявшем льду и горький холод в ободранных ладонях и коленках… Нет! Нитти зажмуривается. Пускай всё было не так! Вот пришли её Братья-близнецы. Раз! – и обидчики летят на землю, в чавкающее крошево грязи и талого снега. Два! – взблёскивают мечи, как лучи солнца.

– Убить или пощадить? – спрашивают Братья, и Нитти нарочно молчит, в упор глядит в испуганные, молящие глаза обидчиков. Секунды падают, важные, как капли жидкого серебра.

– Пощадить. Пускай убираются.

Братья с лязгом вкладывают мечи в ножны, а одноклассники, подвывая, копошатся в слякоти, режут руки осколками льда. Хозяюшка деликатно покашливает, и Нитти открывает глаза, чтобы закончить работу.

Лара гремит кастрюлями, сперва зло, потом тише, мягче. Выходит, проверяет штопку и неловко треплет дочку по плечу. Стыдно за пощёчину. Но девочке нельзя расти лентяйкой и дармоедкой. Жизнь лёгкой не бывает, пускай привыкает.

– Ну вот, умеешь, когда захочешь. Давай-ка мой руки и на кухню, у нас сегодня по котлетке.

Хозяюшка, вернув швейную шкатулку в шкаф, убегает. У неё много дел: собрать обиды, чернильными репейниками затаившиеся по углам, и выбросить из Ниттиной души вон. Помочь молчаливому Защитнику залатать дыры, проделанные ночными кошмарами в стенах Ниттиного облачного замка, напечь пирогов Братьям, принцам-разбойникам. Хозяюшка всё может. Только обнимать не умеет и всегда молчит.

На обед у Лары пюре и котлета. Нитти отделяет мелкие кусочки мяса и смешивает с картошкой – так надольше вкуса хватит. За окном уже черно, в раковине громоздится посуда, но мыть её будет приятно, потому что Лара у телевизора будет шить юбку, заказанную соседкой, а к Нитти придёт Учитель и расскажет историю. Тихий голос в голове. Учитель говорит: «Умница моя, молодец».

Ниттина тайная семья всегда на её стороне. Достаточно остаться одной, чтобы не быть одинокой.

Братья-близнецы, разделившие с Нитти тысячи приключений, ушли, когда девочка выросла. Потянулись за северными туманами к дальним морям. Зато Хозяюшка вошла в полную силу, освоила готовку и каждую неделю пекла печенье: рисовое или хрупкие коричные звёздочки, или ореховые ёжики. После девятого класса Нитти пошла в техникум на швею, много шила на заказ, потому что Лара всё чаще бывала пьяна. Под мухой женщина злилась и кричала, но Дядя, появившийся у Нитти не так давно, знал, как окоротить пьяницу.

– Тварь! – бормочет Лара. – Растила тебя, горбатилась над шитьём, чужие толчки за гроши драила, а ты и мамой не назовёшь. Что смотришь? Осуждаешь? На себя посмотри, психованная! Голоса у ей в голове, видали? Тьфу!

Проступают красные пятна на мятых щеках, крик взлетает к потолку. Но Нитти знает – это ненадолго. Пять минут – и Лара снова бубнит, поглядывая с опасливым вызовом.

– Жалко рюмашки для матери? Отдай бутылку, дрянь! Нет? А ну, пусти! К соседке пойду, расскажу, как родная дочь обижает!

Закрепив нитку, Хозяюшка взглядывает на Дядю, стоящего со сложенными руками у двери. Дядя кивает, и Нитти встаёт, сама наливает пьянице стакан красного, выжидает. Накрывает стареньким пледом храпящую Лару. В наступившей тишине Дядя исчезает, крепко хлопнув племяшку по плечу. Хозяюшка достаёт муку и сахар, а к Нитти приходит Учитель. Устраивается на подоконнике, мягко улыбается, хвалит Хозяюшку и заводит рассказ: о фараонах и острове Пасха, о строении человеческого мозга, и почему самолёт летает. О готике и романтизме.

Настоящая Мама приходит всё реже, теперь она сидит в уютном кресле в западной комнате, окнами в розовый сад, склонив туманное лицо над вязанием. Ложась вечером в постель, Нитти закрывает глаза и прибегает к Маме, опускается на прогретый вечерним солнцем деревянный пол, кладёт голову на мягкие колени. Потом засыпает.

– Странная ты. – Натали, постоянная заказчица, платит хорошо, но уж очень любит за свои денежки душу помотать. – На улице тебя видела: идёшь смеёшься, а с кем – чёрт знает. Может, думаю, мозгами съехала? Жить с матерью пьяницей несладко, небось. И всё-то ты одна. Хоть бы дружка завела. А то, хочешь, с солидным человеком познакомлю? Ему много не надо: раз в неделю примешь, вот и денежки заведутся. Ты, конечно, не ахти какая красавица, да это дело десятое. Зато молоденькая. Согласна?

Нитти, сматывая измерительную ленту, краснеет и низко склоняется над рабочей шкатулкой.

– Каков афронт! – Благородный Дон, отбросив взвизгнувшую гитару, вскакивает и выхватывает шпагу. – О благородная госпожа, дозволь наказать подлую простолюдинку!

Поэт, сидя на подоконнике – вечная луна за плечом – качает ногой, бросает лениво:

– Остынь, забияка. Старой сводне не оскорбить чистоты души нашей владычицы. Да и талия у греховодницы, заметь, уже сто три сантиметра против девяносто пяти, что в прошлом году.

И Нитти, приподняв тонкими пальчиками сумрачное облако кружевной юбки, приседает в реверансе, протягивает Дону кончики пальцев для поцелуя и отвечает заказчице:

– Вот брюки подшила, а юбка ещё не готова. Поеду на неделе змейку в тон куплю. А что до остального, так спасибо, не бедствуем. Вам работу в субботу утром занести, как всегда?

Конец ознакомительного фрагмента.